В профессиональной медицинской среде сложилась неблагоприятная ситуация, связанная с участившимися случаями уголовного преследования медицинских работников. Так, по данным СК РФ, в 2012 г. по результатам 2100 обращений граждан завели 311 уголовных дел, а в 2017 г. число обращений увеличилось до 6050, количество дел – до 1791, из них 175 были направлены в суды.
Как правило, в отношении медработников при квалификации преступлений применялись ст. 109 и 118 УК РФ, а именно – ч. 2, предусматривающая уголовную ответственность за преступления, совершенные вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Кроме того, применялась ст. 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности», причем в большинстве случаев преступления, совершенные медиками, переквалифицировались на ст. 238 УК РФ с 118 и со 109 соответственно (как в случае с Еленой Мисюриной). Это зачастую было связано с тем, что по ст. 109 и 118 УК РФ, как по менее тяжким, истекал срок привлечения к уголовной ответственности при длительном проведении следствия, что, в свою очередь, было обусловлено назначением и длительным производством судебно-медицинских экспертиз, и чтобы все-таки привлечь медработников к уголовной ответственности, следователи переквалифицировали их действия по ст. 238 УК РФ.
Сразу возникает логичный вопрос – почему правоохранительные органы видят во враче преступника, раз так пристально расследуют подобные дела, зачастую неправильно квалифицируя их (так, в настоящее время вопрос о возможности применения к медицинским работникам ст. 238 УК РФ носит дискуссионный характер, и правоприменительная практика также не имеет единообразия по данному вопросу)?
То есть изначально врач и его деятельность рассматривается как преступная, хотя во всем мире совершенно иной подход к правовому регулированию медицинской деятельности. Так, например, в Германии уголовная ответственность для медицинских работников может наступить исключительно в тех случаях, когда они умышленно нарушают определенные правила, в соответствии с которыми оказывается медицинская помощь, при этом факт умысла подлежит доказыванию, и его не всегда просто бывает доказать. В свою очередь, в случае совершения профессиональных ошибок врач может быть отстранен от ведения врачебной практики, что на самом деле будет являться для него более тяжким наказанием, нежели привлечение к уголовной ответственности.
На мой взгляд, такой подход обусловлен несколькими моментами. Во-первых, зачастую пациенты и их родственники проявляют чрезмерную активность, направляя многократные обращения во всевозможные инстанции, призывая привлечь виновного, по их мнению, медработника к уголовной ответственности, что заставляет следователей вновь и вновь рассматривать обстоятельства, приведшие к наступлению тех или иных негативных последствий в результате действий медиков. Во-вторых, в настоящее время у нас при дискуссионном вопросе об обязательности применения стандартов медицинской помощи при оценке медицинской деятельности (так, например, мне известны случаи, когда при проведении судебно-медицинских экспертиз стандарты медицинской помощи специально не принимались во внимание судмедэкспертами как не подлежащие применению ввиду их медико-экономического значения), фактически отсутствуют юридически установленные критерии оценки характера медицинской помощи – то есть эталоны, по которым должна оцениваться правильность или неправильность действий врача, что приводит к тому, что в основе экспертных заключений лежат оценочные суждения того или иного эксперта, которые могут разительно отличаться от суждений других экспертов. Тем самым нарушается принц объективности при проведении расследований преступлений медработников. В-третьих, сама по себе медицинская деятельность, будучи направленной на сохранение жизни и здоровья людей, осуществляется такими же людьми, которые тоже могут ошибаться, вот только ценой их ошибки по сравнению с другими профессиями являются жизнь и здоровье человека, что, безусловно, привлекает пристальное внимание к причинам таких ошибок.
Чтобы нивелировать указанные моменты, на мой взгляд, необходимо принять ряд ключевых решений на законодательном уровне.
Во-первых, установить особый порядок рассмотрения повторных заявлений со стороны заинтересованных лиц в случае, если уголовное дело в отношении медработников было прекращено. В данном порядке следует указать, какие именно этапы рассмотрения уголовного дела по «медицинским» правонарушениям возможны, а также порядок обжалования действий должностных лиц, по аналогии с регламентами, которые в настоящее время разработаны для контролирующих органов (например, для Росздравнадзора, Роспотребнадзора).
Во-вторых, ввести критерии, по которым будет оцениваться характер оказания медицинской помощи, обязательные к применению судебно-медицинскими экспертами при проведении экспертиз. Так, в настоящее время в Госдуме рассматривается законопроект № 449180-7 о применении клинических рекомендаций при оказании медицинской помощи, которые могут послужить эталоном, в соответствии с которым и будет исследоваться характер оказанной медицинской помощи в каждом конкретном случае. Тем самым удастся избежать той порочной практики, которая имеет место в настоящее время, когда в основу обвинительного заключения ложатся оценочные суждения экспертов, редко подкрепленные нормативно-правовой базой.
В-третьих, закрепить понятие «врачебная ошибка». Так, рассуждать о врачебной ошибке в юридической плоскости, на мой взгляд, можно исключительно в случае наличия соответствующей юридической дефиниции. При этом стоит отметить, что зачастую под ней понимаются те осложнения при оказании медицинской помощи, которые описаны в специальной литературе и имеют место в общемировой врачебной практике, и как следствие, практически нигде не подлежат уголовному преследованию.
Важно также обратить внимание, что наиболее часто преступления медицинских работников имеют неосторожную форму вины и очень редко носят умышленный характер, хотя и такие случаи имеют место. Так, согласно ст. 26 УК РФ преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности; приводится определение понятий «легкомыслие» и «небрежность» – как раз то, что наиболее часто имеет место при осуществлении медработниками неправомерных действий. Ведь сложно представить, что медик сознательно хочет причинить вред здоровью пациента. Другое дело, что он может попытаться скрыть следы своих ошибок или же не попытаться их исправить, имея такую возможность, и тогда преступление может считаться совершенным с косвенным умыслом по смыслу ст. 25 УК РФ.
Все это, безусловно требует надлежащего исследования в каждом случае. Тем не менее, на мой взгляд, врачебные преступления с неосторожной формой вины должны быть декриминализованы, поскольку причиной их совершения является не желание причинить пациенту негативные последствия, а неосторожность, выражающаяся как правило в совершении обоснованных клинически манипуляциях, при которых возможны осложнения. В настоящее время складывается ситуация, когда медицинские работники не хотят выполнять манипуляции, которые могут привести к осложнениям, фактически не желая рисковать, опасаясь последующих неприятностей в виде привлечения к уголовной ответственности, что зачастую не идет на пользу пациенту. А ведь в УК РФ существует специальная ст. 28, согласно которой деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть, что зачастую и случается при совершении врачебных ошибок.
В-четвертых, разработать и утвердить методику расследования преступлений, совершенных врачами, которая будет обязательна для всех сотрудников правоохранительных органов, принимающих участие в подобных расследованиях.
Наконец, оставить действующее уголовное законодательство в существующем виде, то есть не выделяя специального состава преступления для медработников, но при этом дать соответствующие разъяснения о том, по каким именно статьям следует квалифицировать правонарушения, совершенные медиками, исключив при этом ст. 238 УК РФ как не подходящую для квалификации в данном случае по ряду объективных причин (отсутствие умысла при совершении противоправного деяния, отсутствие установленных требований к безопасности медицинской услуги и т.п), а также декриминализировать правонарушения медработников с неосторожной формой вины.
