Конституционный Суд опубликовал Определение № 846-О от 28 апреля 2022 г. по жалобе осужденного Олега Баутина на ряд положений Уголовно-процессуального кодекса. Так, он поставил под вопрос конституционность п. 2 ч. 3 ст. 56 «Свидетель» УПК, поскольку эта норма позволила суду отказать ему и его защитнику в удовлетворении ходатайства о допросе в качестве свидетеля адвоката, ранее участвовавшего в уголовном деле в качестве защитника при производстве следственных действий.
Также он посчитал, что ч. 3 ст. 195 «Порядок назначения судебной экспертизы» и п. 1 ч. 1 ст. 198 «Права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы» Кодекса противоречат Конституции, поскольку не обязывают следователя знакомить подозреваемого, обвиняемого и его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы до ее проведения и разъяснять им соответствующие права. Кроме того, заявитель добавил, что ч. 2 ст. 207 «Дополнительная и повторная судебные экспертизы» УПК РФ неконституционна, поскольку она позволила суду отклонить ходатайство стороны защиты о производстве повторной судебной экспертизы при наличии противоречий в выводах экспертов, которые не были устранены в ходе судебного разбирательства.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд напомнил, что адвокату могут быть известны какие-либо обстоятельства или сведения, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, не в силу того, что они были ему доверены или стали ему известны исходя из его профессиональной деятельности или в связи с нею, а ввиду того, что он стал очевидцем определенных событий, когда участвовал в производстве следственных действий, обеспечивая защиту прав и законных интересов от возможных нарушений уголовно-процессуального закона со стороны органов дознания и предварительного следствия. Такие обстоятельства или сведения нельзя расценивать как адвокатскую тайну, и суд вправе задавать адвокату вопросы, не исследуя при этом информацию, именно конфиденциально доверенную адвокату, а также иную информацию, ставшую ему известной в связи с его профдеятельностью.
«Тем самым ст. 56 УПК РФ не исключает право адвоката дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений. Не служит она для адвоката и препятствием в реализации права выступить свидетелем по делу при условии изменения впоследствии его правового статуса и соблюдения прав и законных интересов лиц, доверивших ему информацию. В подобных случаях суды не вправе отказывать в даче свидетельских показаний лицам, перечисленным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, в том числе защитникам подозреваемого, обвиняемого, при заявлении ими соответствующего ходатайства. Невозможность допроса указанных лиц – при их согласии дать показания, а также при согласии тех, чьих прав и законных интересов непосредственно касаются конфиденциально полученные адвокатом сведения, – приводила бы к нарушению конституционного права на судебную защиту и искажала бы само существо данного права», – подчеркнуто в определении Суда.
КС также напомнил, что конституционность положений ст. 195 и 198 УПК неоднократно оспаривались в поступающих к нему жалобах. Отказывая в принятии их к рассмотрению, он указывал на обязательность ознакомления подозреваемого, обвиняемого, его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы до начала ее производства при отсутствии объективной невозможности это сделать. Уголовно-процессуальное законодательство содержит все необходимые правовые механизмы (включая прокурорскую и судебную проверку), гарантирующие обеспечение права на защиту подозреваемых, обвиняемых при ознакомлении с постановлением о назначении судебной экспертизы и с соответствующим заключением эксперта.
Касательно ч. 2 ст. 207 УПК КС заметил, что если обоснованность заключения эксперта вызывает у суда сомнения или в выводах эксперта или экспертов содержатся противоречия, не устранимые путем их допроса, либо при назначении и производстве экспертизы были допущены нарушения процессуальных прав участников судебного разбирательства, которые повлияли или могли повлиять на содержание выводов экспертов, то суд назначает повторную экспертизу, поручив ее производство другому эксперту. При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств дела может быть назначена дополнительная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту.
Конституционный Суд также заметил, что при необходимости в судебном заседании может быть допрошен эксперт, давший заключение в ходе предварительного расследования, для разъяснения или уточнения своего заключения. При этом не допускается допрос эксперта вместо производства дополнительной или повторной экспертизы, для назначения которой имеются основания (п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)»). В то же время ч. 2 ст. 207 УПК, рассматриваемая во взаимосвязи с ч. 4 ст. 7 этого Кодекса, не предполагает произвольный отказ в удовлетворении заявленного ходатайства, если обстоятельства, об установлении которых просит сторона, имеют значение для разрешения уголовного дела.
Адвокат АП Свердловской области Сергей Колосовский отметил, что Конституционный Суд вновь указал на недопустимость допроса адвоката по обстоятельствам, ставшим ему известными в связи с оказанием юридической помощи, недопустимость отказа в допросе адвоката при наличии ходатайства стороны защиты, обязательность ознакомления обвиняемого с постановлением о заключении экспертизы до ее проведения. «Вместе с тем это определение содержит несколько неприятных оговорок, которые в целом могут быть использованы стороной обвинения в качестве обоснования ограничения права на защиту», – считает он.
Эксперт усомнился в выводах КС РФ о возможности суда в некоторых случаях допросить в качестве свидетеля адвоката, ранее участвовавшего в деле. «Не могу судить, насколько умышленно этот аспект сформулирован таким образом, однако объективно он содержит несколько реакционный смысл. Так, КПЭА в развитие положений п. 2 и 3 ч. 2 ст. 56 УПК определяет, что правила сохранения адвокатской тайны распространяются на любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юрпомощи, и адвокат не вправе давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей (п. 5 и 6 ст. 6 КПЭА). Из этих нормативных положений буквально следует, что любые обстоятельства, очевидцем которых адвокат стал при проведении следственного действия, входят в предмет адвокатской тайны, поскольку объективно связаны с оказанием юрпомощи. Насколько мне известно, именно к такому максимально широкому пониманию предмета адвокатской тайны склоняются органы адвокатского самоуправления при защите профессиональных прав адвокатов во всех спорных ситуациях», – отметил Сергей Колосовский, добавив, что вывод КС допускает иное толкование описанной ситуации, что вызывает некоторое беспокойство.
«Аналогичное, не вполне однозначное уточнение сделал КС и при анализе положений ст. 195 и 198 УПК. В частности, Суд указал на возможность субъективной оценки значимости процессуального нарушения, а, как мы знаем, в условиях обвинительного уклона любая субъективность в большинстве случаев работает не в пользу защиты. Я же, как и многие мои коллеги, полагаю, что лишь максимально формальный подход к требованиям УПК, предполагающий буквальное выполнение положений закона и признание недопустимыми результатов следственных действий, при которых допущено отступление от буквы закона, обеспечивает определенность при применении процессуальных норм и тем самым позволяет гарантировать защиту прав участников процесса в рамках, определенных этими нормами. Возможно, отмеченная шероховатость формулировок является случайной, однако в условиях сегодняшней правоприменительной практики нельзя гарантировать, что при прочтении такого определения у наших оппонентов не возникнут некие процессуальные девиации», – предположил адвокат.
Адвокат, руководитель уголовной практики АБ «КРП» Михаил Кириенко полагает, что определение КС РФ в очередной раз подчеркивает ущербность и антиконституционность действий правоохранительных органов по неознакомлению стороны защиты с постановлением о назначении экспертизы заблаговременно. «Этот вопрос действительно рассматривался многократно КС и ВС РФ, а также разъяснен в Постановлении Пленума ВС РФ от 21 декабря 2010 г. № 28 “О судебной экспертизе по уголовным делам”. Расстраивает тот факт, что многолетнее указание на недопустимость такого поведения не ведет к существенному изменению ситуации по решению данной проблемы; следует законодательно закрепить конкретное правовое последствие таких “случайных бездействий” со стороны следователя и дознавателя на уровне УПК РФ. В части положений о проведении дополнительной экспертизы вопрос в большей степени ставится об оценке фактических обстоятельств, нежели о конституционности нормы УПК РФ», – заметил он.
По словам эксперта, позиция КС РФ в части допроса адвоката вызывает неоднозначное отношение: «С одной стороны, главный принцип получения показаний адвоката отражен в одной строке, в общей мотивировке, а именно: “статья 56 УПК РФ не исключает право адвоката дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений”. В такой ситуации должны быть воля доверителя и защитника и соблюдение принципа обоюдной заинтересованности в их оглашении, с чем стоит согласиться. С другой стороны, КС РФ, используя положения о возможности задавать вопросы об обстоятельствах, ставших известных адвокату как очевидцу при определенных нарушениях порядка проведения следственных действий, позволяет расширительно суду по собственной инициативе определять объем таких сведений как не касающихся профессиональной адвокатской деятельности. Это создает реальный риск расширительного толкования такой информации, произвольно правоприменительным решением, выводя ее из-под режима адвокатской тайны, что недопустимо. В такой ситуации показания в данной части, с учетом позиции того же КС РФ, не должны переходить из разряда права адвоката на дачу показаний по воле доверителя и своей собственной в разряд общих знаний об обстоятельствах, ставших известными при исполнении профессиональных обязанностей, но не связанных с адвокатской деятельностью», – убежден Михаил Кириенко.
