23 марта Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС22-25955 по делу № А40-53120/2015, в котором в очередной раз пояснил порядок течения срока предъявления цессионарием исполнительного листа в рамках дела о банкротстве дожника.
В августе 2015 г. суд взыскал с ООО «СВЕ Компани» в пользу ООО «Стройдом-Развитие» 84,5 млн руб. задолженности и госпошлину. В сентябре того же года был выдан исполнительный лист «Стройдом-Развитие», которое в июле 2016 г. было признано банкротом (дело № А41-74268/2015). В октябре 2016 г. общество предъявило исполнительный лист в банк, который позднее возвратил его по заявлению взыскателя без исполнения.
В январе 2018 г. ООО «Накоста-Ростов» было признано победителем аукциона по продаже дебиторской задолженности общества «Стройдом-Развитие». По результатам проведения торгов был заключен договор цессии, по условиям которого к «Накоста-Ростов» перешло право требования дебиторской задолженности с общества «СВЕ Компани» в размере 85,9 млн руб.
В сентябре 2019 г. суд признал «СВЕ Компани» банкротом (дело № А40-41560/2019), и тогда же «Накоста-Ростов» обратилось с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования, полученного на основании договора цессии. По мнению заявителя, права требования к должнику перешли к нему в результате процессуального правопреемства.
Арбитражный суд г. Москвы передал дело по подсудности на рассмотрение Арбитражного суда Московской области, который отказал в удовлетворении заявления цессионария, а апелляция и кассация поддержали такое решение. Суды сочли, что заявитель ошибочно исчислил срок на предъявление исполнительного листа к исполнению с даты его возвращения банком и подал заявление о процессуальном правопреемстве после истечения срока на предъявление исполнительного листа к исполнению. Апелляция добавила, что обращение «Накоста-Ростов» с заявлением о процессуальном правопреемстве не преследует цели получения права на исполнение решения суда, а обусловлено его желанием включиться в реестр требований кредиторов в рамках другого дела и преследованием цели создать преюдицию для банкротного дела.
Изучив кассационную жалобу «Накоста-Ростов», Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда напомнила, что, если исполнение по ранее предъявленному исполнительному документу было окончено в связи с отзывом взыскателем исполнительного документа либо в связи с совершением взыскателем действий, препятствующих его исполнению, период со дня предъявления такого документа к исполнению до дня окончания по нему исполнения по одному из конкретных оснований вычитается из соответствующего срока предъявления исполнительного документа к исполнению, установленного законом.
Как указал Суд, при исчислении срока предъявления исполнительного документа к исполнению, если он ранее уже предъявлялся к исполнению, но впоследствии исполнительное производство по нему было окончено по заявлению взыскателя, из общего срока, установленного ст. 21 Закона об исполнительном производстве, нужно вычесть периоды, в течение которых осуществлялось исполнительное производство по этому исполнительному документу, начиная с его возбуждения и заканчивая его окончанием. Иное толкование закона ограничивало бы конституционное право заявителя на судебную защиту, неотъемлемой частью которого является право на исполнение судебного акта.
В этом деле, заметил ВС, делая вывод о подаче обществом «Накоста-Ростов» заявления о процессуальном правопреемстве после истечения срока на предъявление исполнительного листа к исполнению, суды не учли, что со дня возвращения банком исполнительного листа по заявлению взыскателя (31 октября 2016 г.) срок на предъявление его к исполнению начал течь заново и за вычетом периода нахождения исполнительного листа на исполнении (17 дней) истекал 14 октября 2019 г. Поскольку на дату подачи (13 сентября 2019 г.) обществом «Накоста-Ростов» заявления о включении его требований в реестр требований кредиторов в рамках дела о банкротстве «СВЕ Компани» трехлетний срок предъявления исполнительного листа не истек, у судов не имелось оснований для отказа в удовлетворении заявления о процессуальном правопреемстве со ссылкой на подачу его после истечения срока на предъявление исполнительного листа к исполнению.
«Согласно картотеке арбитражных дел заявление общества “Накоста-Ростов” о включении в реестр кредиторов принято к производству рассматривающим дело о банкротстве должника судом, не возвращено в связи с отсутствием определения суда, принявшего решение, о процессуальном правопреемстве; рассмотрение этого заявления длительное время неоднократно откладывалось», – заметил ВС, который отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию для рассмотрения заявления кассатора о процессуальном правопреемстве.
Старший юрист консалтинговой группы «РКТ» Диана Варданян напомнила, что ранее Верховный Суд рассмотрел как минимум шесть споров, которые возникали в том числе в рамках дел о банкротстве в части применения положений ч. 5 ст. 321 АПК РФ, с момента введения в действие указанных положений процессуального закона в июне 2017 г. «При разрешении вопроса об определении порядка исчисления срока на предъявление к исполнению исполнительного документа, выданного на основании судебного акта, в случае его возвращения по заявлению взыскателя и повторного предъявления к исполнению суды преимущественно используют правильный подход при его расчете. Однако в рамках этого дела суды нижестоящих инстанций словно забыли про существование положений ч. 5 ст. 321 АПК РФ и соответствующей практики ВС, посчитав, что срок на предъявление исполнительного листа к исполнению с момента его возврата по заявлению взыскателя не возобновляется, а продолжает течь. Более того, из общего срока в три года суды вычли 17 дней, что исполнительный лист находился в банке на взыскании, уменьшив тем самым законный период до двух лет и 348 дней», – заметила Диана Варданян.
Отличие этого дела от иных, ранее находившихся на рассмотрении ВС РФ, по словам эксперта, заключается в осложнении спора институтом правопреемства, которое тем не менее никак не влияет на порядок исчисления срока на предъявление исполнительного документа к исполнению (ч. 3 ст. 48 АПК РФ), в том числе с учетом того, что замена на стороне кредитора не изменяет его течения. «Так, заявление о процессуальном правопреемстве было подано не в деле о банкротстве, а в споре о взыскании с должника задолженности, подлежащей включению в реестр требований кредиторов, поэтому судам необходимо было при рассмотрении обоснованности требования учесть также обстоятельства, имевшие место в рамках дела о банкротстве (дата подачи заявления о включении требования в реестр требований кредиторов, обстоятельства невозможности исполнения судебного акта в порядке исполнительного производства и др.)», – отметила Диана Варданян.
Председатель правления РО МОО «Ассоциация ветеранов Службы судебных приставов» Алексей Шарон пояснил, что после внесения изменений в п. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве в мае 2017 г. у правоприменителей нередко возникают сложности с исчислением срока на предъявление исполнительного документа к исполнению, в случае когда исполнительный документ отзывался с исполнения по инициативе взыскателя. «Это изменение было принято после вынесения Постановления КС РФ от 10 марта 2016 г. № 7-П, суть правовой проблемы заключалась в том, что взыскатель с помощью беспричинного отзыва исполнительного документа без исполнения мог сколь угодно долго продлевать срок для принудительного исполнения, что создавало положение правовой неопределенности для должника», – напомнил он.
Однако закрепленной в законодательстве норме, по мнению эксперта, не совсем четко ясно, какие периоды должны вычитаться из общего трехгодичного срока предъявления исполнительного документа. «ВС РФ подтвердил, что должны вычитаться периоды, когда исполнительный документ находился на исполнении и был отозван взыскателем. Например, исполнительный документ находился на исполнении у судебных приставов четыре года и взыскатель отозвал исполнительный документ – в этом случае срок для предъявления истек. В связи с этим я бы рекомендовал взыскателям с крайней осторожностью использовать свое право на отзыв. Возвращение исполнительного документа без исполнения в связи с отсутствием имущества не охватывается данным правилом, и каждый раз после такого возврата трехгодичный срок начинает течь заново», – заметил Алексей Шарон.
