Верховный Суд опубликовал Определение от 1 октября № 5-КГ24-99-К2, в котором напомнил, что может являться свидетельством фактического принятия наследства.
С. и М. Эльяш состояли в браке с 27 июля 1985 г. по 18 февраля 2003 г., а 22 июня 2005 г. они вновь заключили брак. В их общей долевой собственности находилась трехкомнатная квартира общей площадью 74,9 кв. м (по 1/2 доли) на основании договора передачи от 24 апреля 1992 г.
15 января 2014 г. С. Эльяш составила завещание, в соответствии с которым она завещала Ирине Дерюгиной 1/2 доли в праве собственности на квартиру. 24 февраля 2014 г. С. Эльяш умерла. Нотариус открыл наследственное дело, из которого следует, что Ирина Дерюгина обратилась с заявлением о принятии наследства по закону и по завещанию. 8 июля 2014 г. нотариус направил М. Эльяшу письмо-уведомление об открытии наследственного дела.
8 ноября 2019 г. Ирина Дерюгина предъявила свидетельство от 18 февраля 2003 г. о расторжении брака между М. и С. Эльяш, подтверждающее, что М. Эльяш не является ни наследником по закону, ни наследником, имеющим право на обязательную долю в завещанном наследодателем имуществе.
18 ноября того же года Ирина Дерюгина получила свидетельства о праве на наследство по завещанию на 1/2 доли квартиры и на 1/2 доли денежных вкладов ПАО «Сбербанк», а 25 декабря свидетельство о праве на наследство по закону на 1/2 доли денежного вклада в ПАО «Промсвязьбанк». Спустя три дня ей перешла 1/2 доли на квартиру.
М. Эльяш обратился в суд с иском к Ирине Дерюгиной об установлении факта принятия наследства в виде 1/4 доли в праве собственности на жилое помещение, о признании права собственности на наследственное имущество. Он указал, что С. Эльяш составила завещание на свою племянницу Ирину Дерюгину, однако ему об этом не было известно. Также он сообщил, что имеет инвалидность II группы и на момент смерти супруги являлся нетрудоспособным. Он не подавал заявление о принятии наследства, а принял его фактическими действиями, продолжая проживать в квартире и неся расходы на ее содержание, а также распорядился личными вещами умершей супруги. По мнению истца, регистрируя право собственности на 1/2 доли на основании свидетельства о праве на наследство по завещанию, Ирина Дерюгина нарушила его права, так как он является наследником, имеющим право на обязательную долю. В частности, М. Эльяш указывал, что нотариусу было представлено свидетельство о расторжении брака супругов от 2003 г., между тем нотариус не знал о заключении ими брака в 2005 г.
В связи со смертью М. Эльяша 8 октября 2020 г., истец был изменен на правопреемника – его дочь Ирину Витвицкую. Далее Мещанский районный суд г. Москвы отказал в удовлетворении исковых требований на основании пропуска шестимесячного срока обращения в суд, установленного п. 1 ст. 1155 ГК.
Апелляция, отменяя решение первой инстанции, пришла к выводу, что истцом были заявлены требования об установлении факта принятия наследства, а не о восстановлении срока его принятия, в связи с чем положения п. 1 ст. 1155 ГК не подлежат применению к спорным правоотношениям. При этом апелляционный суд отказал в удовлетворении исковых требований, указав, что М. Эльяш знал о составлении завещания наследодателем и об открытии наследственного дела после ее смерти, однако обратился иском в суд лишь 9 сентября 2020 г. Он не представил доказательств наличия обстоятельств, которые препятствовали бы ему своевременно оформить право на обязательную долю. Кроме того, апелляция указала на отсутствие доказательств волеизъявления истца на принятие обязательной доли в наследстве. Кассация согласилась с выводами апелляционного суда.
Ирина Витвицкая обратилась с кассационной жалобой в Верховный Суд. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по гражданским делам ВС отметила: в п. 36 Постановления Пленума ВС от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делами о наследовании» разъяснено, что под совершением наследником действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства, следует понимать совершение предусмотренных п. 2 ст. 1153 ГК действий, а также иных действий по управлению, распоряжению и пользованию наследственным имуществом, поддержанию его в надлежащем состоянии, в которых проявляется отношение наследника к наследству как к собственному имуществу.
В качестве таких действий, заметил ВС, в частности, могут выступать: вселение наследника в принадлежавшее наследодателю жилое помещение или проживание в нем на день открытия наследства; обработка наследником земельного участка; подача в суд заявления о защите своих наследственных прав; обращение с требованием о проведении описи имущества наследодателя; осуществление оплаты коммунальных услуг, уплаты страховых платежей; возмещение за счет наследственного имущества расходов, предусмотренных ст. 1174 ГК; иные действия по владению, пользованию и распоряжению наследственным имуществом. При этом такие действия могут быть совершены как самим наследником, так и по его поручению другими лицами. Указанные действия должны быть совершены в течение срока принятия наследства, установленного ст. 1154 ГК.
Наличие совместного с наследодателем права общей собственности на имущество, доля в праве, на которое входит в состав наследства, сами по себе не свидетельствуют о фактическом принятии наследства. В целях подтверждения фактического принятия наследства наследником могут быть представлены, в частности, справка о проживании совместно с наследодателем; квитанции об уплате налога, о внесении платы за жилое помещение и коммунальные услуги; сберегательная книжка на имя наследодателя; паспорт транспортного средства, принадлежавшего наследодателю; договор подряда на проведение ремонтных работ и другие документы.
Со ссылкой на п. 1 и 4 ст. 1152, п. 1 и 2 ст. 1153, п. 1 ст. 1154 ГК, а также на разъяснения Постановления Пленума ВС № 9 Верховный Суд указал: апелляция ошибочно оставила без внимания те обстоятельства, что М. Эльяш имел онкологическое заболевание, инвалидность II группы, не выходил из дома с 2011 г. ввиду болезни, при жизни воспользовался своим правом на фактическое принятие наследства, в юридически значимый период проживал в спорном жилом помещении, нес расходы на содержание всей квартиры, а не только принадлежащей ему 1/2 доли. Однако апелляционный суд не учел это при разрешении данного спора по существу, а кассация не устранила нарушения норм права, допущенные апелляцией. Таким образом, ВС отменил решения апелляции и кассации, направив дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.
В комментарии «АГ» адвокат АП г. Москвы, председатель коллегии адвокатов «Юлова и партнеры» Елена Юлова, представлявшая интересы Ирины Витвицкой, положительно оценила определение Верховного Суда, отметив, что он расставил все по своим местам. «В прежние времена суды рассматривали такие дела за полгода, а тут с лета 2020 г. судимся», – указала адвокат. Она поделилась, что сначала суды не допускали правопреемство Ирины Витвицкой после смерти отца, расценив право на фактическое принятие обязательной доли в наследстве как «личное право», не передающееся по наследству в порядке процессуального правопреемства. Только на стадии кассации она была допущена в качестве истца в процесс.
Елена Юлова рассказала, что ответчик, открыв наследственное дело в 2014 г. и сообщив о муже наследодателя, получила его отказ в принятии обязательной доли. В 2019 г. ответчик принесла нотариусу свидетельство о расторжении брака от 2003 г., скрыв тот факт, что в 2005 г. брак был опять зарегистрирован. Нотариус проверил только сведения о расторжении брака и о смерти, а о заключении брака − нет и выдал ответчику свидетельство о праве на наследство. Отец Ирины Витвицкой узнал об этом в декабре 2019 г., когда увидел в квитанции на оплату коммунальных услуг отмену субсидии. В августе 2020 г. он подал иск в суд, при этом срок исковой давности начал течь с марта 2020 г., когда он получил все документальные подтверждения. В крайнем случае срок исковой давности можно считать с момента госрегистрации права собственности ответчика на 1/2 доли квартиры в ноябре 2019 г. Обращаясь в суд, отец Ирины Витвицкой не пропустил срок исковой давности, однако апелляция и кассация сочли его пропущенным.
Елена Юлова отметила, что апелляция и кассация «установили» необходимость обращения в суд с требованием об установлении юридического факта в течение срока исковой давности с момента открытия наследства, в то время как срок исковой давности к требованиям о признании факта принятия наследства не применяется. Кроме того, они «установили» обязанность истца принять наследство в нотариальном порядке, несмотря на то что это является его правом, а не обязанностью, а также не учитывая, что истец – лежащий больной, страдающий онкологическим заболеванием, не выходящий много лет из дома. «При применении срока исковой давности апелляция и кассация не учли, что ответчик зарегистрировал свое право собственности на унаследованную долю квартиры через пять лет после открытия наследства. В связи с этим он не мог знать о нарушении его права на обязательную долю в наследстве. Суды проигнорировали тот факт, что истец узнал в марте 2020 г., что ответчик ввела в заблуждение нотариуса, представив свидетельство о расторжении брака истца и наследодателя, утаив факт последующей регистрации брака. Это позволило ей оформить право собственности в порядке наследования в размере 1/2 доли спорной квартиры вместо причитающейся 1/4 доли. Между тем суды апелляционной и кассационной инстанций применили к требованию истца об оспаривании права собственности ответчика на 1/4 доли квартиры исковую давность, исчисляя срок не с момента государственной регистрации права собственности ответчиком, а с момента открытия наследства. Также они проигнорировали тот факт, что в течение пяти лет до регистрации своего права собственности на унаследованную долю квартиры ответчик не несла никаких расходов на ее содержание, их нес полностью истец», − пояснила адвокат.
Комментируя определение, адвокат КА Приморского края «Лига права» Станислав Лемеш отметил вывод ВС о том, что принятие наследства путем подачи заявления нотариусу не имеет приоритета перед фактическим принятием наследства, которое признается с момента совершения юридически значимых действий. «Фактическое принятие наследства и наличие обязательной доли могут повлечь изменение доли, полученной в наследство по завещанию. Направляя дело на новое рассмотрение, Верховный Суд между строк отметил также и состояние здоровья фактического наследника, намекая суду нижестоящей инстанции, что в действиях незащищенного наследника не имеется злоупотребления правом», − указал он.
По мнению адвоката, руководителя общественной приемной уполномоченного по защите прав предпринимателей в Московской области Марины Артяковой, Верховный Суд справедливо критически отнесся к выводам судов нижестоящих инстанций, которые установили, что истец является наследником, имеющим право на обязательную долю, был инвалидом с онкологическим заболеванием и проживал с наследодателем, оплачивая коммунальные услуги и за свою долю, и за долю наследодателя, что говорит о том, что он принял наследство фактически.
«Правовая позиция ВС еще раз подтверждает, что фактическое принятие наследства путем вступления во владение или управление наследственным имуществом, принятие мер по его сохранению, произведение за свой счет расходов на его содержание в юридически значимый период и даже необращение с заявлением к нотариусу позволяют обратиться в суд с исковыми требованиями по истечении шести месяцев», – резюмировала Марина Артякова.
