Совет АП г. Москвы опубликовал Решение об объявлении адвокату предупреждения за то, что он оказывал юридическую помощь лишь на основе устного соглашения, и после отмены доверителем поручения не возвратил ему оригиналы документов.
С 2014 г. по октябрь 2022 г. адвокат Г. оказывал ИП «К» юрпомощь по гражданскому делу. Он участвовал при рассмотрении этого спора в двух судебных инстанциях, а также подписал от имени доверителя несколько договоров цессии. Полномочия адвоката удостоверялись двумя доверенностями от 11 сентября 2014 г. и от 16 марта 2020 г.
Впоследствии бывший доверитель обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на Г., обвинив его в оказании юрпомощи без заключения письменного соглашения. По словам заявителя, Г. получил от него 2,5 млн руб. наличными и не выдал ему никаких финансовых и иных документов. В обращении в палату также отмечалось, что после отмены выданной доверенности адвокат не вернул подлинники договоров цессии с приложениями. По мнению заявителя, адвокат Г. должным образом не представлял его интересы при заключении таких договоров.
Изучив материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АПГМ пришла к выводу, что Г. нарушил пп. 1 п. 1 ст. 7, ст. 25 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, оказывая доверителю юридическую помощь лишь на основе устной договоренности в отсутствие письменного соглашения. В заключении Квалифкомиссии также отмечалось, что адвокат не вернул доверителю оригиналы договоров цессии в нарушение пп. 1, 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 КПЭА. В заседании Совета палаты адвокат Г. выразил согласие с этими выводами.
Совет палаты заключил, что выводы Квалифкомиссии основаны на полно и правильно установленных обстоятельствах дела. Он также счел, что дисциплинарные обвинения, связанные с нарушением адвокатом требований к формализации отношений с доверителем, нашли лишь частичное подтверждение.
Совет напомнил, что вознаграждение адвоката подлежит обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет последнего в порядке и сроки, предусмотренные соглашением. В свою очередь, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только оказание квалифицированной юрпомощи, но и оформление договорных правоотношений в строгом соответствии с законом, что позволяет адвокату рассчитывать на доверие со стороны лица, обратившегося к нему за юрпомощью.
В решении отмечено, что адвокат Г. подтвердил, что не заключал письменное соглашение с доверителем. Это обстоятельство также подтверждается сведениями, представленными коллегией адвокатов, в которой состоит Г. При этом между участниками дисциплинарного производства отсутствуют разногласия относительно того, какие виды юрпомощи и в какой период времени адвокат оказывал заявителю. При таких обстоятельствах Совет указал на ненадлежащее исполнение Г. своих профессиональных обязанностей перед доверителем, поскольку он оказывал юрпомощь без письменного соглашения.
В то же время, заметил Совет палаты, адвокат категорически и последовательно отрицал дисциплинарное обвинение в получении оплаты за оказанную юрпомощь. Он отмечал, что «работал на перспективу», поскольку представитель заявителя Л., с которым первоначально были доверительные отношения, обещал в будущем заключить такое соглашение. Относительно выездов в город С. для участия в судебных заседаниях адвокат пояснил, что там у него живут его близкие, поэтому он счел возможным самостоятельно нести расходы на эти поездки.
«Никаких доказательств, подтверждающих совершение платежей адвокату Г., в материалах дисциплинарного производства не содержится, а сумма вознаграждения указана заявителем приблизительно (“в размере более 2 500 000 рублей”). Сведений о том, когда, каким способом и в каком размере осуществлялась передача адвокату Г. денежных средств, жалобы заявителя не содержат. Представитель заявителя Л. сообщил, что доказательства совершения оплаты у заявителя отсутствуют. При таких обстоятельствах Совет признает в данной части презумпцию добросовестности адвоката Г. неопровергнутой, а дисциплинарное производство – подлежащим прекращению», – отмечено в решении.
Касательно дисциплинарных обвинений в том, что адвокат после отмены доверителем выданной ему доверенности не возвратил последнему подлинники договоров цессии, Совет АПГМ отметил, что в материалах дисциплинарного производства нет достоверных доказательств возврата адвокатом оригиналов таких документов. При этом доказывание отрицательного факта – неполучения от Г. подлинников не может быть возложено на доверителя.
Адвокат Г. ссылался на то, что эти договоры заключались им по согласованию с доверителем и что он передал их подлинники еще в 2019 г. представителю заявителя Ш., сделав это по устному указанию Л. В подтверждение этого он представил нотариально удостоверенное заявление Ш. от 6 октября 2023 г., в котором указывалось, что Ш. 30 августа 2019 г. получил от адвоката все четыре указанные в жалобе договора цессии. Тем не менее Совет счел, что факт нотариального удостоверения подписи Ш. на его заявлении от 6 октября 2023 г. не подтверждает достоверность содержащихся в заявлении сведений о получении этим лицом 30 августа 2019 г. от адвоката Г. всех документов, поскольку поименованный в заявлении Ш. оригинал договора цессии от 9 сентября 2014 г. был годом ранее передан адвокатом Г. доверителю по акту приема-передачи от 29 ноября 2018 г. Это обстоятельство порождает сомнения в достоверности сведений, указанных Ш. в заявлении от 6 октября 2023 г.
Как отмечено в решении, доверенность, подтверждающая полномочия Ш. в качестве представителя заявителя, отсутствовала в материалах дисциплинарного производства на момент его рассмотрения в Квалифкомиссии. Представитель компании Л. категорически отрицал факт выдачи им адвокату Г. устных указаний о передаче кому-либо (включая Ш.) оригиналов документов. Представленная адвокатом в Совет ксерокопия доверенности Ш. с полномочиями действовать от имени доверителя никем не заверена. Кроме того, адвокат не дал пояснений, почему эта копия доверенности появилась у него только 20 декабря 2023 г. Вместе с тем, он пояснил, что представил эту копию исключительно для сведения и полностью согласился с заключением Квалифкомиссии.
Тем самым Совет палаты выявил ненадлежащее исполнение адвокатом обязанностей перед доверителем, поскольку после прекращения оказания доверителю юрпомощи в связи с отменой с 17 октября 2022 г. выданной ему доверенности он не возвратил доверителю подлинники нескольких договоров цессии. Поскольку в материалах дисциплинарного производства отсутствуют доказательства того, что адвокат подписал не только указанные договоры цессии, но также и какие-либо приложения к ним, а в тексте жалобы заявителя высказано лишь предположение о наличии приложений к этим договорам, Совет счел возможным прекратить дисциплинарное производство в части претензий в невозврате приложений к вышеуказанным договорам.
При этом Совет палаты отклонил доводы жалобы о том, что адвокат не представлял должным образом интересы доверителя по договорам цессии. В этой части дисциплинарных обвинений презумпция добросовестности адвоката не опровергнута, а дисциплинарное производство подлежит прекращению.
Таким образом Совет АПГМ учел умышленный и грубый характер допущенных нарушений, свидетельствующих о систематическом игнорировании Г. основополагающих требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, КПЭА. В то же время, он указал, что Г. ранее к дисциплинарной ответственности не привлекался, он признал нарушения и заверил Совет в том, что сделал надлежащие выводы и впредь не допустит подобных нарушений. В связи с этим адвокат получил предупреждение.
Адвокат АП Челябинской области Елена Цыпина поддержала выводы Совета АПГМ и заключения Квалификационной комиссии палаты о наличии в действиях адвоката Г. дисциплинарного проступка, выразившегося в ненадлежащем исполнении им своих профессиональных обязанностей. «Согласно п. 1 ст. 18 КПЭА нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение соответствующих мер дисциплинарной ответственности. Именно такие нарушения и были установлены при рассмотрении этого дисциплинарного производства. Адвокат в нарушении п. 1, 2 ст. 25 Закона об адвокатуре оказывал доверителю юридическую помощь, связанную с представлением его интересов в судах в период времени с 2014 г. до 17 октября 2022 г., а также подписывал договоры от его имени без заключения соглашения об оказании юрпомощи. Указанный проступок, как правильно отметил Совет АПГМ, свидетельствует и о формализации отношений адвоката с доверителем и, безусловно, существенным образом нарушает права и законные интересы доверителя, ухудшая его положение, поскольку влечет за собой возникновение состояния неопределенности в правоотношениях адвоката и доверителя, создает трудности в вопросах защиты его прав и охраняемых законом интересов в рамках указанных правоотношений, в том числе в решении вопросов, связанных с урегулированием его финансовых притязаний», – отметила она.
Касательно дисциплинарного обвинения в получении оплаты Г. за оказанную юрпомощь, как полагает эксперт, в этом вопросе законно и обоснованно исходить из презумпции добросовестности адвоката. «Согласно ст. 8 КПЭА предусмотрено, что при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией, законом и настоящим Кодексом. Из указанной нормы следует, что пока не доказано обратное, все действия адвоката предполагаются добросовестными и направлены на исполнение обязанности по профессиональной, своевременной защите прав и интересов доверителя всеми не запрещенными законом средствами. В жалобе доверитель указал, что адвокат Г. получил оплату наличными денежными средствами, не выдав доверителю никаких финансовых и иных документов в подтверждение совершенных платежей. Между тем каких-либо доказательств, подтверждающих передачу денежных средств адвокату Г., заявителем не представлено. В связи с чем полагаю, что Совет АПГМ правильно прекратил производство в этой части», – полагает Елена Цыпина.
Адвокат, старший партнер МКА «Ионцев, Ляховский и партнеры» Максим Ионцев с сожалением отметил, что ситуация, ставшая предметом рассмотрения Совета АПГМ, периодически встречается в практике. «Бывает, что доверителю требуется срочная правовая помощь, при этом времени на оформление соглашения просто нет. Подобная ситуация хотя и является некоторым отступлением от правил, но в целом вполне допустима в экстренных, неотложных случаях, например, при задержании гражданина. Обычно спустя некоторое время стороны оформляют свои отношения в простой письменной форме, чего не произошло в рассматриваемом случае. Следует отметить, что отношения продолжались около 8 лет, а существовавшая между адвокатом и его доверителем фактическая договоренность охватывала вопросы представительства по различным гражданским делам, очевидно, исключая и неотложность, и срочность», –указал он.
По мнению адвоката, решение Совета АП г. Москвы достойно уважения, так как оно разумно и справедливо. «Совет детально разобрался в ситуации, обоснованно прекратив дисциплинарное производство в части ряда обвинений, выдвинутых доверителем. В остальной части было вынесено достаточно мягкое наказание, учитывающее как характер обвинений, так позицию и личность адвоката. А коллегам стоит все же более серьезно относиться к собственному документообороту, чтобы не попадать в подобные ситуации. Склонен полагать, что отношения с доверителем в этом случае были весьма хорошие, потом они почему-то испортились, а жалоба была подана доверителем исключительно с намерением причинить вред адвокату», – предположил Максим Ионцев.
