Несмотря на общее позитивное впечатление от законопроекта, разработанного Советом при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, следует отметить, что существующее в нем упоминание о «создании дополнительных гарантий независимости адвокатов» демонстрирует истинное положение дел в современном уголовном процессе.
В настоящее время речь идет не о повышении состязательности процесса или повышении статуса участия адвоката в осуществлении уголовного судопроизводства, а лишь о создании условий его независимости. О реальном равноправии сторон в процессе еще приходится только мечтать. К сожалению, на данном этапе мы лишь пытаемся ослабить зависимость адвоката от иных участников судопроизводства.
Направленность комментируемого законопроекта на создание дополнительных гарантий для адвокатов представляет собой средство достижения таких глобальных целей, как реализация прав граждан на защиту от обвинения и квалифицированную юридическую помощь.
Анализ законопроекта позволяет выделить ряд наиболее существенных позиций, с помощью которых предполагается в той или иной степени улучшить положение в сфере уголовной юстиции.
Во-первых, позитивной новеллой данного законопроекта следует считать закладываемый в уголовно-процессуальное законодательство фундамент доктринальной концепции автономности адвоката при принятии им защиты, а также существования гарантий его деятельности в качестве защитника при наличии условий, препятствующих его «выводу» из дела по воле органов следствия при отсутствии обоснованных обстоятельств к этому.
В случае принятия законопроекта принятие защиты не будет связано с допуском адвоката в дело, напротив, адвокат будет полноправно вступать в уголовное дело, а не допускаться следователем к участию. Что касается установления препятствий для необоснованного «вывода» адвоката из дела, законопроект предусматривает нормы, не позволяющие отстранять адвоката со ссылкой, например, на распространение им сведений, составляющих следственную тайну, а также допрашивать адвоката в качестве свидетеля, что несовместимо со статусом защитника.
Во-вторых, новации данного законопроекта в части установления требований для следствия и дознания производить привлечение адвоката в уголовное дело по назначению в порядке, определенном советом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого находится место производства предварительного расследования, позволяют в итоге стать реальным средством искоренения порочной практики существования «карманных» адвокатов и «адвокатов-дублеров».
При этом следует отметить, что в случае принятия законопроекта будет иметь место установленное уголовно-процессуальным законом распространение действия корпоративных актов адвокатского сообщества на иных участников уголовного судопроизводства. В данном случае речь идет о необходимости привлечения органами следствия и дознания к участию в уголовном деле по назначению адвоката согласно порядку, определенному советом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого находится место производства предварительного расследования.
В этом случае мы получим бланкетную норму права, которая будет корреспондировать не к федеральному законодательству или законодательству субъекта Федерации либо же подзаконным актам, а к нормам, установленным адвокатским профессиональным сообществом в корпоративном порядке. Этот тренд, с точки зрения адвокатского сообщества, безусловно, положителен, серьезным образом повышает статус корпоративного адвокатского нормотворчества, а также требования к нему. Однако данное положение вещей генерирует новые вызовы, заключающиеся в необходимости разработки института ответственности субъектов права, не относящихся к адвокатскому сообществу, за нарушение соответствующих предписаний и требований корпоративных адвокатских актов. Какова по форме и содержанию должна быть такая ответственность – данный вопрос открытый и требует своего разрешения в будущем. Однако совершенно очевидно, что добиться неукоснительного исполнения обязанностей возможно только при наличии ответственности за их неисполнение.
Третий раздел нововведений связан с расширением прав адвокатов на подачу ходатайств и приобщение отдельных доказательств. Следует обратить внимание на два момента. Во-первых, данные права носят универсальный характер для всех участников судопроизводства и поэтому распространяются не только на защитников. Во-вторых, эти новеллы следует рассматривать прежде всего не как расширение прав на защиту, а как ограничение субъективного усмотрения органов следствия в праве безосновательно отказывать в ходатайствах защитников не только о производстве необходимых, с их точки зрения, следственных действий, но и о приобщении к материалам дела соответствующих доказательств защиты.
Законопроектом также устанавливаются требования, согласно которым защитнику не может быть отказано в участии в следственных действиях, производимых по его ходатайству либо по ходатайству самого подозреваемого или обвиняемого; в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию; в приобщении к материалам уголовного дела доказательств, в том числе заключений специалистов, если обстоятельства, об установлении которых защитник ходатайствует, имеют значение для данного уголовного дела и подтверждаются этими доказательствами.
Четвертая группа новелл касается законодательного закрепления правовых установлений, нашедших выражение в судебной практике, относительно проведения обысков у адвокатов. Проект в этой части предусматривает: ограничение на изъятие адвокатских досье в полном объеме; требования к определению в процессуальных документах об обыске у адвоката непосредственных конкретных отыскиваемых объектов; дополнительное обеспечение законности при производстве обыска у адвоката посредством присутствия при проведении следственного действия представителя адвокатской палаты субъекта Российской Федерации; запрет на проведение киносъемки, фото- и видеофиксации объектов, относящихся к адвокатской тайне при производстве обыска.
Относительно эффективности реализации конкретных правоотношений посредством норм указанной группы новелл следует выразить определенные сомнения. Представляется, что указанные нормы вряд ли смогут стать препятствием в части сохранения сведений, составляющих адвокатскую тайну, либо средством ее защиты, так как процессуальный закон, что вполне обоснованно, предусматривает возможности их несоблюдения при наличии определенных условий, а также в силу того, что в большинстве случаев легально или нелегально раскрытие адвокатской тайны происходит в результате оперативно-розыскных мероприятий.
Несмотря на наличие проблем, отраженных в том числе и в данном комментарии, а также существующую идеализацию данного законопроекта, следует отметить, что в целом предлагаемые нововведения носят позитивный характер, находят положительный отзыв со стороны адвокатского сообщества и действительно могут стать средством становления гражданского общества.
В настоящее время речь идет не о повышении состязательности процесса или повышении статуса участия адвоката в осуществлении уголовного судопроизводства, а лишь о создании условий его независимости. О реальном равноправии сторон в процессе еще приходится только мечтать. К сожалению, на данном этапе мы лишь пытаемся ослабить зависимость адвоката от иных участников судопроизводства.
Направленность комментируемого законопроекта на создание дополнительных гарантий для адвокатов представляет собой средство достижения таких глобальных целей, как реализация прав граждан на защиту от обвинения и квалифицированную юридическую помощь.
Анализ законопроекта позволяет выделить ряд наиболее существенных позиций, с помощью которых предполагается в той или иной степени улучшить положение в сфере уголовной юстиции.
Во-первых, позитивной новеллой данного законопроекта следует считать закладываемый в уголовно-процессуальное законодательство фундамент доктринальной концепции автономности адвоката при принятии им защиты, а также существования гарантий его деятельности в качестве защитника при наличии условий, препятствующих его «выводу» из дела по воле органов следствия при отсутствии обоснованных обстоятельств к этому.
В случае принятия законопроекта принятие защиты не будет связано с допуском адвоката в дело, напротив, адвокат будет полноправно вступать в уголовное дело, а не допускаться следователем к участию. Что касается установления препятствий для необоснованного «вывода» адвоката из дела, законопроект предусматривает нормы, не позволяющие отстранять адвоката со ссылкой, например, на распространение им сведений, составляющих следственную тайну, а также допрашивать адвоката в качестве свидетеля, что несовместимо со статусом защитника.
Во-вторых, новации данного законопроекта в части установления требований для следствия и дознания производить привлечение адвоката в уголовное дело по назначению в порядке, определенном советом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого находится место производства предварительного расследования, позволяют в итоге стать реальным средством искоренения порочной практики существования «карманных» адвокатов и «адвокатов-дублеров».
При этом следует отметить, что в случае принятия законопроекта будет иметь место установленное уголовно-процессуальным законом распространение действия корпоративных актов адвокатского сообщества на иных участников уголовного судопроизводства. В данном случае речь идет о необходимости привлечения органами следствия и дознания к участию в уголовном деле по назначению адвоката согласно порядку, определенному советом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого находится место производства предварительного расследования.
В этом случае мы получим бланкетную норму права, которая будет корреспондировать не к федеральному законодательству или законодательству субъекта Федерации либо же подзаконным актам, а к нормам, установленным адвокатским профессиональным сообществом в корпоративном порядке. Этот тренд, с точки зрения адвокатского сообщества, безусловно, положителен, серьезным образом повышает статус корпоративного адвокатского нормотворчества, а также требования к нему. Однако данное положение вещей генерирует новые вызовы, заключающиеся в необходимости разработки института ответственности субъектов права, не относящихся к адвокатскому сообществу, за нарушение соответствующих предписаний и требований корпоративных адвокатских актов. Какова по форме и содержанию должна быть такая ответственность – данный вопрос открытый и требует своего разрешения в будущем. Однако совершенно очевидно, что добиться неукоснительного исполнения обязанностей возможно только при наличии ответственности за их неисполнение.
Третий раздел нововведений связан с расширением прав адвокатов на подачу ходатайств и приобщение отдельных доказательств. Следует обратить внимание на два момента. Во-первых, данные права носят универсальный характер для всех участников судопроизводства и поэтому распространяются не только на защитников. Во-вторых, эти новеллы следует рассматривать прежде всего не как расширение прав на защиту, а как ограничение субъективного усмотрения органов следствия в праве безосновательно отказывать в ходатайствах защитников не только о производстве необходимых, с их точки зрения, следственных действий, но и о приобщении к материалам дела соответствующих доказательств защиты.
Законопроектом также устанавливаются требования, согласно которым защитнику не может быть отказано в участии в следственных действиях, производимых по его ходатайству либо по ходатайству самого подозреваемого или обвиняемого; в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию; в приобщении к материалам уголовного дела доказательств, в том числе заключений специалистов, если обстоятельства, об установлении которых защитник ходатайствует, имеют значение для данного уголовного дела и подтверждаются этими доказательствами.
Четвертая группа новелл касается законодательного закрепления правовых установлений, нашедших выражение в судебной практике, относительно проведения обысков у адвокатов. Проект в этой части предусматривает: ограничение на изъятие адвокатских досье в полном объеме; требования к определению в процессуальных документах об обыске у адвоката непосредственных конкретных отыскиваемых объектов; дополнительное обеспечение законности при производстве обыска у адвоката посредством присутствия при проведении следственного действия представителя адвокатской палаты субъекта Российской Федерации; запрет на проведение киносъемки, фото- и видеофиксации объектов, относящихся к адвокатской тайне при производстве обыска.
Относительно эффективности реализации конкретных правоотношений посредством норм указанной группы новелл следует выразить определенные сомнения. Представляется, что указанные нормы вряд ли смогут стать препятствием в части сохранения сведений, составляющих адвокатскую тайну, либо средством ее защиты, так как процессуальный закон, что вполне обоснованно, предусматривает возможности их несоблюдения при наличии определенных условий, а также в силу того, что в большинстве случаев легально или нелегально раскрытие адвокатской тайны происходит в результате оперативно-розыскных мероприятий.
Несмотря на наличие проблем, отраженных в том числе и в данном комментарии, а также существующую идеализацию данного законопроекта, следует отметить, что в целом предлагаемые нововведения носят позитивный характер, находят положительный отзыв со стороны адвокатского сообщества и действительно могут стать средством становления гражданского общества.
