«Я не разрешу опускать линию талии на бедра. Я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав – пожалуйста. Хотите плиссированную юбку с вытачками? Принимаю и это. Но опускать линию талии не дам!»
Герцог, «Тот самый Мюнхгаузен»
У представителей старшего поколения постановления пленумов Верховного Суда РФ начала третьего тысячелетия нередко ассоциируются с пленумами ЦК КПСС середины 80-х гг. ХХ в. – воспринимаются как неизбежность.
Так, слушая о возрастающей роли коммунистической партии, впечатленный заверениями «Правды» о бесчисленном количестве писем от возмущенных трудящихся о перегибах на местах, читатель того времени понимал: засиделся. Ощутив влияние драматического сюжета в газетной передовице, токарь или машинист задумывался: почему все пишут, а он нет? И вот появляется письмо о перегибах на местах, о возрастающей в этом роли партии. Фамилии, адреса, факты, цифры, местами даже печати. Через неделю «возмущенного трудящегося» приглашали в отделение КГБ, где, стуча свернутой в трубу «Правдой» по макушке, приговаривали: «Читай правильно пленумы ЦК!» Потом автора отпускали домой, и он долго думал, что, видимо, чего-то в том пленуме не дочитал...
С тех пор времена изменились, но только для одной стороны процесса. Теперь постановления пленумов мы читаем правильно.
1 марта 2019 г. Верховный Суд РФ внес на рассмотрение Госдумы проект федерального закона № 657072-7 о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части назначения (избрания) мирового судьи на должность без ограничения срока полномочий (далее – законопроект).
В пояснительной записке к законопроекту указано: «В настоящее время процедура переназначения (избрания) мирового судьи включает оценку его работы по отправлению правосудия законодательным (представительным) органом власти субъекта Федерации. Исключение из закона процедуры переназначения обеспечит беспристрастность мирового судьи».
Что же получается? Со времени, когда были приняты федеральные законы от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» и от 29 декабря 1999 г. № 218-ФЗ «Об общем числе мировых судей и количестве судебных участков в субъектах Российской Федерации», население страдало от отсутствия беспристрастности мировых судей? Нет, интуитивно мы догадываемся об этом, но констатировать такое на уровне Постановления Пленума ВС от 26 февраля 2019 г. № 3 о внесении законопроекта представляется неоднозначным. Сложно представить, сколько вариантов было у ВС РФ, чтобы обосновать отмену очевидно коррупционного порядка назначения и смены мировых судей, но он выбрал именно такой. На мой взгляд, в описанном порядке усматривается не попытка объявить о будущей правовой предсказуемости, а указание на то, что политика процессуального устрашения адвокатуры набирает обороты.
В 2017 г. Группой государств против коррупции (ГРЕКО) в адрес России была внесена рекомендация о повышении стабильности срока пребывания в должности мировых судей. Однако ввиду очевидно длительного периода между внесением рекомендации и принятием на ее основе изменений в законодательство, а также труднообъяснимых событий в правовой жизни страны можно предположить, что дело не в рекомендации ГРЕКО и не в стремлении измениться, а в тенденции приведения судебной системы к единообразию. Между двумя этими понятиями существует значительная разница, которая образуется при вычете из презумпции невиновности презумпции объективности обвинительного заключения.
С одной стороны, если внимательно наблюдать за явлениями, происходящими в российском правовом пространстве, можно сделать вывод о неосмысленном разрыве шаблонов со стороны всех ветвей власти, выражающемся в совершении необъяснимых поступков. Таких, например, как предложение Председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ Валентины Матвиенко возродить должность генерал-прокурора (вместо Генерального прокурора). Чтоб, мол, больше боялись. Кто, люди? Этот надзорный орган ввиду избирательности его деятельности и без того вызывает ужас у населения.
А чего стоит решение Председателя СК РФ Александра Бастрыкина наказать всех следователей, по расследованным которыми уголовным делам были вынесены оправдательные приговоры? А присоединение Генпрокурора Юрия Чайки к заявлению председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой о том, что следователи не умеют расследовать уголовные дела?
Любого вменяемого человека от такого заявления Генпрокурора обуяет страх и при отсутствии у последнего звания генерал-прокурора. Разве не это ведомство утверждает обвинительные заключения по уголовным делам, расследуемым подчиненными Генпрокурора, по которым выносят оправдательные приговоры судьи, в том числе Мосгорсуда?
Справедливости ради следует отметить – это те самые оправдательные приговоры, которые были оглашены исключительно потому, что вердикты по ним выносили присяжные заседатели. Председатель Мосгорсуда привела данные статистики – так, количество оправдательных приговоров от общего числа составляет от 40 до 60%. Однако общеизвестная ежегодная статистика свидетельствует, что по тем делам, где приговоры выносят судьи единолично, – в отсутствие присяжных, – 99,6% приговоров являются обвинительными.
По моему мнению, 99,6% – не число, а коэффициент «инбридинга», мера оценки процессуального родства между упомянутыми государственными ветвями власти. Фактические обстоятельства происходящего позволяют предположить, что это – процессуальные «родственники» с огромными зарплатами, внушительными соцпакетами и государственными пенсионными гарантиями, объединенные полным отсутствием сомнений в том, что на скамье подсудимых может оказаться и быть осужден невиновный.
Можно сколько угодно говорить о странностях упомянутых событий, но нельзя абстрагироваться от бесспорно верной, на мой взгляд, догадки о том, что «карманный адвокат» – это не прореха в идеологии единения преданных делу правозащитников, а детище, вскормленное и выпестованное в кулуарах прокурорско-следственной власти. Чтобы понять, в чьих интересах существует и кем поощряется «институт карманных адвокатов», достаточно обратить внимание, кто меньше всего возмущен его существованием. Заметим: не суд, не прокуратура и не полиция бьют в набат от последствий этого явления.
В отличие от адвокатского сообщества, ведущего беспощадную борьбу с предателями профессии, следователи используют «карманных адвокатов» для фальсификации уголовных дел, а лишенные чувства брезгливости некоторые прокурорские работники поддерживают по данным делам обвинения. Предатели существуют, пока их услуги востребованы и вознаграждаются.
Видимо, и сейчас не все правильно «читают пленумы», не дочитывают в них что-то. Но, быть может, не дочитывают ровно то, что не дописывается? Зато все, что не входит в текст официального документа, можно без труда услышать на каком-нибудь мероприятии, эхо которого не проникает в общество.
