Иски о запрете незаконных условий договора в интересах неопределенного круга потребителей

Характерной особенностью соглашений между потребителями и изготовителями, исполнителями, продавцами, уполномоченными организациями или уполномоченными индивидуальными предпринимателями, а также импортерами услуг (далее – продавцы (исполнители)) является использование договоров, условий, правил и т.п., содержание которых разработано только одной из сторон – непосредственно продавцом (исполнителем). Особенно это актуально в правоотношениях с крупными контрагентами – банками, страховыми организациями, операторами мобильной связи и др. В подобных ситуациях возможность повлиять на условия и содержание соглашения у потребителя, как правило, отсутствует, и ему остается либо принять предложенные условия в целом, либо отказаться от сотрудничества и искать нового контрагента.

Понимая столь уязвимое положение потребителей, неравенство переговорных возможностей, острую порой нуждаемость в приобретении товара либо услуги (например, в получении кредита, пользовании мобильной связью), многие продавцы (исполнители) стараются извлекать из этого дополнительные преимущества, включая в договоры, правила оказания услуг и т.п. условия, явно противоречащие закону и ущемляющие права потребителей по сравнению с предоставленными им законом.

При таких обстоятельствах потребители, вынужденные принимать условия в целом без возможности их корректировки и не желающие впоследствии исполнять незаконные условия, должны доказывать их незаконность в суде, где в рамках длительной и зачастую весьма затратной процедуры гражданского судопроизводства добиваться защиты их прав и законных интересов.

Проблема, однако, в том, что даже если инициированное судебное разбирательство увенчается успехом, незаконное условие договора будет аннулировано, а с продавца (исполнителя) взысканы все понесенные истцом судебные расходы и даже компенсация морального вреда, результатом станет констатация недействительности условия, содержащегося в отдельно взятом договоре, либо нераспространение действий типовых условий (правил) в отношении конкретного лица, притом что аналогичные условия, содержащиеся в других договорах, правилах и т.п., заключенных, согласованных с иными лицами, формально продолжат действовать. Кроме того, даже при неблагоприятном для себя исходе продавец (исполнитель) не будет лишен возможности включать аналогичные условия в соглашения, заключаемые им в дальнейшем.

В качестве примера рассмотрим некогда часто встречавшееся условие договоров займа (кредита), заключавшихся с гражданами-потребителями до 1 июля 2014 г.¹, – погашение суммы неустойки, начисленной заемщику за нарушение сроков погашения займа ранее суммы основного долга и процентов по нему. Суды, как правило, признают такие условия недействительными, мотивируя тем, что ранее основной суммы долга погашаются только проценты за пользование денежными средствами, при этом возможность изменения очередности погашения требований даже по соглашению сторон ограничена только требованиями, указанными в ст. 319 ГК РФ. Подлежащие же уплате по денежному обязательству гражданско-правовые санкции (неустойка, пеня) за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства погашаются после суммы основного долга².

Другим примером может служить включение в форму заявления об участии в программе коллективного страхования условия, устанавливающего отказ в возвращении страховой премии при досрочном отказе застрахованного лица от договора. В одном из дел Верховный Суд РФ обратил внимание, что с момента вступления в силу Указания Банка России от 20 ноября 2015 г. № 3854-У «О минимальных (стандартных) требованиях к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования» страховщик должен предусмотреть, что если страхователь отказался от договора добровольного страхования в срок, установленный п. 1 Указания, и до даты возникновения его обязательств по договору уплаченная страховая премия подлежит возврату страхователю в полном объеме. Условие договора, не допускающее предусмотренный Указанием ЦБ возврат платы за участие в Программе страхования в случае отказа заемщика участвовать в ней, является в этой части ничтожным, поскольку не соответствует акту, содержащему нормы гражданского права, обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров³.

Несмотря на большое количество договоров, содержащих подобные условия, анализ правоприменительной практики показывает, что количество исков об их оспаривании невелико, а значит – даже чисто арифметически – выгода от неправомерного поведения займодателя, страховщика, продавца и других лиц, систематически включающих ущемляющих потребителей условий в соглашения, гораздо выше издержек, которые они вынуждены будут нести, если кто-либо решится оспорить такие условия.

Стоит отметить также, что далеко не каждое незаконное условие, содержащееся в типовых формах, потребитель захочет оспаривать. Как правило, оспариваются условия, которые несут для присоединившегося к соглашению лица очевидные убытки, причем именно тогда, когда эти самые убытки, как говорится, «налицо». Оспаривание потребителями иных условий (например, неправомерно сужающих ответственность продавца за нарушение обязательств, устанавливающих подсудность разрешения спора в противоречии с положениями ст. 17 Закона о защите прав потребителей; обязывающих потребителя за свой счет проводить экспертизу качества товара в случае спора о причинах неисправностей и т.п.) – весьма редкое явление.

Одной из немногих организаций, осуществляющих деятельность по пресечению приведенных и схожих с ними злоупотреблений, является Управление Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (Роспотребнадзор), но признать ее работу по-настоящему эффективной, на мой взгляд, сложно. Причина тому – крайне ограниченный арсенал средств борьбы. По сути, все, что Роспотребнадзор сейчас в состоянии сделать, – это вынести предписание об устранении нарушений законодательства и привлечь нарушителя к ответственности по ч. 2 ст. 14.8 КоАП РФ в виде штрафа в размере от 1000 до 2000 руб. для должностных лиц и от 10 тыс. до 20 тыс. руб. для юридических лиц. В случае невыполнения предписания в установленный срок предусмотрен дополнительный штраф в соответствии с ч. 1 ст. 19.5 КоАП (от 1000 до 2000 руб. для должностных лиц или дисквалификация на срок до трех лет; для юрлиц – от 10 тыс. до 20 тыс. руб.). Если в отношении малого бизнеса – особенно индивидуальных предпринимателей, которые несут ответственность наравне с должностными лицами (ст. 2.4 КоАП), – угрозы подобных санкций возможно возымеют положительный эффект, то в отношении крупных компаний, совершающих не одну сотню сделок ежедневно, подобная санкция, полагаю, выглядит смехотворно. Это означает необходимость выработки более эффективных мер противодействия, причем не обязательно путем ужесточения санкций.

В качестве одного из возможных вариантов представляется целесообразным внедрение в действующее правовое регулирование исков в интересах неопределенного круга лиц. Их предметом могли бы являться требования о признании недействительными условий, правил и т.п. типовых договоров, заключаемых с гражданами-потребителями, по причине ущемления их прав в сравнении с предоставленными законом и запрете дальнейшего включения продавцом (исполнителем) таких условий в договоры. Данные способы защиты нарушенных прав соответствуют ст. 12 ГК, однако их использование в предложенном ключе потребует внесения в законодательство точечных изменений.

В частности, Закон о защите прав потребителей и сейчас наделяет органы государственного надзора, органы местного самоуправления, общественные объединения потребителей (их ассоциации, союзы) правом предъявлять в суд иски о прекращении противоправных действий продавца (исполнителя) в отношении неопределенного круга потребителей (ст. 1065 ГК, ст. 46 Закона). Тем не менее суды толкуют данную норму как предоставляющую указанным лицам право заявлять лишь такие требования, целью которых является признание противоправными исключительно действий ответчика, а также их прекращение⁴ В качестве примеров можно привести признание противоправными действиями реализацию пищевой продукции с истекшим сроком годности⁵; о понуждении к исполнению продавцом санитарно-эпидемиологического законодательства⁶ и т.п.

Включение в типовую форму договора условий, ущемляющих права потребителей, и их применение с точки зрения формальной логики может быть истолковано как противоправные действия, однако нужно учесть следующее.

Во-первых, данное утверждение само по себе весьма спорное, и далеко не все с этим могут согласиться. В свою очередь, принцип правовой определенности требует излагать в законе права и обязанности субъектов правоотношений таким образом, чтобы не допускать их произвольного толкования и чтобы каждый имел возможность с разумной степенью достоверности предвидеть последствия совершения (несовершения) им тех или иных действий. Это означает, что полномочия на обращение в суд с предлагаемыми исками, как и процедура совершения таких действий, должны быть прямо и недвусмысленно закреплены в законе.

Во-вторых, признание действий по включению в типовые формы противозаконных условий, очевидно, не приведет к их аннулированию в уже действующих соглашениях, а значит, такая цель, как ликвидация последствий противоправной деятельности продавца (исполнителя) в отношении всех вступивших с ним в правоотношения потребителей, определенно не будет достигнута. Следовательно, наиболее эффективным способом защиты права в данном случае должен быть именно иск о признании недействительными договорных условий, правом подачи которого в интересах неопределенного круга лиц субъекты, указанные в ст. 46 Закона о защите прав потребителей, сейчас не обладают.

Предвидя возможные возражения, хотелось бы сказать несколько слов о допустимости подачи исков об оспаривании условий типовых договоров и запрете их дальнейшего использования в интересах неопределенного круга лиц с точки зрения частного права.

На первый взгляд может показаться, что:

• в силу господствующего в данной сфере принципа диспозитивности каждый из участников гражданских правоотношений вправе самостоятельно решать, обращаться за судебной защитой своих нарушенных прав и законных интересов или нет. Соответственно, инициирование судебного разбирательства, результат которого будет затрагивать права того, кто об этом прямо не просит (при условии, что данное лицо в состоянии это сделать самостоятельно), может расцениваться как излишняя мера;
• предусмотренное ст. 46 Закона о защите прав потребителей полномочие все же касается случаев наличия угрозы причинения вреда в будущем при непринятии соответствующих мер (ст. 1065 ГК), и подход законодателя в данной ситуации вполне оправдан;
• вмешательство в договорную сферу явно не преследует цель предотвратить какую-либо угрозу неопределенному кругу лиц, а значит, целесообразнее оставить разрешение такого рода конфликтов исключительно в плоскости отношений между потребителем и продавцом (исполнителем).

Перечень аргументов, безусловно, не исчерпывающий, однако все они (или большая часть) определенно будут сосредоточены вокруг целесообразности вмешательства третьих лиц там, где угроза носит исключительно договорный характер и стороны сами в силах защитить свои права.

В противовес такого рода доводам предлагаю обратить внимание на следующее.

Согласно ст. 16 Закона о защите прав потребителей условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами РФ в области защиты прав потребителей, признаются недействительными. По смыслу п. 76 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» под недействительностью названных условий понимается именно их ничтожность – т.е. изначальное (независимо от признания данного факта судом) отсутствие юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с их недействительностью⁷ Из приведенной формулировки следует, что ничтожное условие договора, даже согласованное сторонами, по общему правилу (исключение, предусмотренное п. 5 ст. 166 ГК, не учитываем) не возымело для них правового эффекта, и удовлетворение судом такого иска приводит не к нивелированию противоправного условия, а лишь к констатации того, что оно не имеет юридической силы и потребитель может его не исполнять.

Поскольку потребители в отношениях с продавцами (исполнителями) признаются заведомо более слабой стороной, не обладающей специальными познаниями, а потому нуждающейся в дополнительной защите, включение в соглашения с ними условий, противоречащих закону, является административным правонарушением (ч. 2 ст. 14.8 КоАП). Кроме того, коль скоро целью деятельности указанных в ст. 46 Закона о защите прав потребителей органов и общественных организаций является также содействие в укреплении законности, их обращение в суд в интересах неопределенного круга потребителей с иском об оспаривании условий, содержащихся в типовых формах договоров, бланков, условий и т.п., осуществляется скорее в публичных, нежели частных интересах и, по сути, равносильно понуждению субъектов предпринимательской деятельности к соблюдению закона и пресечению правонарушений, что, на мой взгляд, может быть истолковано не иначе, как вмешательство в частноправовую сферу.

Данная мера во многом схожа с выдачей органами Роспотребнадзора предписаний о прекращении нарушения законодательства в сфере защиты прав потребителей, но ее отличие в том, что констатация законности предписания – а значит, установления незаконности действий продавца (исполнителя) – не влечет придания данному обстоятельству преюдициального значения для неопределенного круга потребителей, столкнувшихся с аналогичными нарушениями прав, поэтому не избавит их от необходимости личного обращения в суд.

В то же время вступление в законную силу решения суда о признании недействительным условия типового договора, пункта правил страхования, пользования кредитными картами и т.п. – в силу преюдициальности, распространяющейся на неопределенный круг потребителей, – таким недостатком обладать не будет. Более того, никто не запрещает потребителю, которому известно об установлении судом факта ничтожности условия, содержащегося в заключенном между ним и продавцом (исполнителем) договоре, но добровольно желающем его соблюдать, исполнить его в полном соответствии с достигнутой договоренностью. Следовательно, как такового вмешательства в сферу частных интересов без желания потребителя в этом случае де-факто не произойдет.

Кроме того, взвешивая все «за» и «против» внедрения такого способа защиты, целесообразно учесть еще два аспекта.

Во-первых, российская правоприменительная практика не отличается единообразием, и рассмотрение судами споров, предметом которых являются тождественные требования, порой приводит к прямо противоположным, взаимоисключающим результатам. Подобные проблемы встречаются в актах судов не только первой, но и апелляционной инстанции и даже ВС⁸. Внедрение предлагаемого регулирования позволит, пусть и в отдельно взятой сфере, исключить такие коллизии.

Во-вторых, предложенный подход поможет разгрузить суды от множества однотипных дел по искам отдельно взятых потребителей к продавцам (исполнителям), а последних – к надзорным органам, что также представляется немаловажным.

Добавлю, что введение предлагаемого правового регулирования потребует дополнения перечня оснований для пересмотра судебного акта по новым обстоятельствам. В силу того что законодательство динамично меняется и типовое условие, признанное недействительным сегодня, завтра может таковым не являться, необходимо будет предусмотреть такое новое основание для пересмотра судебных актов, вынесенных в отношении неопределенного круга потребителей, как изменение законодательства, в связи с которым утрачивается либо вводится противоправность признанного ранее законным либо незаконным условия договора, используемого в правоотношениях с неопределенным числом потребителей.

Резюмируя, подчеркну, что несмотря на возможные возражения внедрение в правовое регулирование такой разновидности исков, как иски в отношении неопределенного круга потребителей, инициируемые указанными в ст. 46 Закона о защите прав потребителей субъектами с целью констатации недействительности договорных условий, включаемых продавцами (исполнителями) в типовые формы соглашений, бланков, договоров, правил и т.п. и запрете их дальнейшего использования, может стать серьезным оружием в борьбе со злоупотреблениями в сфере потребительского законодательства, внести в него большую стабильность и определенность, а также стать дополнительным стимулом правомерного поведения субъектов предпринимательской деятельности.