Дело Михаила Беньяша попало в «болевую точку» российской адвокатуры. «Качество» административных материалов по «митинговым» статьям, побои в полиции, под которые «подкладывается» любой рапорт, план «крепость» с недопуском адвокатов к подзащитным, «расследование» по ст. 318–319 УК РФ с показаниями сотрудников полиции, которым всегда «нет оснований не доверять», – все это столкнулось со статусом адвоката, который должен, помимо прочего, обеспечивать нам определенный уровень защиты и профессиональной безопасности. Поэтому случившееся, на мой взгляд, – это не просто личный «казус Беньяша». Это история об адвокатском статусе, о защищенности адвокатов en masse и об уровне нашей профессиональной свободы, обеспечиваемом в том числе силой корпоративной поддержки.
Не все коллеги разделяют такой подход.
Например, Александр Орлов в колонке на сайте «АГ» выражает мнение, что «казус Беньяша» каких-либо угроз для адвокатуры не несет. Более того, автор пишет: «А был бы исход таким же, если бы в аналогичной гипотетической ситуации задержанный из-за митинга гражданин не стал бы причислять себя к адвокатской корпорации?.. Есть у меня не радующие меня самого мысли, что человек не просто попал в беду, но отчасти сам ее создал – наступил в лужу, в итоге вырыл на ее месте озеро, а теперь стал в нем тонуть. Странный сюжет. Зачем же так делать, если не умеешь плавать?!»
Иными словами, зачем же Михаил Беньяш начал вести «митинговые» дела, работал бы спокойно в бракоразводных спорах или взыскивал дебиторку с юридических лиц – было бы ему и спокойнее, и денежнее. А если бы он спрятал поглубже адвокатское удостоверение от сотрудников полиции, которые его задерживали, – глядишь, отделался бы легким испугом. И вообще – зачем ходить куда-то туда, где рядом или даже не совсем рядом (напомню, что Михаил Беньяш был задержан в 4 км от места проведения митинга) граждане реализуют свое конституционное право собираться мирно и без оружия.
Даже если (исключительно в качестве аргумента для более наглядного высвечивания ситуации) встать на позицию тех, кто считает нахождение (в том числе намеренное) адвоката в «радиусе действия» митинга фактором, свидетельствующим о «выпадении» такого человека из адвокатского статуса, а следовательно, и из-под корпоративной защиты, – то и здесь она не выдерживает критики.
Напомню старое дело ЕСПЧ «Эзелин против Франции» (Постановление от 26 апреля 1991 г., жалоба № 11800/85). Ролан Эзелин, будучи адвокатом, нес плакат во время демонстрации. В ходе демонстрации был нанесен ущерб общественным зданиям, трое активистов были оштрафованы. Г-н Эзелин действий по повреждению зданий не совершал и никем не задерживался. Впоследствии главный государственный обвинитель послал председателю коллегии адвокатов жалобу, указав, что «г-н Эзелин, которому была известна цель демонстрации…, хотел своим участием открыто присоединиться к критике судебной власти со стороны политической организации, во время происшествий ни угрозы, ни оскорбительные надписи, направленные против судей, не удивили и не шокировали его как барристера» (здесь и далее курсив мой. – М.Н.). Совет коллегии адвокатов не усмотрел каких-либо оснований для наложения дисциплинарных санкций на г-на Эзелина.
Апелляционный суд по протесту главного государственного обвинителя отменил решение Совета коллегии адвокатов и наложил на г-на Эзелина дисциплинарное взыскание (выговор), указав следующее. «Г-н Эзелин, адвокат апелляционного суда и член Совета коллегии адвокатов, участвовал в демонстрации… Во время демонстрации постоянно звучали серьезные угрозы в адрес констебля, участники выкрикивали оскорбления в отношении других лиц, включая судью апелляционного суда, известную в регионе фигуру, и в отношении судебной власти в целом. Стены зданий суда и совета департамента были покрыты особенно оскорбительными надписями, направленными против этих же людей. Не подлежит сомнению, что г-н Эзелин, который был участником шествия…, не мог не видеть, как эти оскорбительные надписи наносились очень крупными буквами на стенах суда, который в равной степени является местом работы судей и барристеров, и на здании совета департамента. Он не мог не слышать угроз и оскорблений, которые постоянно раздавались в адрес одних и тех же людей. Он присутствовал там в качестве адвоката, поскольку нес плакат, заявлявший о его профессии, но не отмежевался от оскорбительных действий демонстрантов и не покинул шествие».
Констатируя нарушение национальными властями ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция), ЕСПЧ указал: «Свобода принимать участие в мирных собраниях – в данном случае в незапрещенной демонстрации – настолько важна, что не может быть ограничена никоим образом, даже для адвоката, если только сам человек не совершит предосудительных действий на таком мероприятии» (§53).
Отмечу, что указание на «незапрещенную демонстрацию» не должно трактоваться «от обратного»: само по себе участие в несанкционированном мирном собрании не расценивается даже в российской судебной практике как нарушение (см. постановления ВС РФ от 15 февраля 2018 г. № 41-АД18-2; от 11 октября 2016 г. № 5-АД16-215; от 1 августа 2016 г. № 44-АД16-22; от 18 октября 2013 г. № 20-АД13-4 и № 20-АД 13-5).
А теперь вернемся к делу Михаила Беньяша. Даже если исходить из той версии, которую выдвигают сотрудники правоохранительных органов (и разделяют в обсуждениях некоторые адвокаты), согласно которой наш коллега намеренно попал в «радиус действия» мирного собрания, он тем не менее находился под защитой ст. 11 Европейской конвенции. Таким образом, даже в этой – худшей для Михаила Беньяша – трактовке событий какого-либо нарушения с его стороны не было, а следовательно, не было и оснований для его задержания, которое породило все другие действия властей. Тем более их не было и тогда, когда Михаил Беньяш был задержан за 4 км до мирного собрания вместе со своим доверителем, которому он в случае необходимости готов был оказать юридическую помощь как адвокат-защитник.
***
Практики из серии «как унасекомить адвоката и при этом не очень устать» быстро мультиплицируются российскими правоохранителями и судами (в отличие, скажем, от «защитительных» правовых позиций ЕСПЧ и КС РФ).
В Барнауле адвоката вытолкали из отдела полиции. В Москве сотрудники полиции спустили адвоката с лестницы. В Красноярске сотрудники УФСБ столкнули адвоката с лестницы, когда он пытался пройти в офис компании, где проходили оперативно-розыскные мероприятия. В Новгородской области адвоката вынесли из зала суда. В Санкт-Петербурге судебный пристав и сотрудник Росгвардии применили насилие к адвокату, убеждавшему допустить свидетеля в суд.
Дело Михаила Беньяша – в этом ряду. Но если раньше настойчивого адвоката просто «удаляли» с глаз долой, чтобы «не умничал» и «не качал права», то теперь фабрикуются сначала административные материалы, а потом уголовные дела. Если это не расценивать как наступление на адвокатуру и не реагировать на это силами нашей корпорации, не стоит удивляться, когда адвокатов окончательно сведут до роли статистов, а попытки активной защиты будут отражаться не только репликами в стиле «сиди молча, сопи в две дырки», но и возбуждением дел по ст. 318 или ст. 294 УК РФ.
