Верховный Суд в Определении № 305-ЭС21-10040 от 14 октября напомнил нижестоящим инстанциям, что действия арбитражного управляющего по продаже имущества должника должны быть адекватны долгу последнего.
20 июня 2018 г. в отношении должника Левана Баяндурова была введена процедура реструктуризации долгов, финансовым управляющим утверждена Елена Илая. Позже Арбитражный суд г. Москвы ввел процедуру реализации имущества, по которой финансовым управляющим также утверждена Елена Илая.
В реестр требований кредиторов должника в состав третьей очереди удовлетворения включены требования в сумме почти 1,9 млн руб. В последующем в июне 2020 г. в суд обратился Александр Сизонов с заявлением о намерении удовлетворить требования кредиторов к должнику. В следующем месяце он внес на депозитный счет суда почти 1,9 млн руб., что соответствовало размеру всех включенных в реестр требований. Несмотря на это, суд отказал должнику и Александру Сизонову в удовлетворении ходатайств о принятии обеспечительных мер в виде запрета управляющему реализовать с торгов имущество до вынесения определения суда о признании требований кредиторов удовлетворенными.
Параллельно с этими событиями было утверждено Положение о порядке, об условиях и о сроках реализации имущества должника в редакции финансового управляющего, торги были проведены в июле 2020. В августе того же года Елена Илая заключила договор купли-продажи земельного участка и расположенного на нем жилого дома на сумму почти 7 млн руб., а позже – договор купли-продажи 1/2 доли в жилом помещении на сумму 2,5 млн руб.
17 сентября 2020 г. Александр Сизонов перечислил 1,9 млн на специальный счет, открытый финансовым управляющим. 21 сентября финансовый управляющий на основании абз. 2 п. 17 ст. 20.6 Закона о банкротстве, ссылаясь на то, что в рамках процедуры реализации имущества на счет должника поступили деньги в размере почти 9,5 млн руб., обратилась в суд с заявлением об установлении процентов по вознаграждению в размере более 662 тыс. руб.
Отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции исходил из недобросовестного поведения финансового управляющего, направленного на необоснованное увеличение вознаграждения. Однако апелляционный суд пришел к выводу о правомерности действий Елены Илая. Суд округа с его выводами согласился.
Должник обратился в Верховный Суд, который напомнил, что финансовый управляющий в процедурах банкротства граждан в силу п. 2 и 4 ст. 20.3, п. 8 ст. 213.9 Закона о банкротстве обязан принимать разумные и экономически обоснованные решения в интересах должника и его кредиторов, способствовать соблюдению справедливого баланса между правами должника и имущественными интересами иных участников банкротного процесса, что означает не только погашение долгов перед всеми кредиторами путем продажи имущества должника с максимальной выгодой, но и максимальное сохранение имущества должника для продолжения его жизнедеятельности по завершении процедур банкротства. Обязанности по учету интересов противоположных (зачастую и конфликтующих) сторон управляющий исполняет вне зависимости от того, обращались к нему участники банкротного процесса с какими-либо предложениями либо нет, указал ВС.
Суд заметил, что, исходя из наличия заявления о намерении удовлетворить в полном объеме требования кредиторов, принятого судом к производству до публикации управляющим в ЕФРСБ сообщения о проведении торгов, Елена Илая обязана была самостоятельно проанализировать свои дальнейшие действия и отложить публикацию сообщения о проведении торгов, чтобы проверить финансовое состояние Александра Сизонова. После внесения им денег у конкурсного управляющего не имелось оснований считать, что воля Александра Сизонова на погашение требований кредиторов не будет исполнена, указал Суд. Следовательно, действия Елены Илая по выставлению имущества на торги при наличии фактически исполненного заявления о погашении требований кредиторов квалифицируются исключительно как недобросовестные.
«Само по себе одобрение кредиторами действий финансового управляющего по реализации имущества должника, а также отказ суда в принятии обеспечительных мер, направленных на запрет таких действий, не освобождают управляющего от доказывания обоснованности, правомерности своих действий и не исключают возможность квалификации действий как несоответствующих стандартам добросовестности и разумности», – указывается в определении.
ВС заметил, что, отказывая в принятии обеспечительных мер, суды исходили из презумпции добросовестности управляющего, который не был лишен возможности самостоятельно отложить процедуры публикации сведений о торгах и продажи имущества до получения итогового решения по заявлению о намерении погасить требования кредиторов. Отказ в принятии обеспечительных мер не означает, что арбитражный управляющий вправе действовать недобросовестно, нарушать интересы должника либо иных лиц.
Также Верховный Суд посчитал, что нельзя признать обоснованными и действия управляющего по единовременному выставлению на продажу сразу трех лотов имущества, учитывая, что даже начальная продажная цена одного лота в несколько раз превышает размер всех требований кредиторов к должнику. «В ситуации, когда стоимость имущества должника превышает размер задолженности, управляющий вправе продать только ту часть имущества, которая необходима для погашения долга. При этом выбор конкретных объектов продажи осуществляется с учетом мнения должника, являющегося их собственником», – заметил ВС и оставил в силе решение первой инстанции.
В комментарии «АГ» член Ассоциации «Московская саморегулируемая организация профессиональных арбитражных управляющих» Алексей Леонов отметил, что, с одной стороны, в данных конкретных обстоятельствах арбитражному управляющему следовало бы повременить с продажей всех активов должника и воздержаться от требования утвердить столь высокие проценты по вознаграждению. С другой стороны, он с сожалением указал, что Судебная коллегия ВС продолжает закреплять практику критического отношения к выплате арбитражным управляющим больших сумм процентов по вознаграждению сверх его фиксированного размера (Определение № 305-ЭС21-9813 от 23 августа и др.).
«Следует четко понимать, что корнем данной проблемы является установленный сегодня законодательно, по сути, нищенский размер фиксированной части вознаграждения арбитражного управляющего за процедуру. Именно это, в первую очередь, переводит деятельность арбитражных управляющих по изысканию дополнительного вознаграждения в серую зону», – пояснил Алексей Леонов.
По его мнению, приведенная в определении правовая позиция подтверждает необходимость скорейшего пересмотра законодательного регулирования вознаграждения арбитражных управляющих как минимум в сторону существенного повышения размера его фиксированной части. Алексей Леонов посчитал, что только гарантированная выплата достойного размера фиксированной части вознаграждения позволит требовать от арбитражного управляющего принятия справедливых и разумных решений и убережет его от соблазна совершения недобросовестных действий, направленных на неправомерное увеличение собственного вознаграждения в ущерб интересам должника и кредиторов.
Арбитражный управляющий Дмитрий Рынденко неоднозначно оценил позицию ВС: «Если действия финансового управляющего по выставлению имущества на торги при наличии фактически исполненного заявления о погашении требований кредиторов Cуд обоснованно квалифицировал как недобросовестные, то позицию Cуда по признанию недобросовестными действий финансового управляющего по единовременному выставлению на продажу сразу трех лотов имущества должника считаю несколько странной».
Он пояснил, что положение о порядке продажи имущества должника было утверждено судом и никем не оспаривалось, следовательно, финансовый управляющий должен приступить к реализации имущества. «Поэтому вывод Суда, что “в ситуации, когда стоимость имущества должника превышает размер задолженности, управляющий вправе продать только ту часть имущества, которая необходима для погашения долга. При этом выбор конкретных объектов продажи осуществляется с учетом мнения должника, являющегося их собственником”, считаю спорным. Такая позиция Верховного Cуда на практике может значительно усложнить соблюдение справедливого баланса между правами должника и имущественными интересами иных участников банкротного процесса, так как действия самих должников не всегда являются добросовестными», – подчеркнул он.