Верховный Суд опубликовал Определение по делу № 48-КГ23-15-К7, в котором пояснил, на что следует обращать внимание в делах об оспаривании наследником сделки по продаже имущества, совершенной от имени наследодателя.
Ирина Сидорук является дочерью покойного Александра Сидорука, которому ранее принадлежал автомобиль Hyundai. В декабре 2017 г. по договору купли-продажи, заключенному от имени Александра Сидорука, автомобиль был продан Наталье Сорокиной за 100 тыс. руб. В марте 2018 г. мужчина умер.
В марте 2019 г. было возбуждено уголовное дело по факту мошенничества – хищения имущества Александра Сидорука путем обмана, совершенного в крупном размере неустановленным лицом, Ирина Сидорук была признана потерпевшей. В ходе предварительного расследования было проведено исследование подписи покойного в договоре купли-продажи автомобиля. Согласно заключению эксперта подпись в этом договоре была выполнена не Александром Сидоруком, а другим лицом с подражанием его подписи.
Тогда Ирина Сидорук обратилась в суд с иском к Наталье Сорокиной, требуя признать недействительным договор купли-продажи автомобиля, заключенный с ответчиком от имени ее отца. Она также просила применить последствия недействительности сделки и взыскать с ответчика среднерыночную стоимость автомобиля ввиду невозможности истребования имущества в натуре.
Суд удовлетворил требования со ссылкой на то, что наличие волеизъявления Александра Сидорука на продажу автомобиля ничем не подтверждалось, при этом спорный договор содержит данные паспорта мужчины, который был получен им взамен предыдущего только 20 декабря 2017 г., т.е. позднее, чем оформлен оспариваемый договор, а факт передачи денежных средств Натальей Сорокиной покойному не был подтвержден. Суд счел, что договор купли-продажи, по которому ответчик приобрела спорный автомобиль, Сидоруком подписан не был, наличие его волеизъявления на отчуждение этого имущества судом не установлено, что в совокупности нарушило права единственного наследника – истца, в связи с чем спорную сделку нужно признать ничтожной.
Первая инстанция добавила, что поскольку собственником спорного автомобиля в порядке наследования стала Ирина Сидорук, в ее пользу подлежит взысканию среднерыночная стоимость имущества ввиду невозможности его истребования в натуре (п. 2 ст. 168 ГК РФ). При этом трехлетний срок исковой давности истцом не пропущен, поскольку о том, что автомобиль продан именно Наталье Сорокиной, Ирина Сидорук узнала только в ходе предварительного расследования по уголовному делу. Впоследствии апелляция и кассация оставили в силе такое решение.
Наталья Сорокина обратилась в Верховный Суд с кассационной жалобой. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по гражданским делам ВС напомнила, что по общему правилу сделка, не соответствующая требованиям закона, является оспоримой, ничтожной, когда она посягает на публичные интересы (интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды, нарушен явно выраженный запрет, установленный законом) либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц.
Как указал ВС, квалификация заключенного договора как ничтожной сделки обусловила также применение судом соответствующих норм права о начале течения срока исковой давности по заявленным требованиям. «Делая вывод о том, что договор купли-продажи от 12 декабря 2017 г. является ничтожной сделкой, суд не указал, из какого закона следует, что такая сделка является ничтожной, на какие публичные интересы она посягает. Между тем от правильной юридической квалификации оснований недействительности сделки зависел срок исковой давности, о применении которого заявлял ответчик, что не учтено судом», – заключил Суд.
В определении также отмечено, что Ирина Сидорук является в спорных правоотношениях не изначальным собственником, а наследником Александра Сидорука, к которой перешли все права и обязанности наследодателя в порядке универсального правопреемства (ст. 1110 ГК РФ). Соответственно, для правильного определения момента начала течения срока исковой давности суду стоило установить, когда наследодатель узнал или должен был узнать о нарушении его права, однако судом этот вопрос не исследовался и не изучался.
Кроме того, виндикационный иск служит самостоятельным способом защиты нарушенного права собственника, положения ст. 301 и 302 ГК РФ не могут применяться как последствия другого самостоятельного способа защиты права, поскольку законом предусмотрены иные последствия применения этого способа. При этом виндикационный иск может быть удовлетворен лишь в том случае, когда заявлен собственником истребуемой вещи, что применительно к этому делу возможно, если автомобиль выбыл из владения наследодателя помимо его воли (в частности, если наследодатель сделки не совершал и автомобиль не передавал), однако суд вопрос волеизъявления наследодателя не изучал, ограничившись лишь формальной ссылкой на противоречия, имеющиеся в договоре купли-продажи автомобиля. Между тем сами по себе пороки в составлении письменного ДКП не свидетельствуют однозначно об отсутствии воли продавца как таковой на отчуждение автомобиля.
Со ссылкой на ст. 162 ГК РФ Верховный Суд напомнил, что несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность лишь в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон, однако по общему правилу влечет запрет ссылаться на свидетельские показания в подтверждение сделки и ее условий, но не ее недействительность. Согласно ст. 223 Кодекса право собственности у приобретателя вещи по договору, не требующее госрегистрации, возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором.
ВС добавил, что нижестоящим судам стоило установить, совершал ли наследодатель действия по заключению сделки купли-продажи либо поручал совершить эти действия другому лицу, а также кем, когда и при каких обстоятельствах автомобиль был передан покупателю. Однако эти обстоятельства не исследовались, и сторонам не предлагалось представить соответствующие доказательства. В связи с этим дело было направлено на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Адвокат АП Московской области Людмила Устюжанина согласилась: нижестоящие суды, указав на то, что оспариваемый договор купли-продажи транспортного средства является ничтожным, не обосновали, чем они руководствовались в этом вопросе. «Срок исковой давности по ничтожным сделкам составляет три года, а срок давности по недействительным сделкам – один год, таким образом, это существенно влияет на применение срока исковой давности в данном случае. Полагаю, что при указанных обстоятельствах дела речь идет о признании сделки недействительной. По аналогичным спорам имеется сложившаяся судебная практика: сделки с подделанными подписями считаются недействительными, а не ничтожными, поэтому необходимо применение срока исковой давности в один год с момента, как истец узнала о том, что ее право нарушено. В связи с этим ВС обоснованно принял решение о направлении дела на новое рассмотрение», – полагает она.
Адвокат АП Московской области Сергей Макаров назвал определение ВС «гимном» юридическому формализму, современным примером применения правила dura lex sed lex. «При доказанных в этом деле нарушениях порядка оформления оспариваемой сделки купли-продажи автомобиля (причем, возможно, преступных нарушениях, поскольку экспертиза, подтвердившая подделку подписи наследодателя – продавца автомобиля, проводилась в рамках расследования уголовного дела) ВС РФ посчитал, что решение суда о признании этой сделки недействительной не соответствует закону. Из-за неверной квалификации вида недействительности сделки суд удовлетворил иск наследницы, необоснованно отказав в применении исковой давности. Очевидно, что ВС настоятельно указывает судам (и вместе с тем напоминает всем гражданам) на необходимость строго формального применения норм ГК РФ», – отметил он.
Эксперт напомнил, что Верховный Суд неоднократно поступал таким образом. «В частности, в деле о наследстве Сергея Милованова (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС по делу № дело № 5-ГК17-30 от 30 мая 2017 г.) он посчитал, что суд необоснованно удовлетворил иск его сына – Милованова-младшего о восстановлении срока принятия наследства, поскольку тот нарушил срок обращения в суд с таким иском, несмотря на то что переход квартиры его отца сопровождался грубейшими нарушениями. То есть ВС РФ фактически напоминает: для того чтобы такие исковые требования были удовлетворены, истец должен не только доказать факт нарушения его прав, но и выбрать юридически верный способ их защиты. Нам явно необходимо принять во внимание подобную позицию ВС, основанную на требовании жесткого соблюдения норм права. С точки зрения стабильности оборота и единообразия в применении правовых норм подобную позицию Суда можно только приветствовать», – полагает Сергей Макаров.
