27 февраля на третьем заседании Клуба имени Замятнина председатель Совета судей РФ Виктор Момотов обозначил идею взаимоотношений «суд – адвокатура – общество» в несколько странном, на мой взгляд, аспекте.
Так, особую роль адвокатов он увидел в их посредничестве между судом и гражданским обществом, в связи с чем выразил убеждение, что адвокаты «должны поддерживать авторитет суда, а не умалять его». Также он заметил, что на случай проявления неуважения со стороны участников судебного разбирательства законодательством определены дифференцированные меры реагирования – от уголовной ответственности за оскорбление до назначения в упрощенном порядке судебного штрафа. Кроме того, предусмотрена возможность удаления участника процесса из зала после вынесения ему одного предупреждения.
Заявление председателя Совета судей РФ содержало, на мой взгляд, четыре информативные константы, которые необходимо усвоить адвокатскому сообществу: адвокатура – посредник между судом и гражданским обществом; адвокаты должны воздерживаться от проявлений недовольства действиями судей в той степени, которую те сами определят; за непослушание адвокатов отныне будут штрафовать и даже «сажать»; в судебном заседании адвокат обязан воздерживаться от решительных протестов.
В России, добавил Виктор Момотов, отсутствует ответственность за «скандализацию правосудия», в результате чего судьи, скованные этическими нормами, оказываются практически беззащитными перед лицом лжи, распространяемой недобросовестными СМИ.
Отмечу, что это вызвало недоумение президента ФПА РФ Юрия Пилипенко. По его мнению, называть независимую часть правосудия, адвокатуру, «посредниками» неверно по существу. Комментируя выступление председателя Совета судей в части озабоченности суда его беззащитностью, он подчеркнул, что суд может позаботиться о росте своего авторитета и без введения санкций за критику.
Новые веяния в Верховном Суде РФ в виде описанной атаки на адвокатуру в полной мере вписываются в схему разрыва шаблонов и требуют реакции адвокатского сообщества. Вряд ли кто-то из коллег припомнит случаи, когда Россию, начиная с 1864 г., накрывала «эпидемия» неуважения адвокатов к суду. Критика была, она предусмотрена Конституцией РФ и позицией ЕСПЧ, но судьи никогда не оказывались перед ней беззащитны. Это значит, что объективная необходимость привлечения адвокатов к уголовной и иной ответственности не наблюдалась ранее, и в отсутствие правового равновесия в России надобности в ней нет и сейчас.
В последнее время в процессуальных документах судов все чаще наблюдаются устойчивые речевые конструкции, лексическая типология которых их авторам, думается, либо недоступна, либо используется умышленно в качестве подмены аргумента для достижения каких-либо целей.
Поддерживаю позицию президента ФПА РФ о том, что адвокатура не является посредником между судом и гражданским обществом. В русском языке и правовой культуре понятие «посредник» представляет собой некое связующее звено, вступающее в дело при наступлении обстоятельств, когда стороны спора потеряли социальную связь и взаимопонимание настолько, что без участия третьих лиц их конструктивный диалог невозможен. Еще можно понять, когда адвокат разъясняет представителям гражданского общества содержание правовых актов, исполненных судебной властью. Но когда появляется необходимость вменять адвокатам в обязанности освещение для судебной власти чаяний, надежд и принципов гражданского сообщества – это, на мой взгляд, свидетельствует о том, что судебная власть в настоящее время утратила понимание целей и задач правосудия и пребывает в пространстве, значительно от гражданского общества отдаленном.
Указанное публичное заявление председателя Совета судей – на мой взгляд, очередное проявление внутреннего кризиса судебной власти.
Нельзя не отметить, что скованность судей этическими нормами сильно преувеличена, а поддержание авторитета суда не является ни целью, ни задачей адвокатуры. Тем более при тех очевидных обстоятельствах, когда суд поддержанием авторитета адвокатуры не занимается. Мы готовы обсуждать проблемы и находить с судебной властью общие решения, руководствуясь при этом не Законом РФ «О статусе судей в Российской Федерации», а КПЭА, и заботит нас в первую очередь защита прав людей, доверивших нам свои судьбы. Требование повышать авторитет суда не предъявлялось защитникам даже во времена римского права.
Между тем именно адвокатура до сих пор лишена инструментов защиты от произвола властей. Так, за последние 15 лет в стране убиты 49 адвокатов, но государство ограничилось раскрытием только 12 случаев. Кроме того, адвокаты подвергаются унизительным, более похожим на обыск, досмотрам в судах, СИЗО и даже госучреждениях. Прокуратура и представители следственных органов государством от этого избавлены.
Также крайне редко в судах можно увидеть комнату для адвокатов, где они могли бы просмотреть документы перед процессом или просто отдохнуть. В то же время нечасто можно увидеть перед процессом прокурора, на коленях перечитывающего в коридоре суда свое заключение: для них и кабинеты предусмотрены, и – в отличие от адвокатов, –свободный доступ в кабинет судей. Необходимость критики частой судейской агрессии или грубости судей в адрес защитников на заседаниях почему-то не стала объектом внимания председателя Совета судей.
Таким образом, полагаю, проблема защиты судей от «скандализации правосудия» отсутствует – в отличие от проблемы защиты адвокатов от посягательств на их профессиональную деятельность. Думается, что в связи с этим разговоры о «беззащитности судей», обладающих иммунитетом, государственными гарантиями и неограниченными полномочиями, не должны опережать постановку вопросов о бесправии адвокатов, без участия которых ни один судья не вправе начать процесс по уголовному делу.
В таком случае почему же обсуждение данной темы предлагается судом адвокатскому сообществу в столь императивной форме? Ответ, на мой взгляд, выявляет реальные угрозы не только для адвокатуры, но и для самого суда: правовой кризис, неизбежность которого выражается в утрате предсказуемости судебной власти, вступил в завершающую фазу.
Поэтому, когда Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 26 февраля 2019 г. № 3 признал необходимость исключения из закона процедуры переназначения мировых судей в связи с тем, что на протяжении 20 лет она не обеспечивала беспристрастность правосудия, в этом видится не попытка открыться и объявить о будущей правовой предсказуемости, а указание на то, что политика процессуального устрашения адвокатуры набирает обороты.
Мир распахивает двери новым демократическим веяниям, права человека в отношениях «государство – общество» становятся все более значимыми, а значит, предвидится повышение роли адвокатуры в судебном процессе. Но судебная власть не готова к переменам, обеспечивающим гарантии адвокатуре в той мере, в какой они закреплены законом в части справедливого судебного разбирательства.
В то же время она не может оставаться инертной: по законам физики свойство тела сохранять состояние равномерного прямолинейного движения или покоя возможно только тогда, когда действующие на него силы отсутствуют или взаимно уравновешены. Динамика жизни приводит в движение все, что связано с человеком и нормами права, но судебная власть, на мой взгляд, пока только создает видимость приобретения новых прогрессивных форм. Однако такое сопротивление возможно лишь за счет ущемления чьих-то прав и вынужденных ошибок в виде необъяснимых поступков.
Так, председатель Мосгорсуда Ольга Егорова привела данные статистики – доля оправдательных приговоров от их общего количества составляет от 40 до 60%. Однако общеизвестная ежегодная статистика свидетельствует, что по тем делам, где приговоры выносят судьи единолично, – в отсутствие присяжных с незапятнанными репутациями, – 99,6% приговоров являются обвинительными. Отсюда вопрос: когда суд, заявляя о своей беззащитности от скованности этическими нормами, требует от адвокатуры содействия повышению своего авторитета, при этом называя адвоката «посредником», на какой процент уважения он рассчитывает: 40–60 или 0,4?
Между тем позволяющую избежать ответственности за «скандализацию правосудия» правильную форму выражения недовольства деятельностью судей подсказал председатель Совета судей РФ. В объяснение того, почему Высшая квалификационная коллегия судей до сих пор не смогла рекомендовать кандидата на пост председателя Новосибирского областного суда, он пояснил, что в суде в последнее время сложился «непростой моральный климат».
Как-то неуместно, на мой взгляд, в этом свете смотрится предупредительное требование высшей судебной власти страны к адвокатам поддерживать авторитет суда, а не умалять его. Вспоминается Шурик из «Кавказской пленницы»: «Что, часовню тоже я развалил?»
