12 октября Конституционный Суд вынес Постановление № 44-П по делу о проверке конституционности норм ГПК, регламентирующих порядок возмещения реабилитированному имущественного вреда, и норм УПК, касающихся восстановления трудовых прав реабилитированного, между которыми, по мнению заявителя, имеется несогласованность.
Суды отказывали в восстановлении трудовых прав
13 апреля 2009 г. Евгений Пермяков был осужден к лишению свободы в исправительной колонии строгого режима. После освобождения 26 марта 2012 г. он обжаловал приговор в кассационном порядке. Постановлением президиума Московского областного суда от 25 ноября 2015 г. приговор был отменен ввиду отсутствия в действиях Евгения Пермякова состава преступления. За ним в соответствии со ст. 134 УПК РФ было признано право на реабилитацию.
В сентябре 2016 г. реабилитированный обратился в суд с требованиями о компенсации имущественного вреда, о восстановлении его трудовых и пенсионных прав за весь период незаконного лишения свободы, а также о возмещении расходов на оплату услуг адвокатов. Уже 19 октября Железнодорожный городской суд Московской области отказал в удовлетворении иска. Суд указал, что Евгений Пермяков состоял в трудовых отношениях с работодателем, но в связи с тем, что 4 марта 2009 г. он был уволен по собственному желанию, у него не имеется права на удовлетворение заявленного требования. Суд добавил, что доказательств, подтверждающих уплату денежных сумм адвокатам, не имеется, как и не представлено сведений об обращении по вопросу трудоустройства.
6 декабря 2016 г. Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда отменила решение первой инстанции, направив дело на новое рассмотрение в тот же суд. Апелляция указала, что первой инстанцией не дана оценка доводам заявителя о том, что он был уволен в тот момент, когда находился под стражей, и заявления об увольнении по собственному желанию не писал. «Решение данного вопроса влияет на право заявителя получения утраченного заработка, так как необходимо установить, по какой причине заработок был утрачен», – отмечалось в апелляционном определении.
При новом рассмотрении дела Железнодорожный городской суд частично удовлетворил иск. Так, суд удовлетворил требования истца в части возмещения расходов на оплату услуг адвокатов и возмещения заработной платы с 13 февраля 2009 г. (момент задержания и избрания меры пресечения в виде заключения под стражу) по 4 марта того же года (момент увольнения по собственному желанию) в размере около 137 тыс. руб.
Евгений Пермяков, обжалуя решение суда, настаивал, чтобы ему возместили почтовые расходы и заработную плату за весь период лишения свободы, в связи с чем повторил, что трудовой договор с работодателем по своей инициативе он не расторгал. Кроме того, Евгений Пермяков просил возместить заработную плату за время поиска работы после освобождения – с 27 марта по 12 мая 2012 г.
Параллельно Евгений Пермяков обращался в Ногинский городской суд Московской области с иском к бывшему работодателю об обязании исправить в трудовой книжке запись о причине увольнения. Однако определением от 16 марта 2017 г. производство по делу прекращено в связи с банкротством работодателя.
Апелляционным постановлением Московского областного суда от 11 апреля 2017 г. решение нижестоящего суда было изменено, и в пользу заявителя взысканы почтовые расходы в размере 419 руб., в остальной части решение оставлено без изменения. Отказывая в возмещении утраченного заработка и в изменении даты и основания увольнения, суды указали, что вопрос о законности увольнения выходит за пределы рассмотрения по правилам ст. 135 УПК и подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, а доказательств невозможности трудоустроиться Евгений Пермяков не представил.
Постановлением судьи ВС РФ от 28 сентября 2017 г. было отказано в передаче жалобы Евгения Пермякова для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, с чем 19 января 2018 г. согласился заместитель председателя ВС.
24 апреля 2018 г. Ногинский городской суд удовлетворил требование Евгения Пермякова, заявленное в рамках гражданского процесса, о компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, осуждением и незаконным лишением свободы, в размере 300 тыс. руб. Производство же по делу в отношении требования о возмещении утраченного заработка было прекращено, поскольку, как указал суд, это требование идентично рассмотренному по правилам уголовного процесса и в соответствии с п. 10 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2011 г. № 17 не подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства.
Данное решение первой инстанции было оставлено без изменения апелляционным определением Московского областного суда. Судья ВС РФ 23 июля 2019 г. отказала заявителю в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда. Заместитель Председателя ВС РФ согласился с этим.
Обращение в Конституционный Суд
В жалобе в КС Евгений Пермяков указал, что абз. 3 ст. 220 ГПК, ч. 5 ст. 135 и ч. 1 ст. 138 УПК противоречат Конституции РФ в той мере, в какой препятствуют полному возмещению заработной платы гражданину в связи с незаконным привлечением его к уголовной ответственности.
Заявитель указал, что ст. 138 УПК подразумевает возможность обжалования решения о восстановлении прав реабилитированного в суде в порядке гражданского судопроизводства, а ст. 220 ГПК, в свою очередь, указывает на прекращение производства по делу в случае, если имеется вступившее в законную силу и принятое по спору между тем же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение суда.
По мнению Евгения Пермякова, федеральный законодатель породил формальную несогласованность между положениями УПК, ГПК и ГК заведомо ведущую к невозможности реализации в полном объеме права на реабилитацию, предполагающего восстановление в трудовых и пенсионных правах лиц, незаконно или необоснованно подвергшихся уголовному преследованию. Такая неопределенность, как указал заявитель, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения, что приводит к произволу, а значит, к нарушению не только принципов равенства и верховенства закона, но и установленных ст. 45 и 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ гарантий государственной, включая судебную, защиты прав, свобод и законных интересов граждан.
КС проанализировал оспариваемые нормы
Конституционный Суд, обращаясь к своему Постановлению от 14 ноября 2017 г. № 28-П, напомнил, что законодатель обязан предусмотреть гарантии признания, сохранения и беспрепятственной реализации права на реабилитацию для обеспечения лицу полной, действенной и справедливой судебной защиты его права на возмещение вреда, причиненного незаконным или необоснованным уголовным преследованием. Суд указал, что, исходя из этой своей обязанности, законодатель установил комплексный процессуальный порядок осуществления права реабилитированного на возмещение вреда, предполагающий рассмотрение соответствующих требований по правилам как уголовного, так и гражданского судопроизводства.
КС разъяснил, что согласно ч. 2 ст. 135 УПК реабилитированный вправе обратиться в суд с требованием о возмещении имущественного вреда в течение сроков исковой давности, закрепленных ГК, со дня получения копий документов, которыми признано его право на реабилитацию. Суд отметил, что ч. 1 той же статьи позволяет реабилитированному заявить в уголовно-процессуальном порядке широкий спектр связанных с возмещением имущественного вреда требований, включая требования о возмещении заработной платы, пенсии, пособия, других средств, которых он лишился в результате уголовного преследования.
Суд напомнил, что в РФ существует упрощенный режим правовой защиты, который, освобождая реабилитированного от бремени доказывания оснований и размера возмещения вреда, одновременно предоставляет ему возможность участвовать в доказывании объема компенсации. КС уточнил, что такой режим направлен на создание процедурных условий для скорейшего определения размера вреда и скорейшего его возмещения и существует наряду с гражданско-правовыми правилами компенсации вреда (постановления КС от 2 марта 2010 г. № 5-П; от 14 июля 2011 г. № 16-П; определения от 8 апреля 2010 г. № 524-О-П; от 2 ноября 2011 г. № 1463-О-О; от 2 июля 2013 г. № 1058-О и др.).
Конституционный Суд отметил, что если требование о возмещении вреда судом не удовлетворено или реабилитированный не согласен с принятым по правилам уголовного процесса судебным решением, то ч. 1 ст. 138 УПК позволяет ему обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства с тождественным требованием.
КС подтвердил, что когда лицо осуждается к лишению свободы, то трудовые отношения с ним прекращаются по п. 4 ч. 1 ст. 83 ТК РФ, а в случае его реабилитации материальную компенсацию за время, в которое оно было лишено возможности трудиться и получать заработную плату, выплачивает Минфин России. При этом Суд обратил внимание, что если лицо было уволено по иному основанию, в частности если расторжение трудового договора произошло по инициативе работника (по собственному желанию), то это само по себе не лишает реабилитированного права требовать возмещения утраченного заработка, но уже не в том размере, который был предусмотрен трудовым договором.
Уточнил КС и то, что при несогласии лица с основанием увольнения оно не лишено права своевременно – в пределах установленного ТК РФ срока – обжаловать законность увольнения в суде. Кроме того, Суд пояснил, что даже в случае ликвидации (банкротства) организации-работодателя у реабилитированного имеется возможность обратиться к данным государственных и муниципальных архивов, куда в обязательном порядке передаются все документы, касающиеся финансово-экономической деятельности организации, в том числе затрагивающие права работников. Контроль за соблюдением таких правил и привлечение виновных в их нарушении к ответственности возлагаются на государство, добавил Суд.
Конституционный Суд указал, что из буквального смысла ст. 138 УПК следует, что реабилитированный после рассмотрения его требований в уголовно-процессуальном порядке (не обязательно во всех инстанциях) вправе заявить их в порядке гражданского судопроизводства. Вместе с тем абз. 3 ст. 220 ГПК относит прекращение производства по делу к процессуальным последствиям заявления в суд тех требований, которые однажды уже были рассмотрены судом в порядке гражданского судопроизводства.
КС разъяснил, что п. 2 ч. 1 ст. 134 и абз. 3 ст. 220 ГПК исключают возможность производства по делу только в случаях, когда право на судебную защиту (право на судебное рассмотрение спора) было реализовано в состоявшемся ранее на основе принципов равноправия и состязательности сторон судебном процессе. Как пояснил Суд, эти нормы направлены на пресечение рассмотрения судами тождественных требований и не содержат неопределенности, соответственно, не могут расцениваться как нарушающие конституционные права.
«Установление же в каждом конкретном случае того, имеются ли причины для прекращения производства по делу, включая вступившее в законную силу и принятое по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение суда, – исключительная прерогатива суда», – отмечено в постановлении.
Решение Конституционного Суда
Таким образом, Конституционный Суд заключил, что оспариваемые заявителем нормы не противоречат Конституции, поскольку в системе действующего правового регулирования они не препятствуют реабилитированному заявить требования о возмещении заработной платы, не полученной им в результате незаконного или необоснованного уголовного преследования, в порядке гражданского судопроизводства, если они не были разрешены по существу в порядке уголовного судопроизводства.
Суд добавил, что оспариваемые нормы не препятствуют суду, рассматривающему дело в порядке уголовного судопроизводства, принять решение об оставлении спорного требования без рассмотрения, если суд усматривает наличие спора о праве или о фактических обстоятельствах, который необходимо разрешить не в процедуре гл. 18 УПК, а в рамках гражданского процесса.
Вместе с тем КС указал, что законодатель не лишен возможности внести в правовой механизм реабилитации изменения, направленные на совершенствование процессуального порядка защиты права реабилитированных на компенсацию вреда, причиненного незаконным или необоснованным уголовным преследованием.
Относительно дела Евгения Пермякова Конституционный Суд посчитал, что невозможность реализации права на полный размер возмещения, с которой он связывает нарушение своих конституционных прав, обусловлена не столько результатами предшествующего рассмотрения его требований по правилам уголовного процесса, сколько наличием решения суда о прекращении производства по другому – гражданскому делу.
Вместе с тем КС подчеркнул, что оценка выводов судов о степени существенности тех или иных обстоятельств для разрешения заявленных в конкретном деле требований не может быть дана КС, который воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов. Так, Суд пришел к выводу, что отсутствуют основания для пересмотра правоприменительных решений, вынесенных в отношении заявителя.
Таким образом, Конституционный Суд постановил, что абз. 3 ст. 220 ГПК, ч. 5 ст. 135 и ч. 1 ст. 138 УПК не противоречат Конституции РФ, однако в правоприменительной практике применение данных норм должно обеспечиваться в соответствии с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем постановлении.
Адвокаты оценили вывода Суда
Адвокат КА «Московский юридический центр» Дмитрий Клячков считает, что проблема возмещения утраченного заработка, равно как и восстановление трудовых, пенсионных и иных прав реабилитированных в результате незаконного уголовного преследования лиц, очень актуальна, поскольку действующее законодательство не содержит понятных, четких механизмов восстановления данных прав. «Недостаточное законодательное регулирование в данном вопросе в совокупности с нежеланием судов встать на защиту реабилитированных лиц как наиболее ущемленной стороны в процессе реабилитации приводит к тому, что основная часть прав реабилитированных в судах не восстанавливается», – выразил мнение адвокат.
По мнению Дмитрия Клячкова, ситуация Евгения Пермякова, когда утраченный им заработок за период незаконного уголовного преследования так и не был восстановлен, – яркий пример несовершенства законодательства в этой сфере. Адвокат полагает, что в сложившейся ситуации Конституционный Суд мог взять на себя обязательство указать законодателю на необходимость разработки таких понятных механизмов реабилитации, которые давали бы реабилитированному повышенные социальные гарантии безусловного и скорейшего восстановления его прав и которые бы исключили ущемление прав реабилитированных. Но КС РФ в очередной раз уклонился от такого решения, указал Дмитрий Клячков. «Простой пример. В советское время период содержания под стражей в результате незаконного уголовного преследования включался в стаж из расчета три года пенсионного стажа за один год такого содержания под стражей. А в действующем законодательстве период такого содержания под стражей не влияет даже на коэффициент, влияющий на размер будущей пенсии», – поделился адвокат.
Дмитрия Клячкова насторожило мнение, которое в своем решении затронул Суд, указав, что когда трудовые отношения с лицом, осужденным к лишению свободы, прекращаются на основании п. 4 ч. 1 ст. 83 ТК РФ, то в случае его реабилитации материальную компенсацию за время, в которое оно было лишено возможности трудиться и получать заработную плату, выплачивает Минфин России, а если же лицо было уволено по иному основанию, то это само по себе не лишает реабилитированного права требовать возмещения утраченного заработка, но уже не в том размере, который был предусмотрен трудовым договором. «Между тем лицо, которое было подвергнуто незаконному преследованию, утрачивает заработок, который мог бы иметь при отсутствии такого преследования, независимо от оснований увольнения и вообще наличия или отсутствия у него заработка на начало уголовного преследования», – отметил адвокат.
Адвокат КА «Конфедерация» Валентина Леонидченко указала, что положения ч. 1 ст. 138 УПК были включены законодателем в гл. 18 «Реабилитация» в качестве дополнительной гарантии для реализации реабилитированными прав, закрепленных ст. 46 и ст. 53 Конституции РФ. Однако, по мнению адвоката, на практике реабилитированные получили прямо противоположный результат.
Она пояснила, что правоприменители нередко используют данную норму как повод для волокиты и безосновательных отказов в требованиях, особенно при заявленном значительном ущербе. «Самый шокирующий эффект положения ч. 1 ст. 138 УПК РФ дают во взаимосвязи с абз. 3 ст. 220 ГПК РФ. Суды применяют этот союз таким образом, что полностью закрывают реабилитированным доступ к суду», – отметила адвокат.
Валентина Леонидченко указала, что в аналогичной ситуации оказался и ее доверитель Максим Бондаренко (по делу которого вынесено Постановление КС № 28-П/2017). Апелляционной инстанцией дело было прекращено на основании ст. 220, 221 ГПК, и разъяснено, что повторное обращение в суд по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям не допускается. «Указанные судебные акты в настоящее время обжалованы в кассацию. Доводы кассационной жалобы совпадают с правовыми позициями КС РФ, выраженными в рассматриваемом постановлении, надеемся, что суды прислушаются если не к нашим доводам, то к правовой позиции КС РФ», – рассказала эксперт.
Адвокат указала, что вынесенное КС постановление является значимым и актуальным, но, по ее словам, назревшую проблему оно не разрешит. Валентина Леонидченко полагает, что коллизия этих норм будет проявляться в различных вариациях и в дальнейшем, по ее мнению, правовой механизм реабилитации, установленный гл. 18 «Реабилитация» УПК, требует совершенствования. «Должны быть четкие правила, предусматривающие, что если требование по каким-то причинам не может быть рассмотрено или удовлетворено в ускоренном квазиприказном порядке УПК, то суд, не отказывая в заявлении, обязан передать это заявление для рассмотрения по правилам ГПК. Возможно, в данном случае целесообразно использовать отдельные отработанные механизмы, применимые при рассмотрении гражданских исков в уголовном судопроизводстве», – предположила она.
