В практике дисциплинарных органов адвокатской палаты Ставропольского края имел место интересный случай.
Адвокат, чей статус был приостановлен, направила адвокатский запрос от своего имени в государственный орган. Бдительный чиновник, прежде чем давать ответ, проверил соответствующие сведения и установил, что податель запроса на тот момент свой статус не активировала.
Пока шла проверка полномочий, готовилась и направлялась жалоба на адвоката, последняя возобновила статус на основании личного заявления.
Однако ей это не помогло, поскольку нарушение уже было совершено, что и установила квалификационная комиссия палаты вне всякого разумного сомнения.
Рассматривая данное, казалось бы, незамысловатое дело, члены Совета столкнулись со сложной ситуацией.
В соответствии с п. 3.1 ст. 16 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре): «Лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе осуществлять адвокатскую деятельность, а также занимать выборные должности в органах адвокатской палаты или Федеральной палаты адвокатов. Нарушение положений настоящего пункта влечет за собой прекращение статуса адвоката».
Как видно, Закон об адвокатуре предписывал применить к адвокату меру дисциплинарной ответственности в виде лишения статуса, и ничего иного.
Такая категоричность законодателя не оставляла выбора, но по соображениям корпоративной справедливости вызывала неприятие, поскольку адвокат характеризовалась положительно и чрезмерно жестокого наказания не заслуживала.
В соответствии с п. 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката: «При определении меры дисциплинарной ответственности должны учитываться тяжесть совершенного проступка, обстоятельства его совершения, форма вины, иные обстоятельства, признанные Советом существенными и принятые во внимание при вынесении решения».
Очевидно, что конструкция п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре не позволяла учесть ни тяжесть совершенного проступка, ни обстоятельства его совершения, ни форму вины, ни личность самого адвоката, ни иные обстоятельства, признанные Советом существенными и принятые во внимание при вынесении решения, так как предписывала независимо ни от чего лишить адвоката статуса.
Подумалось о том, что в выборе видов наказания даже за квалифицированное убийство (ч. 2 ст. 105 УК РФ) возможны альтернативы, а в нашем случае никаких вариантов в выборе мер ответственности за занятие адвокатской деятельностью в период, когда статус адвоката приостановлен, не предусмотрено.
Однако оказалось, что выход из возникшей коллизии все же существует.
Совет палаты пришел к следующему заключению: выводы Квалификационной комиссии о том, что в период приостановления статуса адвокат занималась адвокатской деятельностью, получили свое подтверждение и при рассмотрении в Совете палаты.
Данное обстоятельство не оспаривалось и самим адвокатом.
Вместе с тем Совет счел, что допущенному нарушению должна быть дана иная правовая оценка как малозначительному.
В соответствии с п. 2 ст. 18 КПЭА: «Не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, предусмотренного пунктом 1 настоящей статьи (далее – нарушение), однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской палате».
При принятии решения о признании действия адвоката малозначительным учтены следующие обстоятельства:
- отправление адвокатом адвокатского запроса в период приостановленного статуса представляет собой один из видов адвокатской деятельности, но согласно п. 2 и 3 ст. 2 Закона об адвокатуре не обозначено в числе наиболее важных видов юридической помощи;
- по убеждению Совета, исходя из смысла и содержания п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре, прекращение статуса предусмотрено за ведение полноценной адвокатской деятельности (представление интересов и участие в судах, правоохранительных органах и т.д.) в период, когда статус адвоката приостановлен;
- в данном случае сам факт отправления всего лишь одного, хотя бы и безосновательного, адвокатского запроса не нарушил ни государственных, ни частных интересов, тем более ответ на запрос так и не был дан.
Более того, право на обращение с заявлением в любой государственный орган не является эксклюзивным, присущим только адвокатам, оно имеется у любого гражданина.
В связи с изложенным Совет пришел к выводу, что формальное несоблюдение адвокатом п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре является малозначительным, поскольку не порочит честь и достоинство адвоката, не умаляет авторитет адвокатуры и никому не причинило существенного вреда.
Приведенный пример из дисциплинарной практики показывает, что сухая и категоричная норма закона не исключает гуманного ее прочтения с применением предусмотренных КПЭА процедур.
Но, чтобы добиться законодательной последовательности, норму п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре следовало бы изложить в следующей редакции: «Нарушение положений настоящего пункта может повлечь за собой прекращение статуса адвоката».
