Как стало известно «АГ», в конце мая президент Адвокатской палаты г. Москвы, рассмотрев представление Главного управления Минюста по г. Москве, отказал в возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Андрея Смецкого. Об этом «АГ» сообщил сам адвокат, получивший уведомление из палаты.
Как пояснил защитник, в своем представлении, направленном в палату в апреле, ведомство указывало на то, что он нарушил порядок переписки, установленный ст. 20 Закона о содержании под стражей, незаконно передав в январе 2018 г. во время свидания со своим подзащитным, содержащимся в СИЗО «Лефортово», ряд документов, в которых последний сделал записи и вернул их обратно.
В ГУ Минюста по г. Москве настаивали, что своими действиями Андрей Смецкий нарушил требования ч. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре, регламентирующие порядок сбора сведений, получение справок, характеристик и других документов, необходимых адвокату для оказания квалифицированной юридической помощи. Кроме того, в представлении указывалось, что действия защитника не соответствуют требованиям п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 КПЭА, предписывающих адвокату защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией, и законом, и Кодексом.
В объяснении, направленном в адвокатскую палату, Андрей Смецкий опроверг доводы ведомства, подробно описав всю ситуацию. Кроме того, он указал на ряд нарушений прав адвокатов со стороны администрации и сотрудников «Лефортово», с которыми он столкнулся.
Защитник сообщил, что по-прежнему в данном следственном изоляторе действует незаконный порядок, по которому защитник должен сначала передать в администрацию СИЗО «разрешение» от следователя о допуске в уголовное дело и на встречу с подзащитным. Также Андрей Смецкий обратил внимание на то, что в «Лефортово» для работы адвокатов со своими подзащитными предусмотрено лишь 6 кабинетов, которые во внеочередном порядке используются и следователями. «Несмотря на огромный ресурс площадей СИЗО, никаких мер по увеличению количества помещений для свидания адвокатов с подзащитными не принимается, в связи с чем адвокат может гарантированно посетить своего подзащитного не чаще чем 2 раза за 3 недели», – указал защитник.
Относительно самой спорной ситуации Андрей Смецкий пояснил, что до заключения под стражу его доверитель П. участвовал в многочисленных гражданских судебных спорах с ФНС РФ, а также с другими ответчиками – государственными органами. Адвокат подчеркнул, что судебные документы по этим гражданским делам, адресованные судом ему или им суду, не имеют отношения к условиям содержания в СИЗО, а относятся к длящимся гражданским судебным разбирательствам. «Однако, находясь в СИЗО, П. неделями не может получить поступающие к нему в СИЗО из судов документы, а сами поступившие документы ему “оглашаются”, но не предоставляются. При многостраничности документов такое “ознакомление” с ними является имитацией соблюдения процессуальных прав», – говорится в объяснении. Кроме того, защитник указал, что администрация СИЗО не выдает доверенности, выписанные П. своим адвокатам для участия в гражданских делах, превращая право обвиняемого на получение квалифицированной юридической помощи в фикцию.
Андрей Смецкий указал, что и он, и его подзащитный подавали жалобы на имеющиеся нарушения в деятельности «Лефортово», однако они остаются без должной реакции, а ограничение доступа его подзащитного к суду продолжается. «В этой связи я обоснованно полагаю, что направленный в ГУ МЮ РФ по г. Москве администрацией СИЗО-2 материал является попыткой отомстить мне за мои попытки заставить этих должностных лиц соблюдать российское законодательство», – указал адвокат.
Он уточнил, что 17 января у него было очередное свидание с подзащитным, в ходе которого он передавал тому многочисленные судебные документы по гражданским делам и проекты процессуальных документов, а также другие документы, входящие в папку адвокатского производства. Сам П. также передавал адвокату для ознакомления принесенные им с собой судебные документы, полученные на его имя по почте администрацией СИЗО, а также свои рукописные записи. «Обоснованно полагая, что следственные кабинеты СИЗО-2 ФСИН РФ незаконно прослушиваются оперативными сотрудниками, с целью сохранения адвокатской тайны, на отдельных листах бумаги формата А4 мой доверитель делал собственноручные записи, которые передавал мне для ознакомления, а я, в свою очередь, переписывал в свой блокнот», – также сообщил Андрей Смецкий в объяснении в палату.
В определенный момент, еще до окончания свидания, в следственный кабинет вошли два сотрудника СИЗО, и один из них потребовал от Андрея Смецкого выдать полученные от доверителя документы. В ответ на это адвокат указал, что никаких документов не получал, однако в этот момент его подзащитный сообщил, что действительно вложил в документы адвоката подписанный им проект процессуального документа, который принес адвокат. При этом П. заявил сотрудникам изолятора, что не сообщал Андрею Смецкому о своих действиях, а направлены они были на то, чтобы сэкономить процессуальные сроки, так как через администрацию СИЗО документы к нему поступают спустя много дней после их подачи.
Соответствующие объяснения П. дал и письменно, и они были приложены к представлению ГУ Минюста по г. Москве. Несмотря на это, сотрудники СИЗО составили акт изъятия документа, а затем подали рапорт о нарушениях со стороны адвоката и его подзащитного.
Андрей Смецкий в своем объяснении в адвокатскую палату особо подчеркнул, что документ был изъят до окончания свидания и что он не выносил данный документ из следственного кабинета и даже не знал о действиях подзащитного, у которого сотрудники СИЗО и изъяли документ.
В заключение Андрей Смецкий высказал предположение, что вынужденная правка и подписание его подзащитным проектов процессуальных документов, адресованных в гражданские суды по его делам, в то время как его гражданские права на доступ к правосудию не ограничены, не относятся к переписке обвиняемого с родственниками и иными лицами, на которую распространяется порядок, предусмотренный ст. 20 Закона о содержании под стражей, а также не относятся и к предложениям, заявлениям и жалобам в том смысле, который им придает ст. 21 этого же закона. «Данное событие является лишь элементом права на получение квалифицированной юридической помощи», – подчеркнул Андрей Смецкий.
По информации, полученной Андреем Смецким, в мае президент АП г. Москвы Игорь Поляков принял решение отказать в удовлетворении представления Минюста о возбуждении дисциплинарного производства, о чем сообщили адвокату. В адвокатской палате отказались давать комментарий «АГ» о том, что послужило основанием для принятого решения.
Сам адвокат полагает, что отчасти на это повлияла полемика, которая возникла в адвокатском сообществе после решения Совета АП г. Москвы по делу адвоката Ольги Динзе. «Я думаю, это повлияло и на позицию адвокатской палаты в целом. Отрадно, что позиция адвокатской палаты меняется, и все-таки интересы сообщества стали превалирующими для ее руководства», – прокомментировал Андрей Смецкий. Он добавил, что обжаловал действия сотрудников СИЗО в судебном порядке.
Между тем член Совета АП г. Москвы, председатель его Комиссии по защите прав адвокатов Роберт Зиновьев сообщил «АГ», что информация, приведенная в объяснениях адвоката, послужит основанием для обращения в Минюст и Генпрокуратуру.
Как он пояснил, подтвердились опасения, что на предыдущие обращения Комиссии во ФСИН России и иные ведомства по поводу проблем с доступом адвокатов к своим подзащитным в «Лефортово», о чем ранее писала «АГ», фактически были получены формальные «отписки».
«Обращались мы именно по поводу тех нарушений, которые приводятся в объяснении нашего коллеги. Фактически ничего не изменилось: по-прежнему адвокаты попадают в изолятор после жеребьевки – это ноу-хау, изобретенное в этом изоляторе. Нас заверяли, что приняты меры и что будут организованы новые кабинеты, но “воз и ныне там”: количество кабинетов не увеличено, хотя наличие площадей позволяет это сделать», – пояснил Роберт Зиновьев.
Он отметил, что особую настороженность вызывает система «торможения» переписки, обращений, в том числе направления процессуальных документов путем применения «заволокиченной» цензуры: «Вполне можно понять возмущение адвоката, когда он указывает, что это фактически приводит к нарушению процессуальных сроков, противодействию его адвокатской деятельности и нарушению интересов доверителя. Безусловно, это является не чем иным, как посягательством на профессиональные права адвокатов».
«Адвокат принес отнюдь не письмо от подельников или от родственников, содержащее какие-то возможные распоряжения, а процессуальные документы по давно идущим гражданско-правовым спорам, не представляющие никакой опасности. Совершенно обоснованно палата пришла к выводу, что в действиях адвоката нет признаков дисциплинарного проступка», – заключил Роберт Зиновьев. Он добавил, что хотя Андрей Смецкий не просил какой-то реакции, однако Комиссия, не дожидаясь его жалобы, направит обращение в Минюст.
«Мы получили убедительные и ярчайшие подтверждения того, что после наших обращений фактически ничего не делается, что сотрудников СИЗО такое положение вещей устраивает, что они продолжают не только смотреть и слушать свидания адвокатов с подзащитными, но и чинят препятствия в своевременном рассмотрении обращений и проведении цензурных мероприятий. Мы не можем с этим согласиться», – рассказал Роберт Зиновьев.
Стоит отметить, что резонансное дело Ольги Динзе послужило для ФПА РФ поводом для разработки законопроекта о конфиденциальности общения защитников с доверителями в местах содержания под стражей, о чем ранее писала «АГ».
В соответствии с текстом документа предлагается дополнить ст. 18 Закона о содержании под стражей положением о том, что в целях получения квалифицированной юридической помощи подозреваемый или обвиняемый и его защитник в ходе свидания имеют право обмениваться записями и документами. Статью 20 Закона предлагается дополнить нормами о том, что переписка подозреваемых и обвиняемых с защитником не подлежит цензуре. Письма, поступающие на имя подозреваемого или обвиняемого от защитника, должны передаваться администрацией места содержания под стражей без вскрытия конверта.
При этом предусматривается, что эти права могут быть ограничены исключительно на основании судебного решения, принятого по результатам рассмотрения ходатайства руководителя учреждения по месту содержания под стражей подозреваемого, обвиняемого при наличии доказательств, что реализуемые адвокатом и его доверителем права угрожают безопасности учреждения содержания под стражей или других лиц либо носят иной преступный характер.
Проект поправок направлен на рассмотрение в уполномоченные органы.
