19 ноября Пленум ВС РФ направил на доработку проект постановления «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 324–327.1 УК РФ».
Указанные составы относятся к преступлениям против порядка управления:
ст. 324 УК устанавливает ответственность за незаконное приобретение и сбыт официальных документов и государственных наград;
ст. 325 – за похищение и повреждение документов, штампов, печатей и похищение акцизных марок, специальных марок и знаков соответствия;
ст. 325.1 – за неправомерное завладение государственным регистрационным знаком транспортного средства;
ст. 326 – за подделку и уничтожение идентификационного номера транспортного средства;
ст. 327 – за подделку, изготовление и оборот поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей и бланков;
ст. 327.1 – за изготовление, сбыт и использование поддельных акцизных марок, специальных марок и знаков соответствия.
Пленум даст понятие «официального документа»
«Принятие данного постановления является весьма долгожданным для юридического сообщества, так как наконец-то затрагивает давние проблемы, возникающие при квалификации преступлений, связанных с оборотом официальных документов. При этом Пленуму ВС предстоит решить непростую задачу, связанную с трактовкой изменений, внесенных в положения ст. 327 УК РФ в 2019 г., ряд из которых не бесспорен», – заметила адвокат, младший партнер АБ «ЗКС» Анастасия Лукьянова.
В п. 1 проекта отмечается, что под официальными документами, предоставляющими права или освобождающими от обязанностей, в ст. 324 УК и официальными документами в ч. 1 ст. 325 УК РФ понимаются такие документы, в том числе и электронные, которые создаются, выдаются либо заверяются в установленном законом или иным нормативным актом порядке федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления либо уполномоченными организациями или лицами и удостоверяют юридически значимые факты.
При этом, подчеркивают разработчики, предметом незаконного приобретения и сбыта официальных документов (ст. 324 УК) могут быть только официальные документы, способные повлечь юридические последствия – предоставление или лишение прав, возложение обязанностей или освобождение от них, изменение объема прав и обязанностей. В качестве примеров таких документов приведены листок нетрудоспособности и медицинское заключение об отсутствии противопоказаний к управлению транспортными средствами.
Анастасия Лукьянова отметила, что в проекте фигурирует новое понимание официального документа, которое учитывает подход, выработанный в судебной практике и уголовно-правовой доктрине, а также п. 35 Постановления Пленума ВС от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях». «Применительно к рассматриваемым составам признак официальности документа определяется как способность документа удостоверять факты, имеющие юридическое значение, при этом источник создания, выдачи и заверения такого документа не имеет первостепенного значения для квалификации», – пояснила Анастасия Лукьянова. Это разъяснение призвано разрешить давнюю неопределенность в судебной практике, считает она: иногда суды признают официальным лишь документ, исходящий от государственных органов.
Часть 2 ст. 325 УК устанавливает ответственность за похищение у гражданина паспорта или другого важного личного документа. Из п. 2 проекта следует, что под паспортом необходимо понимать также заграничный, дипломатический и служебный паспорта. Там же даны ориентиры для судов при решении вопроса о том, является ли личный документ важным: необходимо учитывать как минимум характер удостоверяемого факта и последствия похищения документа для гражданина. Так, важными личными документами могут быть вид на жительство, военный билет, водительское и пенсионное удостоверение, аттестат и диплом об образовании.
Разработчики проекта акцентируют внимание на том, что ответственность за похищение у гражданина паспорта или другого важного личного документа установлена именно в ч. 2 ст. 325 УК. «В связи с этим похищение, а равно уничтожение, повреждение или сокрытие паспорта или другого важного личного документа не могут квалифицироваться по части 1 этой статьи», – сказано в п. 6 проекта. «Тем не менее Пленуму Верховного Суда не удалось разъяснить противоречие положений ч. 2 ст. 325 УК РФ и ст. 327 УК РФ, предметами которой, в частности, выступают паспорт гражданина и удостоверение», – считает Анастасия Лукьянова.
В п. 3 проекта отмечается, что предметом преступлений, предусмотренных ст. 324 и 325 УК могут быть только подлинные официальные документы, государственные награды РФ, РСФСР и СССР, штампы, печати, акцизные и специальные марки, а также знаки соответствия.
Предметом подделки и поддельными в ч. 1–4 ст. 327 УК выступают паспорт и только такие другие официальные документы, которые предоставляют права или освобождают от обязанностей (п. 4 проекта). Это правило относится и к удостоверениям. При этом подчеркивается, что по смыслу ч. 5 ст. 327 УК об ответственности за использование заведомо подложных документов к таким документам относятся любые, удостоверяющие юридически значимые факты, кроме тех, что указаны в ч. 3 той же статьи. Например, поддельные гражданско-правовой договор или решение общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме.
Под подделкой государственного регистрационного знака в ст. 326 УК предлагается понимать как его изготовление с нарушением установленного порядка, так и внесение в правомерно изготовленный знак изменений, которые допускают иное прочтение – удаление символов, подчистку и подкраску (п. 7 проекта).
Анастасия Лукьянова отметила, что в п. 8 проекта нашел отражение уже давно признанный в теории уголовного права отказ от признания понятия подделки документов лишь в качестве их материального подлога. «В соответствии с этим пунктом подделка охватывает собой как случаи материального подлога документов ("незаконное изменение отдельных частей подлинного официального документа путем подчистки, дописки, замены элементов и др., искажающих его действительное содержание"), так и случаи интеллектуального подлога документов ("изготовление нового официального документа, содержащего заведомо ложные сведения, в том числе с использованием подлинных бланка, печати, штампа"). Данное разъяснение приравнивает понятие подделки к подлогу, традиционно считавшемуся более широким понятием», – объяснила адвокат.
В п. 9 отмечается, что, признавая лицо виновным в использовании заведомо поддельного удостоверения или иного предоставляющего права или освобождающего от обязанностей официального документа, суд должен выяснить, какие именно права мог предоставить или от каких обязанностей мог освободить такой поддельный документ. Верную квалификацию разработчики проекта иллюстрируют ссылками на предъявление поддельного диплома при трудоустройстве и поддельного водительского удостоверения инспектору ДПС.
Предполагается, что в ст. 327 УК РФ под использованием заведомо поддельного документа понимается его представление как по собственной инициативе, так и по требованию уполномоченных лиц и органов в соответствующее учреждение или уполномоченным лицам в качестве подлинного в целях получения (подтверждения) права или освобождения от обязанности. «Кроме того, в п. 10 проекта закреплен давно ожидаемый отказ от неосновательного расширения перечня документов, относимых к предмету преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 327 УК РФ, который теперь не включает документы подлинные, но не имеющие юридической силы либо принадлежащие другому лицу», – отметила Анастасия Лукьянова.
Адвокат не согласен с предлагаемым пониманием совокупности
Ряд разъяснений посвящен квалификации преступлений при совокупности. Так, в п. 5 проекта подчеркивается, что похищение государственных наград является одним из способов их незаконного приобретения и квалифицируется по ст. 324 УК РФ. Однако если похищение наград сопряжено с применением насилия, то такие действия образуют совокупность преступлений, предусмотренных ст. 324 УК и соответствующей статьей Кодекса об ответственности за преступление против жизни и здоровья.
«На мой взгляд, было бы логичнее подобные действия при наличии оснований квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 324 УК и соответствующими статьями главы о преступлениях против собственности: п. "г" ч. 2 ст. 161 (грабеж с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой его применения), ст. 162 (разбой), ч. 1, п. "в" ч. 2 ст. 163 (вымогательство, совершенное с угрозой применения насилия либо применением такового)», – считает адвокат АП Республики Башкортостан Николай Герасимов. По его мнению, этот подход можно обосновать целью и мотивами: действия явно направлены не на причинение вреда жизни или здоровью, а на незаконное получение имущества – государственных наград.
«При этом, как очевидно следует из данного пункта проекта, действия, направленные на хищение указанных наград, не сопряженные с применением насилия, по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 324 и 158 УК, квалифицироваться не должны, так как целиком охватываются составом ст. 324 Кодекса. Однако в таком случае не вполне понятно, каким образом квалифицировать действия по хищению государственных наград, совершенные, например, с незаконным проникновением в жилище? Очевидно, что такие действия имеют большую общественную опасность, так как одновременно посягают и на иное гарантированное Конституцией право», – пояснил свою позицию адвокат.
Однако, добавил он, ст. 324 УК такого квалифицирующего признака не содержит, а совокупности с преступлением, предусмотренным п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, как следует из разъяснений, не образует. «В то же время, квалификация при подобных обстоятельствах по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 324 и 139 УК (нарушение неприкосновенности жилища), на мой взгляд, тоже не вполне верна, так как очевидно в рассматриваемом случае имеется корыстный мотив и цель завладения имуществом, которые ст. 139 Кодекса никак не охватываются», – убежден адвокат.
Эксперты критикуют и подход к определению момента окончания преступления
Пункт 11 касается момента окончания использования заведомо подложного документа. По мнению разработчиков, такое деяние квалифицируется как оконченное преступление с момента представления документа с целью получения прав или освобождения от обязанностей и независимо от ее достижения. При этом подчеркивается, что если подложный документ затем использовался для получения прав или освобождения от обязанностей в течение определенного периода (например, при трудоустройстве и в период последующей работы в организации), то сроки давности уголовного преследования исчисляются с момента фактического прекращения использования поддельного документа. «В этом пункте нашел свое отражение появившийся не так давно в судебной практике спорный подход к исчислению сроков давности уголовного преследования за один из частных случаев использования подложного документа, значительно отягчающий положение обвиняемого», – указала Анастасия Лукьянова.
Адвокат МКА «Князев и партнеры» Артем Чекотков полагает, что тем самым разработчики стараются подчеркнуть двойственную природу использования подложного документа, которое в зависимости от фактических обстоятельств дела может быть как «одноразовым», так и длящимся. «Вместе с тем не совсем ясно, что следует понимать под "дальнейшим использованием". Например, является ли длящимся преступлением единоразовое предъявление подложного сертификата, подтверждающего знание иностранного языка, пилотом в авиакомпанию, если в дальнейшем этот документ хранится в личном деле? Или все же Верховный Суд говорит о повторном предъявлении документа – например, диплома о высшем образовании – при попытке трудоустроиться в различные организации? Представляется, что данный пункт проекта нуждается в корректировке, в противном случае проблемы в применении уголовно-правовой нормы сохранятся», – пояснил Артем Чекотков.
По его мнению, момент окончания использования подложного документа – один из наиболее проблемных вопросов квалификации. «Учитывая, что речь идет о преступлении небольшой тяжести, правильное определение момента окончания – гарантия надлежащего исчисления сроков давности и обеспечения возможности освобождения от уголовной ответственности», – подчеркнул адвокат.
В отсутствие руководящих разъяснений ВС в практике нижестоящих судов было выработано несколько подходов к определению момента окончания, рассказал Артем Чекотков: «Во-первых, как момента прекращения возможности использования подложного документа. Как, например, в Постановлении Московского городского суда от 20 октября 2017 г. по делу № 4у-4834/2017. И, во-вторых, как момента предъявления подложного документа – Постановление Московского городского суда от 13 ноября 2017 г. по делу № 4У-5546/2017. То есть использование подложного документа признавалось судами как "одноразовым", так и длящимся преступлением».
Разработчики обратили внимание на возможность применить малозначительность
В п. 16 подчеркивается, что деяния, предусмотренные ст. 324, 325, 325.1, 326, 327, 327.1 УК, совершаются только умышленно. В следующем пункте разработчики напоминают, что в ряде составов обязательным признаком является цель или мотив. То есть, к примеру, отсутствие при изготовлении поддельного официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей, цели его использования исключает уголовную ответственность. По мнению Николая Герасимова, эти разъяснения при их верном применении должны гарантировать отсутствие случаев объективного вменения – ответственности за «невиновные» действия или бездействие.
В п. 18 обращено внимание на тот факт, что деяние, формально подпадающее под одну из статей особенной части УК, в силу малозначительности может не иметь общественной опасности. «При решении вопроса о том, является ли деяние малозначительным, следует принимать во внимание, в частности, количественные и качественные характеристики предмета преступления, мотив и цель, которыми руководствовался обвиняемый (подсудимый), обстоятельства, способствовавшие совершению деяния», – сказано в проекте. «К сожалению, данные разъяснения, хотя и являются давно и широко известными, на практике применяются чрезвычайно редко. Хотелось бы надеяться, что подобные разъяснения будут излагаться не только в Постановлениях Пленума, но и при рассмотрении конкретных дел», – заключил Николай Герасимов.
