Президент ФПА РФ Юрий Пилипенко в одном из своих выступлений в Верховном Суде России призвал судей дать возможность адвокатам профессионально реализовываться. В этом призыве отразилась суть взаимоотношений адвоката и суда. В судебном процессе адвокат выступает в качестве судебного представителя или защитника, и для него крайне важны процессуальные условия его профессиональной деятельности.
Думаю, именно поэтому содержательная часть Справки о современном состоянии российской адвокатуры, которую в конце апреля Федеральная палата адвокатов отправила в Министерство юстиции РФ, начинается с проблем, касающихся наших взаимоотношений с представителями судебной власти. В сфере уголовного судопроизводства эти взаимоотношения принимают и вовсе неприемлемый характер, как выражаются дипломаты. Статистически эта неприемлемость выражается в ничтожно малом количестве оправдательных приговоров.
Верховный Суд на своем сайте недавно отреагировал на общественное недовольство числом оправданий, опубликовав статью РАПСИ. В материале говорится, что, оказывается, мы просто не так считаем: мол, процент оправданий надо исчислять не от общего количества рассмотренных судами дел, а от количества дел, в которых подсудимый не признавал себя виновным.
Что ж, логика есть и в таком подходе. Но адвокатура считает неприемлемой не статистику оправданий как таковую. Неприемлемым является отношение судов к защитительным доводам адвокатов, которое можно охарактеризовать одним словом – игнорирование. При этом в последнее время суды, например, апелляционной инстанции, чтобы создать видимость следования правовым позициям Конституционного Суда и Пленума Верховного Суда, добросовестно упоминают в своих постановлениях почти все доводы жалобы защитника, но в мотивировочной части не дают им оценки, ограничиваясь фразой об их несостоятельности. То есть адвокат – про Фому, а суд – про Ерему. Именно поэтому так много подсудимых, согласных с предъявленным им обвинением: нет у них веры в то, что они и их защитники будут услышаны судом. Наш суд сегодня готов к покаяниям подсудимого, но не к его сопротивлению обвинению.
Что же делать адвокатуре, если суд не хочет слышать сторону защиты? Если суд не хочет или не может быть судом? Предлагать совершенствование процессуального законодательства? Безусловно, это важно. Но положа руку на сердце стоит признать, что у нас оно не такое уж плохое, а правовые позиции Конституционного Суда и Пленума Верховного Суда по многим вопросам так и вовсе воплощение мечты адвоката. Я уж не говорю про позиции ЕСПЧ, которые приводятся в каждом ежеквартальном Обзоре судебной практики Верховного Суда.
Адвокаты прекрасно знают, что главная проблема сегодня не в законе, а в практике его применения. И если, несмотря на многолетние усилия законодателя, Конституционного Суда и Пленума Верховного Суда, отношение судов к доводам защиты поменять не удалось, значит, менять надо судейский корпус.
Переформирование в 2014 г. состава Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда, к сожалению, не повлияло на практику районных и региональных судов.
В 2016 г. на общем собрании АП Костромской области председатель областного суда выслушал наши сетования по поводу того, что в передаче для рассмотрения по существу почти всех кассационных жалоб в облсуде было отказано, и задал вопрос: «А много ли раз с нами не согласился Верховный Суд?» Я чуть преувеличил: «Ни разу». «Так, значит, наши решения законны и обоснованны», – заключил председатель.
За последнее время адвокатура перепробовала все средства, чтобы защитники могли достучаться до судов и были ими услышаны. Но пока все тщетно. Думаю, если ситуация не изменится, придется инициировать широкую общественно-политическую дискуссию о реальном положении дел в сфере уголовного судопроизводства. В адвокатуре много бывших следователей, прокуроров и судей, которые пока молчат, но могут рассказать о том, какие реальные приводные ремни и пружины движут машину уголовного судопроизводства, причем движут прочь от адвокатуры.
И дай бог, чтобы позитивные изменения наступили без шума и пыли – тихо и быстро.
