Совет АП г. Москвы опубликовал решение о прекращении статуса адвоката, который так и не вступил в уголовное дело своей подзащитной, несмотря на заключенное с ней соглашение об оказании юрпомощи и предоплату.
В середине января 2022 г. в отношении гражданки Е. было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» УК РФ. 16 февраля Е. заключила с адвокатом У. соглашение об оказании ей юридической помощи, предмет которого был сформулирован следующим образом: «защита доверителя на стадии предварительного расследования по уголовному делу, возбужденному по ч. 2 ст. 111 УК РФ, а также в судах первой и апелляционной инстанций в случае передачи рассмотрения уголовного дела в суд». По условиям соглашения, вознаграждение защитника составило 346 тыс. руб., и он получил эти деньги от доверителя.
Весной 2023 г. Е. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой, в которой выдвинула в отношении адвоката У. дисциплинарные обвинения в том, что он не явился в СО ОМВД России для участия в процессуальных действиях с ее участием и не оказал ей никакой юридической помощи. При этом она предоставила выданную следователем справку от 28 апреля 2023 г., согласно которой адвокат У. не представил ордер на осуществление защиты Е. и не вступил в уголовное дело в ее отношении.
В своих объяснениях адвокат ссылался на то, что уголовное дело, возбужденное в отношении Е., находилось в производстве следователя С., которая с января по сентябрь 2022 г. не произвела ни одного процессуального действия с участием подзащитной. Поскольку никаких процессуальных действий с участием Е. не производилось, защитник вылетел в другую страну, где оказывал юридическую помощь другому доверителю в связи с его возможным задержанием и экстрадицией в РФ. По словам У., в сентябре 2022 г., когда он также находился за пределами России, ему позвонила следователь В., которая сообщила, что уголовное дело в отношении Е. теперь находится в ее производстве и что она намерена произвести процессуальные действия, направленные на окончание предварительного расследования.
У. добавил, что при заключении с Е. соглашения об оказании юрпомощи он разъяснил ей, что осенью 2022 г. ему необходимо будет уехать в другую страну. Это обстоятельство было закреплено в п. 5.1 соглашения. Он пояснил, что при заключении соглашения предполагал, что до его командировки в другую страну будет достаточно времени для того, чтобы закончить защиту Е. как на предварительном следствии, так и в суде. Он не мог предвидеть, что до осени 2022 г. следователь вообще не будет производить процессуальные действия по уголовному делу в отношении нее. Перед своим отлетом адвокат гарантировал Е., что если по уголовному делу будут производиться какие-либо процессуальные действия, то он предоставит ей другого адвоката, Ш. Кроме того, У. также утверждал, что изучил имеющиеся у Е. материалы уголовного дела, выработал и согласовал с ней позицию защиты в зависимости от возможных действий потерпевшего по уголовному делу, оказывал ей консультационную помощь. По мнению адвоката, основанием для возврата денежных средств, уплаченных ему Е. по соглашению об оказании юрпомощи последней, может быть вступившее в законную силу решение суда. Однако Е. в суд не обращалась, но с неизвестного телефонного номера ему в мессенджер приходят угрозы с требованиями выплатить деньги в размере большем, чем уплаченное этой гражданкой по соглашению.
В июне Квалификационная комиссия АП г. Москвы вынесла заключение о неисполнении адвокатом У. профессиональных обязанностей перед доверителем вопреки взаимосвязанным предписаниям подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 КПЭА, что выразилось в том, что после заключения соглашения на оказание юрпомощи он так и не вступил в уголовное дело в качестве защитника Е.
На заседание Совета палаты У. не явился и просил рассмотреть дисциплинарное производство в его отсутствие. В свою очередь, Е. подтвердила своевременное получение заключения квалифкомиссии и выразила согласие с его выводами. Она просила лишить У. статуса адвоката, поскольку он, вопреки принятому на себя поручению, оставил ее без какой-либо юрпомощи в ситуации, когда в отношении нее осуществлялось уголовное преследование. Е. подчеркнула, что ее претензии к адвокату У. заключаются именно в этом, а не в финансовых требованиях.
Изучив материалы дисциплинарного производства, Совет АПГМ напомнил, что положения о честном, разумном, добросовестном, квалифицированном, принципиальном и своевременном исполнении адвокатом своих обязанностей, активном отстаивании и защите прав, свобод и законных интересов доверителей всеми не запрещенными средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре) применительно к участию в качестве защитника в уголовном судопроизводстве означают активную с момента вступления в дело реализацию адвокатом полномочий защитника, предусмотренных ст. 53 УПК РФ. В частности, речь идет о свиданиях с подозреваемым или обвиняемым, ознакомлении с протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных действий, произведенных с участием доверителя, ознакомлении с иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться подзащитному, заявлении ходатайств, подаче жалоб на действия (бездействие) и решения следствия.
В связи с этим Совет АПГМ поддержал вывод квалифкомиссии о том, что профессиональное поведение адвоката У. полностью не соответствовало требованиям законодательства. У. в соответствии с заключенным соглашением должен был осуществлять защиту Е. по уголовному делу с 16 февраля 2022 г. до утверждения прокурором обвинительного заключения, а также, при необходимости, в суде первой и апелляционной инстанций. Вопреки принятым на себя обязательствам, он не приступил к защите доверителя, не вступил в уголовное дело в качестве ее защитника и не оказал ей никакой юрпомощи.
Довод адвоката о том, что он, действуя добросовестно, попросил адвоката Ш. вместо него приступить к защите Е., был отклонен Советом палаты, поскольку соглашение было заключено именно с У., который обязан был лично исполнять принятое поручение. Соглашение не содержит условий, позволяющих защитнику привлекать других адвокатов для исполнения поручения, как не содержит и согласия самой Е. на это. «Последняя такое согласие категорически отрицает, а также утверждает, что адвокат Ш. к ее защите также не приступала, а ее защиту осуществлял другой защитник, назначенный следователем. Во всех случаях адвокат У. был не вправе перепоручать другому адвокату исполнение принятого на себя поручения по защите Е. По этой же причине ссылки адвоката У. на выезд в другую страну не меняют оценки его профессионального поведения», – отмечено в решении.
В связи с этим Совет палаты поддержал вывод Квалифкомиссии о том, что адвокат У., приняв на основании заключенного соглашения поручение на защиту Е. по уголовному делу, не вступил в него в качестве защитника этой гражданки и не участвовал ни в одном процессуальном действии по нему, то есть не исполнил профессиональные обязанности перед доверителем вопреки взаимосвязанным предписаниям подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 КПЭА.
Таким образом, Совет АПГМ признал презумпцию добросовестности адвоката У. опровергнутой, а его умышленную вину в совершении вменяемого нарушения – установленной. При этом совершенное У. нарушение является умышленным и злостным, а его профессиональное поведение адвоката прямо противоречит призванию и назначению адвоката, а также фундаментальным требованиям к адвокатской деятельности. В связи с этим он принял решение о прекращении статуса адвоката У., который может быть допущен к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката через два года.
По мнению адвоката практики уголовного права и процесса «Инфралекс» Мартина Зарбабяна, это дисциплинарное производство обнажает сразу несколько актуальных проблем защиты по уголовным делам. «Одна из них – вопрос о корректном процессуальном поведении стороны защиты в случае, если следователем не проводится каких-либо следственных действий с участием подозреваемого или обвиняемого. Основная дискуссионность заключается в том, насколько активной должна быть в этом случае сторона защиты», – пояснил он.
Другая проблема, отметил Мартин Зарбабян, заключается в нарушении правоприменителем зачастую разумных сроков уголовного судопроизводства при расследовании уголовных дел. «Однако все эти процессуальные коллизии не отменяют, конечно, того обстоятельства, что, принимая поручение на защиту в ходе предварительного расследования, защитник должен именно защищать права человека, то есть оказывать доверителю юридическую помощь, даже если представляется, что следствие ничего не предпринимает. Вступление адвоката в качестве защитника в уголовное дело является важным этапом уголовного процесса, который официально закреплен в соответствующем кодексе. Ведь, если защитник не вступил в дело и не предоставил следователю свои полномочия, не предъявил ордер и удостоверение, то о какой защите вообще можно говорить?» – задался вопросом он.
Эксперт добавил, что если же рассуждать о конкретных процессуальных действиях, то здесь, безусловно, адвокат сам определяет эффективные средства защиты. «Во всяком случае, защита не может ограничиваться только непосредственным участием в следственных действиях, а представляет собой многогранный и динамичный процесс. В частности, при пассивной следственной тактике и длительном отсутствии следственных действий сторона защиты не лишена возможности подачи различных ходатайств, например об уведомлении о продлении срока следствия, и соответственно, последующего ознакомления с постановлением о продлении срока предварительного следствия. Поэтому Совет палаты вполне справедливо отмечает, что активное отстаивание прав и законных интересов подзащитного должно реализовываться адвокатом с использованием процессуального арсенала, имеющегося у него. Таким образом, комментируемое решение Совета АПГМ ориентирует на вовлеченность адвокатов в процесс защиты прав доверителя и недопустимость уклонения от этой защиты»», – резюмировал Мартин Зарбабян.
Адвокат МКА «Центрюрсервис» Илья Прокофьев назвал выводы Совета АПГМ абсолютно верными и основанными на нормах законодательства об адвокатской деятельности. «Советом приведены достаточные фактические обстоятельства того, что адвокат, заключив соглашение об оказании юрпомощи, даже не начал приступать к выполнению поручения. И в первую очередь это подтверждается тем, что адвокатом не был представлен ордер на защиту в органы предварительного следствия. При этом доводы адвоката о том, что он перепоручил исполнение соглашения своему коллеге, могли бы быть состоятельны, если бы заключенное соглашение прямо предусматривало такую возможность. Решение Совета полностью согласуется со сложившейся дисциплинарной практикой», – полагает он.
