– Олег Владимирович, за какие успехи в организации помощи pro bono АЮР наградила Вас в ходе XI Петербургского международного юридического форума?
– Считаю награду от Ассоциации признанием роли всей российской адвокатуры в оказании бесплатной юридической помощи, которая предоставляется вне рамок государственной системы.
С началом специальной военной операции перед адвокатурой встала задача организации оказания помощи лицам, прибывшим на территорию России из регионов, охваченных боевыми действиями. Адвокатура с этой задачей справилась. Воронежские адвокаты консультировали беженцев в пунктах временного размещения по вопросам оформления статуса, трудовой деятельности в РФ, обучения детей в школах, содержания в дошкольных учреждениях и многим другим. Выходили и за пределы собственно профессиональной работы – например, организовывали для детей развлекательные мероприятия, которые могли бы помочь отвлечься от мыслей о пережитом. Палата эту деятельность организовала, сформировала группы адвокатов, обеспечивала поездки. Тем же самым занимались и продолжают заниматься брянские, ростовские и многие другие адвокаты. Поэтому награда – всей российской адвокатуре.
– Расскажите, как в Воронежской области организовано участие адвокатов в государственной и негосударственной системах бесплатной юридической помощи, есть ли в области государственное юридическое бюро?
– Воронежская палата уделяет вопросу оказания бесплатной помощи в рамках государственной системы серьезное внимание. Во многом это определено подходами Министерства юстиции РФ, проявляющего особое внимание к этой сфере. И если в вопросе о методах и способах решения проблемы оказания БЮП наши позиции не всегда совпадают, то ее значимость и своевременность новой политики государства в этом направлении осознаем в полной мере.
Государственное юридическое бюро в регионе не создавалось, и адвокаты успешно выполняют всю работу, необходимую для получения гражданами квалифицированной помощи. Отсутствие бюро на качестве и содержании помощи не отразилось, поскольку вся организационная работа – от первичного приема граждан до подведения итогов оказания – централизована и выполняется советом адвокатской палаты.
– Наблюдается ли в Воронежской области, как и в ряде других субъектов РФ, рост числа определенных категорий граждан, нуждающихся в БЮП? Имею в виду, прежде всего, переселенцев из ДНР, ЛНР, Харьковской и Запорожской областей, а также мобилизованных.
– Вряд ли можно говорить о росте числа нуждающихся в помощи именно сейчас. К понятию места временного размещения беженцев в приграничных регионах привыкли давно, начиная с 2014 г. Резкий рост числа переселенцев совпал с началом СВО, тогда же в обиход жителей региона прочно вошло словосочетание «пункт временного размещения» (ПВР). Люди уходили в Россию от войны, мужчины привозили, обустраивали свои семьи и возвращались назад, защищать родную землю.
Тогда же, осознавая необходимость наряду с прочим и юридической поддержки переселенцев, воронежская палата сформировала коллективы адвокатов, которые начинали работать во всех ПВР на территории области.
Продолжается эта работа и сейчас, возможно, она стала немного рутинной, но не стала менее профессиональной – консультирование и оказание других видов юридической помощи осуществляются, поездки в пункты размещения продолжаются и будут продолжаться, пока в этом будет необходимость. Работаем вместе с сотрудниками территориального органа юстиции, с его организационной поддержкой.
Эпизоды помощи участникам СВО и членам их семей пока единичны и не носят массового характера, но адвокаты в профессиональном и организационном отношениях готовы оказывать такую помощь.
– Комментируя форму отчета (мониторинга) деятельности по оказанию БЮП, вы назвали это серьезной проблемой, так как региональным палатам приходится заполнять различную отчетность (23 наименования) в органы исполнительной власти, не считая бухгалтерской и налоговой. Есть ли надежда исправить это неравенство или адвокатура будет по-прежнему находиться в самом неудобном положении в сравнении с другими участниками системы?
– Проблема отчетности, как бумажной, так и электронной, ее многократного дублирования – проблема не только адвокатуры, но всей страны, любых субъектов, осуществляющих не только экономическую, но и любые иные виды деятельности. И этот из года в год нарастающий бюрократический вал действительно может похоронить все рабочее и работоспособное.
Месячная, квартальная, годовая – и все это обеспечено разными формами административной и иной ответственности. Действительно, 23 наименования по линии управлений делами, и в добавление к этому бухгалтерская отчетность – 12 позиций по линии статистики, 9 позиций по линии ФНС России и еще 3 позиции по линии Социального фонда.
Нужно представлять, что ведение, составление, направление всего этого требуют колоссальных расходов, сопоставимых с затратами на основные виды деятельности.
Адвокатуре совершенно не легче, чем иным отчитывающимся субъектам. Например, мы взаимодействуем с уполномоченным органом и отчитываемся по правилам, определенным законодательством об адвокатуре. И параллельно отчитываемся и взаимодействуем еще как и некоммерческая организация по вопросам и позициям, характерным для НКО. Сильно сомневаюсь, что в этом есть какая-либо необходимость.
Со всеми этими бумажными и электронными (которые всегда дублируются бумажными) реками, штормами и цунами нужно что-то делать.
Что же касается отчетности по БЮП, то здесь адвокатура в довольно невыгодном положении, поскольку учитывается только работа, в отношении которой составлены договоры, оформлено и подтверждено их исполнение, составлены индивидуальные и сводные отчеты, которые приняты уполномоченным органом субъекта РФ.
Грустная шутка – в отношении адвокатуры используется метод точного измерения, в отношении прочих участников системы – метод опроса.
Очевидное с точки зрения логики – правила определения итогов одной и той же деятельности должны быть одинаковы – понимания и поддержки почему-то не получает.
– Вы непосредственно участвовали в разработке проектов ряда важных документов адвокатской корпорации. Например, руководили рабочей группой по подготовке проекта Положения о порядке ведения реестра адвокатских образований и их филиалов субъекта РФ, утвержденного Советом ФПА РФ 8 июля 2021 г. В чем значение этого документа для адвокатуры?
– Не так чтобы руководил… Правильнее сказать – мы старались (надеюсь, получилось) и для этого эффективно взаимодействовали. Качественный и работоспособный документ не получился бы без вдумчивой повседневной работы Юлии Николаевны Коруховой, аналитики и рекомендаций вице-президента ФПА Елены Георгиевны Авакян, критических замечаний президента Нижегородской палаты Николая Дмитриевича Рогачева, участия других представителей ФПА и региональных палат.
Ведение региональных реестров адвокатских образований – законодательно закрепленная обязанность адвокатуры. Положение установило общие правила ведения реестра всех видов образований – от коллегий до кабинетов, а также филиалов и дополнительных офисов.
Но не нужно думать, что реестр необходим только для взаимодействия, реализации учетной и организационной функций адвокатуры.
Внесение сведений об образовании в реестр – один из способов, причем эффективных, защиты адвокатов и адвокатской тайны. Как узнать, что определенное помещение, где осуществляется адвокатская деятельность, имеет специальный статус и защищено правилами об адвокатской тайне? Можно поспорить с сотрудником, пришедшим проводить осмотр, обыск или выемку, попробовать доказать, что именно здесь осуществляется адвокатская деятельность, иногда это помогает. Но проще предъявить свидетельство или выписку из реестра адвокатских образований, тут иммунитет очевиден, доказан, и споры уже не уместны.
– Вы руководили рабочей группой, готовившей проект утвержденного XI Всероссийским съездом адвокатов Стандарта оказания адвокатом бесплатной юридической помощи в рамках государственной системы БЮП. Какие права и обязанности адвоката закреплены в этом документе?
– Содержание Стандарта соответствует единожды избранной корпорацией схеме – закрепить минимально необходимые требования к данному виду деятельности адвоката.
В Стандарте отражены ключевые позиции оказания бесплатной юридической помощи – самостоятельность и независимость адвоката при ее оказании, требования добросовестности и разумности, усмотрение региональных палат в вопросах организации ее оказания.
Вряд ли возможно говорить о том, что появились некие новые, неизвестные ранее обязанности адвоката при оказании БЮП. Стандарт, основываясь на положениях Закона об адвокатуре, Кодекса профессиональной этики конкретизирует и разъясняет правила работы адвоката применительно к оказанию бесплатной помощи.
– Вы входили в рабочую группу по доработке подготовленного Министерством юстиции РФ проекта изменений в Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Сейчас, когда проект уже принят Государственной Думой в первом чтении, можете ли Вы рассказать, по каким вопросам позиции адвокатуры и Минюста совпадали, а по каким шли споры?
– Вопрос, скорее, для целой серии интервью, которые желательно получить у всех, кто участвовал в работе над законопроектом, в заседаниях Совета ФПА, круглых столах и конференциях.
Законопроект мы получили в конце июня 2021 г. и почти два года обсуждаем его и работаем над ним.
Изначально он был заметно другим. В нем были, к примеру, положения о согласовании КПЭА Минюстом, о едином реестре ордеров как части Федерального реестра адвокатов, о возникновении статуса адвоката не с момента принятия присяги, а с момента внесения сведений об адвокате в реестр, о совершенно иных способах принятия Положения о порядке сдачи квалификационного экзамена и перечня вопросов, предлагаемых претендентам.
Обсуждали, работали, находили понимание и в итоге вышли на некий баланс интересов, который представлен в законопроекте, преодолевшем в Государственной Думе первое чтение. Сложно сказать, является ли он окончательным, скорее, нет.
В законопроекте есть положения, необходимые корпорации. Например, о возможности оформления ордеров адвокатской палатой. Выполнение палатами единой функции организации защиты по назначению предполагает, что все ее элементы, включая оформление выдачи ордеров, должны реализовываться именно ими, а не делегироваться адвокатским образованиям.
Уточняются и конкретизируются правила о предмете и порядке направления адвокатских запросов. Нужно сказать, что Всероссийский съезд адвокатов сработал на опережение, утвердил стандарт направления адвокатских запросов, учитывающий в том числе правила, содержащиеся в законопроекте.
Определенное беспокойство вызывают предлагаемые правила ведения Единого государственного реестра адвокатов.
В отношении самого предложения, являющегося для Министерства юстиции принципиальным, у ФПА возражений нет.
Проблема видится в другом. Сейчас базой для определения членства в региональной палате, которое для каждого адвоката обязательно, являются сведения регионального реестра. При прямой реализации положений о федеральном реестре адвокатура встанет перед проблемой поиска и закрепления иных способов учета членства в палате. Возможно отражение в федеральном реестре, скажем так, региональной «принадлежности» адвоката. Однако, как известно, адвокаты вправе изменять членство в палате и делают это не так чтобы редко. Учесть это обстоятельство в рамках неизменяемого регистрационного номера не просто, если вообще возможно. Кто-то скажет – бюрократическая ерунда, однако принадлежность к палате ерундой быть не может, и некие реестры членов, по всей видимости, палатам придется вести совершенно официально.
Публикации в прессе отражают некоторое беспокойство по поводу включения в законопроект положений о КИС АР (глава 4-1, статьи 39-1 – 39-5).
Сама идея включения в Закон об адвокатуре нормы о статусе КИС АР была предложением адвокатского сообщества. Мы исходили из того, что цифровизация – процесс объективный и участвуют в ней все.
Изначально предусматривалась одна-единственная норма, закрепляющая наличие КИС АР, определение ее предмета и функций. При согласовании законопроекта в федеральных органах исполнительной власти потребовали, в связи с планируемым цифровым взаимодействием, соблюдения требований к официальному цифровому продукту – расширенной редакции, в том числе в части защиты информации.
Включение в законопроект положений о КИС АР позволит адвокатуре быть участником и даже организатором процессов цифровизации в сфере правовой работы.
– Традиционный вопрос – о дисциплинарной практике в АПВО. Какие нарушения КПЭА фиксируются наиболее часто, какие проступки палата считает несовместимыми со статусом адвоката? Публикуете ли вы обзоры дисциплинарной практики?
– Дисциплинарная практика – как ни странно, один из существенных моментов, позволяющих корпорации чувствовать себя таковой, т.е. единым сообществом, и отличающих адвокатуру от так называемого неорганизованного юридического рынка.
Наиболее распространенный проступок – опоздания в судебные заседания и на процессуальные действия. Адвокаты, работающие в квалификационной комиссии и совете палаты, выслушивают интересные, иногда захватывающие истории о причинах опозданий либо неявки в процесс. Одна из издержек профессии – всегда в наличии «позиция». В отношении одной из коллег, честно сообщившей, что она проспала, дисциплинарное производство прекратили за малозначительностью – видимо, реакция на честность.
Понятно, что такого рода нарушения не рассматриваются как основания прекращения статуса, тем более что не адвокатам принадлежат места на пьедестале. Мы хотя бы задумываемся об этом и реагируем.
Что же касается прекращений статуса. Знаете, за многие годы работы в совете палаты пришел к выводу, что проступок, несовместимый со статусом, – понятие, практически всегда воспринимаемое коллегами одинаково. В других случаях бывает по-разному, а вот по поводу прекращения статуса голосование обычно единогласное. И обсуждение между членами совета не бурное, как это обычно бывает, а какое-то тоскливое и немногословное.
Основания бывают разными, но обычно это проступок перед доверителем, ложь в его адрес, сознательное причинение ему ущерба. В этом же ряду разглашение адвокатской тайны в собственных интересах. Совет всегда обсуждает вопрос – возможно ли сохранить в адвокатуре… и 2–3 раза в год приходит к выводу, что нет.
– В апреле Вы вновь избраны президентом АПВО. Какие первоочередные задачи стоят сегодня перед палатой, есть ли у Вас понимание того, как их решать?
– Какие-то новые задачи придумывать не нужно, они придумаются и появятся сами.
Необходимо будет заниматься обычной организационной работой, каждый раз преподносящей сюрпризы и принимающей необычные формы, – организацией защиты по назначению, включая переход к использованию КИС АР, оказанием бесплатной юридической помощи, дисциплинарной практикой, повышением квалификации, работой средств массовой информации, содействием адвокатам в оказании юридической помощи и т.д.
Возникнут (или уже возникли) очередные вопросы с допуском в следственные изоляторы, помещения органов внутренних дел, оплатой защиты по назначению.
Нужно готовиться к работе в новых условиях, которые возникнут после внесения изменений в Закон об адвокатуре, в законодательство о бесплатной юридической помощи.
Совершенно замечательные молодые адвокаты привнесут (или уже привнесли) новые интересные идеи.
Однако есть работоспособный коллектив, опытные адвокаты в Совете, серьезная поддержка коллег – можно справляться с проблемами, ставить и решать новые задачи.
– Вы преподаете в вузе гражданское право. Могли бы Вы не как адвокат, а как профессор перечислить болевые точки ГК и ГПК, на которые законодателю следовало бы направить внимание в самую первую очередь?
– Не уверен, что у нас найдется время для многочасовой лекции и место для ее публикации.
Моя научная специальность является процессуальной, и говорить о проблемах законодательного регулирования гражданского и арбитражного судопроизводства, практики применения процессуального законодательства пришлось бы достаточно много.
Оправдан ли отказ от понятия подведомственности, не стала ли основанием для манипулирования институтами отложения и перерыва модификация принципа непрерывности, в достаточной ли степени действующие положения о профессиональном представительстве обеспечивают право на получение качественной юридической помощи, правомерно ли формирование именно практикой Верховного Суда РФ новых, не характерных для нашей правовой системы доказательственных правил, является ли оправданным определение приказного производства как обязательной «доисковой» процедуры… и т.д. Причем говорить пришлось бы, приводя различные оценки, описывая разные последствия и, что очень важно, показывая серьезное влияние и на работу юристов-представителей, и, главное – на защиту прав граждан и организаций.
Пожалуй, основное, что беспокоит и меня, и моих коллег-ученых, коллег-практиков, – это тенденция к процессуальному упрощенчеству, которое выражается в отказе от элементов процессуальной формы и процедур, являющихся сущностной характеристикой правосудия как особого вида государственной деятельности и отличающих его от обычной административной работы.
Особые порядки, приказное и упрощенное производство, невнятные досудебные процедуры, стремление Верховного Суда РФ сократить сферу использования мотивированных судебных актов – все это и многое другое беспокоит.
Где-то и когда-то сместилось целеполагание. Возможно, судебная система стала более управляемой, но это вовсе не ее качество.
Думать нужно, не как упростить и что-то очередное отрезать, изъять, а о том, как сохранить элементы состязательной формы судопроизводства. Потому что правосудие – для людей и страны, а не наоборот.
