20 декабря состоялась рабочая встреча Председателя СК РФ Александра Бастрыкина и президента Союза медицинского сообщества «Национальная Медицинская Палата» Леонида Рошаля. На встрече обсуждалось совершенствование уголовно-процессуального законодательства. Как следует из сообщения на сайте СК РФ, в этот раз встреча в основном была посвящена обсуждению создания в СК специализированных подразделений по расследованию происшествий в области медицины.
На мой взгляд, инициатива СК РФ по созданию указанных спецподразделений направлена на ужесточение репрессий в отношении медицинского сообщества.
По непонятным причинам медицинского работника превращают в специального субъекта преступления, и расследование данной категории дел почему-то необходимо проводить в специальном порядке, что не предусмотрено в отношении других гражданских профессий. Считаю, что это свидетельствует о дискриминации по профессиональному признаку медицинского сообщества, представителей которого пытаются изначально рассматривать как преступников.
Пояснения Александра Бастрыкина о том, что данные подразделения в СК создаются для эффективного расследования дел в области медицины, не выдерживают критики, поскольку результативность расследования зависит не от того, будет ли выделено структурное подразделение, а в первую очередь – от квалификации следователей. А она, к сожалению, оставляет желать лучшего.
По наблюдениям адвоката, специализирующегося на медицинских делах, эксперта Ольги Зиновьевой ей на протяжении профессиональной деятельности не встречались занимающиеся врачебными делами следователи в возрасте старше 30 лет. То есть эти достаточно сложные дела отдают молодым специалистам, не имеющим должного опыта их расследования.
На мой взгляд, повышению эффективности расследования дел, связанных с медициной, способствовала бы в первую очередь надлежащая квалификация следователей. Сейчас к медработникам применяется ст. 238 УК РФ, я считаю это необоснованным. Но когда Александр Бастрыкин заявляет о том, что введение нового состава преступления необходимо для того, чтобы не привлекать медработника к ответственности по ст. 238 УК РФ, он, на мой взгляд, сильно лукавит, потому что в принципе по данной статье медработника привлекать нельзя. И зачем для этого вводить специальный состав преступления?
«За кадром» также остались причины применения ст. 238 УК РФ к медицинским работникам – а они довольно прозаичны. Дело в том, что инкриминируемые в настоящий момент медицинским работникам преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 109 УК РФ и ч. 2 ст. 118 УК РФ, относятся к преступлениям небольшой тяжести, срок давности привлечения к уголовной ответственности по ним составляет 2 года. За это время зачастую не удается провести расследование должным образом (как правило, это связано с длительностью проведения судебно-медицинских экспертиз). И для того, чтобы продолжить расследование, следователю приходится переквалифицировать состав преступления, т.е. фактически подбирать другую подходящую статью, позволяющую это сделать, – и здесь как раз единственной статьей, которую хоть как-то, пусть и неверно по сути, можно применить, является ст. 238 УК РФ. Срок привлечения к уголовной ответственности по названной статье составляет 6 лет. Вот поэтому она так и «любима» следователями, хотя принципиально для медицинского работника не подходит.
Этим также объясняется и появление дискриминирующего врачебное сообщество проекта федерального закона о введении специального состава преступления для медицинских работников (ст. 124.1 УК РФ), так как преступления, предусмотренные упомянутыми статьями, являются преступлениями средней степени тяжести (в отличие от преступлений небольшой степени тяжести, предусмотренных ст. 109 и 118 УК РФ), что прямо свидетельствует об ужесточении уголовной ответственности медицинских работников.
Другое лукавство заключается в том, что, по словам главы СК, «происшествий в медицинской сфере в целом немного». А раз их немного – зачем, спрашивается, создавать специальные подразделения для их расследования?
Полагаю, целесообразно ввести в законодательство термин «врачебная ошибка» с четким разъяснением, что можно считать врачебной ошибкой, в каких случаях она подсудна, а в каких – нет. Также предложил бы исключить уголовную ответственность медицинских работников за преступления с неосторожной формой вины, заменив ее административной.
Такие меры, на мой взгляд, будут наиболее эффективными, поскольку в настоящее время ситуация такова, что медработник идет на работу под угрозой занесенного над его головой Дамоклова меча – в любой момент за неправильные действия он может быть привлечен к самой строгой юридической ответственности – уголовной, чего нет ни в одной стране мира.
В заключение отмечу, что термин «ятрогенные преступления» является антинаучным. Понятие ятрогении представляет собой неблагоприятные последствия медицинского вмешательства независимо от отсутствия вины медицинского работника. А термин «преступления» подразумевает виновные деяния. Получается, что в формулировке «ятрогенные преступления» смешиваются два принципиально разных понятия, что недопустимо с точки зрения как науки, так и права.
