В юридическом сообществе обсуждается глобальная реформа уголовно-процессуального законодательства, в том числе изменения, касающиеся подследственности (ст. 151 УПК РФ). Если рассматривать их в аспекте налоговых преступлений, стоит обратить внимание на изменение подследственности расследования деяний, квалифицируемых по ст. 198–199.4 УК РФ, а именно – отнесение его к компетенции МВД России.
Для более полного понимания ситуации с налоговыми преступлениями обратимся к данным статистики. Так, в последние годы наблюдается тенденция постепенного роста количества возбужденных уголовных дел по налоговым составам, варьирующегося на уровне 2–3 тыс. в год.
Первой причиной этого можно считать кардинальное изменение с 2014 г. порядка возбуждения уголовных дел по налоговым преступлениям. Так, с 2011 по 2014 г. поводом для возбуждения дела по налоговым составам служил направленный налоговым органом материал налоговой проверки. При этом он должен был содержать не только вступившее в силу решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к ответственности за совершение правонарушения (если сумма недоимки является достаточной для возбуждения уголовного дела), но и факт неуплаты в установленный срок доначисленных налогов и сборов.
В октябре 2014 г. законодатель сменил курс, расширив перечень поводов для возбуждения уголовного дела. Теперь помимо материалов, полученных из налоговых органов, основанием для привлечения к уголовной ответственности могут служить заявление о преступлении, явка с повинной, сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из различных источников, а также постановление прокурора о направлении материалов в орган предварительного расследования. Таким образом, у следствия расширился спектр возможностей для возбуждения и расследования уголовных дел, а бизнес, напротив, стал еще менее защищенной стороной.
В качестве второй причины увеличения количества уголовных дел по ст. 198–199.4 УК можно назвать отсутствие прямой зависимости принятия решения о возбуждении уголовного дела от вступившего в силу решения налогового органа, что позволило следствию привлекать налогоплательщиков к ответственности за налоговые преступления, срок давности которых составляет до 10 лет. Теперь расследование фактически не ограничивается сроками выездных налоговых проверок (три года), а преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 199 УК, совершение которого чаще всего вменяется предпринимателям, в соответствии со ст. 15 УК относится к категории тяжких. Следовательно, освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности наступает спустя 10 лет с момента совершения преступления.
Третьей причиной – возможно, ключевой – является, на мой взгляд, изменение подследственности налоговых преступлений, предварительное расследование которых внесенными Федеральным законом от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЗ поправками в НК РФ было отнесено к компетенции СКР (в то время еще при Генпрокуратуре РФ).
Налоговые преступления – одна из самых сложных и трудоемких категорий дел для расследования. Должностным лицам, компетентным проводить предварительное следствие по налоговым преступлениям, необходимо не только руководствоваться нормами УК и УПК, но и применять налоговое законодательство, законодательство, регулирующее бухгалтерский учет, и другие нормативные правовые акты. На практике в большинстве случаев следователям не всегда удается правильно сопоставить нормы налогового и уголовно-правового законодательства.
Примером может служить предусмотренная п. 1 ст. 122 НК ответственность за совершение неосторожного налогового правонарушения. В соответствии с уголовным законодательством форма вины за совершение налоговых преступлений может выражаться только в виде прямого умысла – на это указано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 ноября 2019 г. № 48 «О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления». Однако зачастую СКР возбуждает уголовные дела по ст. 199 УК независимо от того, как налоговый орган квалифицировал совершенное налогоплательщиком правонарушение.
Со временем уровень расследования налоговых преступлений немного повысился. Этому способствовали несколько факторов. Одним из самых важных стало введение специализации следователей, непосредственно занимающихся налоговыми преступлениями. Этот институт заработал не сразу, но сейчас уже можно констатировать, что по сравнению с предыдущими периодами эффективность расследований возросла.
Однако не сказал бы, что сегодня ситуация с расследованием налоговых преступлений значительно лучше, чем в прошлые годы. Неправильная квалификация, ошибки следствия, неверное применение норм налогового законодательства и другие грубые процессуальные нарушения встречаются повсеместно, но тем не менее наработанный опыт плюс отдельная специализация следователей приносят свои плоды.
Если все же подследственность по налоговым преступлениям будет изменена и отнесена к компетенции МВД, то, даже не вдаваясь глубоко в подробности, можно сразу обнаружить огромное количество проблем.
Во-первых, это обучение новых кадров, которым придется осваивать 11-летний опыт работы СКР. И здесь возникает вопрос о цели таких реформ. Выходит, МВД считает, что сможет более качественно, чем СКР, расследовать налоговые преступления? Я, например, сильно в этом сомневаюсь, так как, повторюсь, расследование налоговых преступлений требует глубоких знаний налогового законодательства, по которому даже у судей арбитражных судов, постоянно рассматривающих налоговые споры, возникает множество вопросов и разногласий.
Во-вторых, это приведет к значительному увеличению объема работы у сотрудников МВД, притом что на них и без того возложены многие виды деятельности, с которым они справляются зачастую не лучшим образом – это демонстрируют данные правовой статистики. Так, в 2020 г. насчитывалось порядка 1 млн нераскрытых преступлений. Сотрудники, не имеющие опыта работы с налоговыми преступлениями и не знающие специфики налогового законодательства, могут попросту не понимать, как расследовать дела этой категории.
В-третьих, это «возврат в прошлое». Как уже упоминалось, ранее подследственность налоговых преступлений уже относилась к ведению МВД, и в то время количество возбужденных уголовных дел было на порядок больше, чем сейчас. Фактически весь накопленный за 11 лет опыт с большой долей вероятности «уйдет в пустоту», а качество расследований, на мой взгляд, вряд ли повысится. Таким образом, уровень следствия может вернуться на «начальную точку».
Страдать же от всего этого будут предприниматели, бизнес и экономика страны в целом. Данные статистики показывают, что начиная с 2017 по 2020 г. в результате уголовного преследования в 84,2% случаев бизнес был полностью или частично разрушен, еще в 4,5% – «ушел в тень», а 33,9% предпринимателей потеряли большую часть активов. Это фактически лишает граждан возможности заниматься предпринимательской деятельностью после того, как они оказались подвергнуты уголовному преследованию.
Таким образом, на мой взгляд, надо не менять подследственность налоговых преступлений, а приводить в порядок нормы уголовного, уголовно-процессуального и налогового законодательства, улучшать качество как налоговых проверок, так и предварительного следствия, а также формировать более лояльное отношение правоохранительных органов к предпринимательской деятельности. В первую очередь, изменения должны коснуться синхронизации сроков глубины налоговой проверки (три года) и сроков привлечения к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 199 УК РФ (10 лет). Для приведения их к единообразию правильным и логичным будет уменьшить размер ответственности по данной статье и отнести деяние к категории преступлений средней тяжести. Соответственно, срок привлечения к уголовной ответственности будет разумным (шесть лет) и хоть как-то соотносимым со сроками налоговой проверки. Полагаю, что этот вопрос более актуален, чем изменения подследственности налоговых преступлений. На практике адвокаты, налоговые консультанты и предприниматели все больше сталкиваются со сложностями в определении и соотношении сроков освобождения от уголовной ответственности и глубины налоговой проверки.
