Создание апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции, внедрение института «сплошной» кассации – все, казалось бы, подтверждает, что защита после разбирательства в суде первой инстанции еще возможна.
Однако последние новости из нижней палаты парламента повергли юридическое сообщество в раж. Коллеги могут возразить: маятниковые колебания уголовно-процессуальной политики – не новость. Соглашусь, но «правовой саспенс» не покидает. Считаю необходимым высказаться по поводу «реперных точек» грядущей реформы.
Судоустройство vs судопроизводство
Внедрение «сроковых» барьеров для «сплошной» кассации судебных решений объясняется потребностями процессуальной экономии и оперативного правосудия. Если упрощенно: созданные девять кассационных судов не справляются со шквалом поступающих жалоб.
Таким образом, предлагается решить организационные проблемы с помощью ущемления прав осужденных, произвести неравноценный обмен между уменьшением нагрузки на судебную систему и эффективной реализацией прав личности.
Такой «реверс» вызывает удивление, поскольку без упразднения процедуры «выборочной» кассации – субсидиарного механизма, включаемого в случае пропуска установленного двухмесячного срока, – упрощение представляется незавершенным. Следующий этап? Возможно.
Кроме того, предлагается смягчить «реформаторский удар» путем предоставления кассаторам возможности ходатайствовать о восстановлении пропущенного срока. Фичеризм (от англ. «feature» – «свойство», означает новые преимущества товара без объяснения их пользы) – подходящая, на мой взгляд, характеристика для такого предложения, поскольку рассмотрение ходатайства о восстановлении срока судьей, рассматривающим дело по существу, – «сгусток» дискреции и субъективизма, причем в большем объеме, нежели при фильтрации в «выборочной» кассации.
В целом возникает ощущение, что судебная система рассчитывала на кафкианский сценарий романа «Процесс», когда в кассацию пойдут только самые стойкие и принципиальные, а остальные смирятся с уготованной им участью. Обструкция состязательности и равноправию, а также порочная связка «обвинение – суд» не могут быть искоренены до тех пор, пока экономическая и организационная разумность в уголовном процессе стоит выше прав личности.
Реформирование судоустройства и судопроизводства должно проходить в русле не только оперативности, но и эффективности. Этому можно найти подтверждение в истории России. Напомню, в Указе Александра II Правительствующему Сенату от 20 ноября 1864 г. говорилось о намерении введения суда не только скорого, но и правового, милостивого и равного для всех.
Res judicata – под иным углом
О принципе правовой определенности говорят много и часто. В целом природа res judicata (лат. – разрешенное дело) характеризуется сквозь призму общеобязательности судебного акта и невозможность его пересмотра в отсутствие экстраординарных обстоятельств. Отсюда рождаются идеи об ограничении срока кассационного обжалования и иных процессуальных новшествах.
Уверен, что на res judicata необходимо посмотреть под иным углом. Действительно, презюмируется, что после вступления приговора или иного решения в силу все фактические и правовые вопросы по делу считаются разрешенными. Набирая обороты с возбуждения уголовного дела, криминальная драма через дебри предварительного расследования и прокурорские фильтры движется к кульминации – судебному разбирательству, которое чаще всего завершается приговором. А далее эпилог – апелляционное рассмотрение.
Разве при этом что-то может остаться незамеченным? Однозначно да. С каждой стадией стандарты доказывания повышаются, а аргументы сторон – «кристаллизируются». Но это не исключает ситуации, при которой отдельные аспекты уголовного дела могут быть упущены или оценены ненадлежащим образом не только силовиками, но и служителями Фемиды.
В таких условиях заинтересованным лицам должен быть предоставлен механизм исправления ошибок, оставшихся незамеченными судом и повлиявших на исход дела. Исключительность – характеристика не самой возможности пересмотра, а судебных ошибок после вступления приговора в силу. Они действительно исключительны, но это не означает, что стороны не могут высказать свои аргументы перед судом в рамках процедуры, обеспечивающей хотя и минимальный, но все же пакет состязательных атрибутов.
Кроме того, оценка оснований для отмены или изменения приговора в кассационном порядке также свидетельствует о том, что для «слома» решений нижестоящих судов должны быть сформулированы юридически грамотные и логически отточенные аргументы, которые смогут «взять на абордаж» ключевые моменты судебной позиции, обладающей свойством res judicata.
Кассационная жалоба – правовой изыск?
В последние годы объемы уголовных дел, особенно по экономическим преступлениям, шокируют. В зал судебных заседаний материалы доставляют в тележках из супермаркета, приговор может достигать полутора тысяч листов, а протокол судебного заседания готовится месяцами. Конечно, по большей части это проблема для стороны защиты в условиях ограниченности доступа к материалам дела, и при таких обстоятельствах Верховный Суд РФ предлагает ограничить «сплошную» кассацию двухмесячным сроком (законопроект № 863554-7).
Думаю, большинство коллег согласятся с тезисом о том, что кассационная жалоба – «кристаллизованная» позиция стороны по уголовному делу. Для подготовки документа требуются осмысление всей проделанной по делу работы и вычленение «крупиц» –аргументов, которые могут кардинально изменить итоговое решение.
Сложно представить, что столь непростая задача может быть решена в двухмесячный срок – особенно при условии, что доверитель уже отбывает наказание в местах лишения свободы и процесс обсуждения и согласования с ним ключевых моментов может затянуться.
Таким образом, ограничение срока кассационного обжалования фактически лишает подавляющую часть осужденных эффективной защиты прав и законных интересов в кассационном порядке.
Окружная кассационная практика
Одна из главных задач реформы судоустройства – структурная обособленность апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции, не связанных рамками территориального деления, укрепление самостоятельности и независимости судебной власти. Вся страна разделена на девять судебных кассационных округов. В такой ситуации рассмотрение кассационных дел в «сплошном» порядке будет способствовать формированию окружной судебной практики. При этом правоприменение могло бы стать более стабильным и прогнозируемым, а случаи необоснованных кассационных обжалований – менее распространенными.
Таким образом, ограничение сроков обжалования в порядке «сплошной» кассации – реформаторский реверс, который не только нанесет удар по правовому положению граждан, но и усложнит процесс модернизации системы проверочных производств в уголовном процессе.
