Предложение высказано 7 лет назад
Редакция «АГ» волевым решением закрыла дискуссию о судьбах адвокатуры – и слава Богу, потому что она была лишена практического смысла. С точки зрения адвоката-практика, есть только две проблемы, которые необходимо урегулировать, чтобы интерес к власти в адвокатуре перестал будоражить умы и сердца: это критерии проступка, влекущего прекращение статуса адвоката, и возможность ФПА РФ пересматривать решения совета палаты субъекта РФ. Все остальное – тяжкий крест руководителей, который большинству практиков не нужен ни даром, ни за символическое вознаграждение, в любом случае не компенсирующее материальные потери хорошего адвоката из-за затрат времени на выполнение административных обязанностей.
А вот о двух обозначенных проблемах поговорить следует. Строго говоря, это один и тот же вопрос, только в различных ракурсах.
Обе темы я поднимал 7 лет назад в статье «О несгибаемых президентах и одноразовых адвокатах». Тогда меня не услышали. Теперь мы возвращаемся к тому же самому – следовательно, вопросы были поставлены верно.
Семь лет назад я выразил мнение, что предложение дополнить КПЭА правом президента ФПА РФ возбуждать дисциплинарное производство без корреспондирующих ему норм о наделении ФПА РФ полномочиями по пересмотру дисциплинарных дел недостаточно действенно.
Прошедшее в феврале этого года на встрече руководства ФПА РФ с авторами «АГ» обсуждение проекта федерального закона № 469485-7 «О внесении изменений в Федеральный закон “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации”(в части уточнения порядка изменения членства в региональной адвокатской палате, организации и деятельности адвокатского бюро и иных положений Федерального закона)» (далее – законопроект) фактически подтверждает, что тогда я был прав.
Прекращение статуса – крайняя мера
Но по порядку. Начну с прекращения статуса. По моему глубокому убеждению, дисциплинарное взыскание в виде прекращения статуса адвоката должно применяться только за совершение адвокатом действий во вред доверителю.
Это, на мой взгляд, настолько очевидно, что даже сложно обосновать. Однако попробую. Мы все разные, по-разному себя ведем. У нас могут возникать конфликты личного плана, размолвки при участии в процессе на разных сторонах. Кто-то вызывает раздражение одеждой, манерой поведения, речи. И у абстрактного руководителя палаты может возникнуть соблазн наказать объективно хорошего адвоката за какую-нибудь погрешность, не связанную непосредственно с оказанием юридической помощи.
А бывают ситуации и похуже – когда, например, президент региональной палаты прямо на заседании квалификационной комиссии отчитывает адвоката в присутствии сотрудников следственного комитета, инициировавших дисциплинарное производство (оговорюсь – это не АП Свердловской области).
Поэтому, во-первых, во избежание недоразумений, объективно дискредитирующих как органы управления, так и всю корпорацию, необходимо либо просто вернуть КПЭА в этой части к тому виду, каким он был до 20 апреля 2017 г., когда п. 4 ст. 20 устанавливал, что не могут являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства жалобы, обращения и представления, основанные на действиях адвоката, не связанных с исполнением им профессиональных обязанностей; либо, с учетом мотивов, по которым VIII Всероссийский съезд адвокатов изменил п. 4, вернуть текст близко к первоначальной редакции с оговоркой, которую я приведу далее.
А во-вторых, данную норму следует дополнить указанием на то, что дисциплинарное взыскание в виде прекращения статуса адвоката может применяться только за совершение действий, непосредственно нарушающих права и интересы доверителя. В настоящее время следственные органы регулярно подают в палаты, а также территориальные управления Минюста жалобы на то, что мы неправильно защищаем людей. И порой по таким жалобам действительно возбуждаются дисциплинарные производства.
Для того чтобы адвокат мог решительно защищать доверителя всеми не запрещенными законом способами, он должен быть уверен в крепком тыле – в том, что корпорация его не предаст и не накажет за то, что он честно и качественно сделал свою работу. По крайней мере, его не привлекут к ответственности в форме отстранения от профессии. И намного лучше, если эта уверенность будет основана не только на вере в мудрость старших товарищей, но и на положениях нашего основного корпоративного нормативного акта – КПЭА.
Более того, предлагаемое изменение КПЭА будет во многом способствовать укреплению авторитета адвокатуры, поскольку даже в теории исключит возможность существенного вмешательства стороны обвинения (к которой, к сожалению, сегодня объективно следует отнести и суд, обладающий, в отличие от следствия, самостоятельным правом инициировать дисциплинарное производство) в работу адвоката.
Когда два года назад в КПЭА вносили изменения, расширившие сферу дисциплинарной ответственности адвоката за пределы его профессиональной деятельности, их сторонники указывали, что бывают случаи, когда поведение адвоката вне сугубо профессионального поля, например в социальных сетях, явно выходит за рамки допустимого.
И вот тут как раз приходится выбирать. Либо мы защищаем основную массу адвокатов, работающих во имя справедливости на грани фола, либо оставляем их под ударом, сохраняя возможность наказания тех, кто, по мнению Марь Иванны, ведет себя неправильно, хотя и не во вред собственно делу.
Вместе с тем полагаю, что здесь возможен разумный компромисс – введение квалифицирующей преюдиции, то есть положения о том, что за проступок, не нарушающий прав и интересов доверителя и не связанный непосредственно с адвокатской деятельностью, наказание в виде прекращения статуса адвоката может применяться лишь к уже привлеченному к дисциплинарной ответственности адвокату, взыскание в отношении которого не снято и не погашено.
Мне кажется, такая норма будет способствовать охлаждению «горячих голов» намного эффективнее, чем громкие прекращения статуса в отношении адвокатов, которые внезапно, резко, но однократно потеряли связь с реальностью.
Нужен новый механизм защиты адвокатов и доверителей
Ну и, собственно, о самом обсуждаемом документе. О законопроекте, предусматривающем право Совета ФПА РФ пересматривать решение совета палаты субъекта РФ по дисциплинарному производству, в том числе передавать его на рассмотрение в палату другого субъекта. Полагаю, что если эта норма не будет принята на законодательном уровне, то ее нужно просто ввести в КПЭА на ближайшем Съезде.
Представители так называемого радикально-демократического крыла адвокатуры считают, что предоставление органам ФПА РФ такого права – путь к репрессиям со стороны условного «центра». И вообще любая централизация противна вольнолюбивому духу корпорации и т.д., и т.п.
Но непонятно, почему мы сразу презюмируем, что это право будет использоваться во вред? С точки зрения вероятности давления правоохранительных органов на провинциальных адвокатов логичнее выглядит теоретическая модель, при которой объективно переплетающиеся с правоохранителями в силу местных условий органы управления условной Н-ской палаты пытаются «подправить» позицию неудобных адвокатов посредством угрозы «дисциплинарки», нежели Н-ские правоохранители полетят за несколько тысяч километров решать свои местные вопросы через ФПА РФ. И, рассуждая логически, как раз возможность вмешательства ФПА РФ в подобной модели и будет сдерживающим фактором, который в настоящее время отсутствует.
Сейчас мы имеем дело со следующей конструкцией: решение совета палаты субъекта РФ не может быть обжаловано по адвокатской вертикали и подлежит оспариванию только в суде. А если причиной привлечения адвоката к ответственности стал именно конфликт с судом? И абстрактное руководство палаты решило сделать в адрес суда реверанс и наказать неугодного?
Суд, как мы понимаем, в этой ситуации на защиту адвоката не встанет. А ФПА РФ, возможно, и защитила бы, но не имеет соответствующего механизма. И стоит вспомнить всем известное дело (не обсуждая, кто прав или виноват), когда дисциплинарное разбирательство, как представляется, выглядело бы объективнее, если бы проходило или хотя бы заканчивалось в Москве.
Еще нагляднее ситуации, когда руководство региональной палаты защищает «своих» адвокатов в ущерб интересам их бывших доверителей. Это очевидно дискредитирует всю корпорацию, а ФПА РФ вмешаться не может. Примеров хватает, приведу только один.
Судом рассматривается ходатайство об избрании меры пресечения. Очевидно, что обвиняемый избит, явно незаконно задержан. Более того, проведенная даже несколько месяцев спустя экспертиза выявила у него на ногах следы электротока, которым его пытали перед судом. А адвокат, работающий по назначению следствия, ничего этого не замечает и не подает жалобу в суд второй инстанции (тогда еще кассационную) на решение районного суда о заключении под стражу.
Вступив в дело по соглашению, мы попытались восстановить пропущенный срок, однако районный суд, естественно, нам отказал. Исключительно с целью создания юридического факта, который позволил бы нам выиграть жалобу на отказ в восстановлении срока, мы обратились с жалобой на бездействие адвоката в совет его палаты. Однако квалификационная комиссия под руководством президента палаты никаких нарушений в том, что защитник избитого человека не подал жалобу на его заключение под стражу, не усмотрела.
ЕСПЧ несколько лет спустя установил в этом деле нарушения ст. 3, 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, после чего Верховный Суд РФ отменил незаконное решение о заключении под стражу. А совет региональной палаты остался при своем мнении, что адвокат, не подавший жалобу, сделал все правильно. Как мы понимаем, обжаловать решение совета палаты в суд было бесполезно, потому что оно защищало именно суд. А в ФПА РФ – невозможно, потому что не было тогда и нет сейчас соответствующего механизма.
Я могу привести еще полдюжины примеров, из которых с очевидностью вытекает один вывод: именно право органов ФПА РФ пересматривать решения совета региональной палаты по дисциплинарному производству может вывести палаты субъектов не только из-под подозрения в какой-либо необъективности, но и из-под возможного давления со стороны правоохранительных органов.
Изменение в КПЭА, предоставившее президенту ФПА РФ право лишь возбуждать дисциплинарное производство, обозначенную проблему не решило. Я писал об этом 7 лет назад, когда такое изменение обсуждалось, и это подтверждается словами президента ФПА Ю.С. Пилипенко на упомянутой встрече в ФПА РФ в феврале 2019 г. В тех единичных случаях, когда он воспользовался данным правом, советы палат субъектов остались при своем мнении, и адвокаты, представление в отношении которых было внесено президентом ФПА РФ, к ответственности привлечены не были.
Поэтому мне представляется необходимым срочно принять меры для преодоления двух поставленных проблем: защитить адвокатов от излишнего риска прекращения статуса и доверителей адвокатов – от возможных перегибов на местах. Все остальные вопросы, бурно дебатируемые сейчас в соцсетях и на других площадках, при решении обозначенных двух будут выглядеть крайне незначительно.
