Практика рассмотрения уголовных дел показывает, что и в суде присяжных, как представляется, наблюдаются проявления «обвинительного уклона», свойственного отечественному уголовному правосудию в целом.
По статистике, отменяются 90% оправдательных приговоров, постановленных на основании вердикта коллегии присяжных. Полагаем, в подавляющем большинстве случаев основания для отмены надуманны, причем отмену обвинительного приговора аналогичные основания не влекут. Можно предположить, что стремлением обезопасить себя от отмены оправдательного приговора во многом объясняется желание судей постановить приговор обвинительный. Для этого они применяют различные способы, возможные в рамках действующего законодательного регулирования. В связи с этим представляется необходимым внесение в УПК РФ изменений, которые позволят защитить право граждан на справедливое судопроизводство с участием присяжных заседателей.
Анализ практики рассмотрения уголовных дел судом присяжных позволяет выделить наиболее распространенные приемы и методы, применяемые в целях противодействия постановлению и оглашению оправдательного вердикта.
Необоснованный отвод присяжных
Такой отвод, как правило, происходит по инициативе стороны обвинения (гособвинителя или, чаще всего, потерпевшего), которая заявляет о контактах защитника или родственников подсудимого с кем-либо из присяжных. Случается это, как правило, ближе к окончанию судебного разбирательства – непосредственно до или после прений. Полагаем, это связано с предполагаемой или реальной осведомленностью лиц, осуществляющих оперативное сопровождение дела (следовательно, и гособвинителя), о настроениях коллегии присяжных. Утверждать об источниках такой осведомленности нельзя, а уверенно предполагать – можно.
Например, в деле по обвинению Г., М. и Н. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, один из присяжных заседателей, находясь в совещательной комнате, делал фотографии, которые тут же появлялись с соответствующими комментариями в телеграм-каналах, контролируемых оперативными подразделениями.
В деле подсудимого Л., рассмотренном в 2013 г., заявленный стороной обвинения отвод одному из присяжных сначала привел к роспуску коллегии, а при повторном рассмотрении дела – к надуманному отводу троих присяжных из основного состава. В частности, потерпевший указал пальцем на этих присяжных, когда те в очередной раз выходили из совещательной комнаты, и заявил, что они общались с родственниками Л. (у которого в действительности родственников не было). В итоге трем присяжным, которых назвал потерпевший, был заявлен отвод. В жалобах присяжных отмечалось, что по всем восьми эпизодам они голосовали за полное оправдание подсудимого. В итоге отвод привел к перевесу обвинения в один голос по одному из восьми эпизодов (по остальным подсудимый был оправдан).
Аналогичное произошло в деле С. и Р. в 2017 г., когда потерпевший, указав на одного из защитников, заявил, что тот общался с присяжным (в результате перевес в сторону обвинения также составил один голос).
Кроме того, в упомянутом деле в отношении Г., М. и Н. была предпринята попытка скомпрометировать одного из присяжных, которому на мобильный телефон (номер которого стороне защиты, в отличие от суда, известен не был) пришло СМС-сообщение с угрозами от имени одного из подсудимых. Расчет, очевидно, был на то, что присяжный скроет этот факт, но этого не случилось.
Практика показывает, что к подобным заявлениям стороны обвинения суды зачастую относятся некритично, не проверяют их обоснованность и, как правило, удовлетворяют.
Ситуация в корне меняется, если с таким заявлением выступает сторона защиты. Здесь, как правило, следует необоснованный отказ, как в деле «Л. и др.» в 2016 г., когда, несмотря на фотофиксацию 40-минутного общения одной из присяжных с оперативником, подтвержденную камерой наблюдения, суд отказал в удовлетворении отвода, либо основания, выдвинутые защитой, проверяются скрупулезно, как в деле «К. и др.» в 2022 г.
Если эта тенденция не изменится, противостоять подобным злоупотреблениям будет крайне сложно.
Роспуск коллегии присяжных после фактического постановления оправдательного вердикта, но до его провозглашения
Суть данного приема в следующем: узнав сущностное содержание вердикта (т.е. убедившись, что он оправдательный), председательствующий по делу судья затягивает его оглашение, предоставляя тем самым стороне обвинения достаточное время для поиска или создания обстоятельств, которые позволили бы признать результаты разбирательства недопустимыми.
Все начинается еще на стадии постановки вопросов присяжным – они формулируются таким образом, что ответить на них, избежав противоречий, возможно только при постановлении обвинительного вердикта. Попытки оправдать подсудимого – полностью или частично – неизбежно приводят к возникновению противоречий в ответах неискушенных в судебной казуистике судей из народа. В итоге в случае постановления оправдательного вердикта председательствующий по делу судья получает возможность неоднократно удалять присяжных в совещательную комнату «для устранения противоречий», затягивая таким образом оглашение вердикта на несколько дней, чтобы лица, осуществляющие оперативное сопровождение процесса, успели принять меры для неявки одного или нескольких присяжных, что в итоге приводит к роспуску коллегии.
Например, если слушается дело об убийстве, то перед присяжными должны быть поставлены вопросы о факте криминальной смерти (по сути, это вопрос о потерпевшем), о причастности к этому подсудимого, его виновности, а также о том, заслуживает ли он снисхождения. Вопросы, как того требует закон, должны формулироваться максимально просто и ясно.
Между тем на практике первый вопрос о событии преступления порой формулируется так, что логически предрешает другой – о причастности подсудимого к совершению инкриминируемого деяния. То есть в первый вопрос заранее «вшита» фабула обвинения (кроме субъективной стороны), в которой имя подсудимого заменено словом «лицо», но конкретными обстоятельствами этой «обвинительной матрицы» вопрос о причастности подсудимого будет фактически предопределен. Допустим, Иванов обвиняется в убийстве Петрова в ходе совместного распития спиртных напитков в гараже. Больше там в это время никого не было (хотя Иванов отлучался, а дверь оставалась открытой). Что должны будут ответить присяжные на вопрос, доказано ли то, что при изложенных обстоятельствах лицо нанесло пострадавшему такие-то повреждения, от которых тот скончался? Ведь повреждения действительно именно такие, и пострадавший скончался – значит, ответ «да». Но к этому событию криминальной смерти (повреждения, скончался) «привязываются» конкретные обстоятельства, в которые «вплетен» обвиняемый, лишь на время обезличенный. Когда присяжные переходят ко второму вопросу, они уже «запрограммированы» на утвердительный ответ – т.е. замену термина «лицо» Ивановым – ведь именно он обвиняется в убийстве при данных обстоятельствах.
Отрицательно ответить на первый вопрос, сформулированный таким образом, невозможно, поскольку факт криминальной смерти бесспорен. Более того, второй вопрос о причастности начинается, как правило, со слов: «Доказано ли, что при изложенных обстоятельствах ˂…˃ ?». Если присяжные на этот вопрос отвечают отрицательно, они логически входят в противоречие с ответом на первый вопрос, который подразумевает ответ о причастности Иванова, поскольку никто другой при указанных в обвинении обстоятельствах не фигурировал.
Очевидно, что при постановке трех вопросов обвинение стоит «препарировать» и вычленить из него событие, причастность и виновность – причем так, чтобы один вопрос не предрешал ответ на последующий.
Защитнику необходимо своевременно распознать этот логико-лексический прием, цель которого – предрешить ответы присяжных о причастности и виновности обвиняемого или (в случае оправдания ими подсудимого) – создать противоречия в ответах как основания неоднократного возвращения присяжных в совещательную комнату на этапе вынесения вердикта. Кроме того, защитник должен максимально противодействовать таким приемам, настаивая на постановке простых и ясных вопросов, относящихся только к «событию», только к «причастности», только к «виновности», чтобы ни один из вопросов не предрешал ответ на последующий. Свои предложения по вопросам желательно готовить и подавать письменно.
Если председательствующий судья не согласится с предложениями защиты, то остается сделать замечание к напутственному слову председательствующего с просьбой еще раз подробно разъяснить присяжным их право на оговорку «за исключением» в ответах. Таким образом, присяжные смогут минимизировать возможные противоречия в ответах.
Например, в 2016 г. по делу «Л. и др.» председательствующий судья раз за разом возвращал присяжных в совещательную комнату, мотивируя неясностью вердикта, после чего, затянув таким образом оглашение вердикта на 16 часов, объявил перерыв до следующего дня, несмотря на активные возражения защиты, настаивавшей на работе коллегии вплоть до ночного времени как времени отдыха. На следующий день 50% коллегии (6 присяжных из 12) не явились в заседание – кто-то неожиданно заболел, кого-то не отпустило начальство на работе, хотя все они исправно являлись в каждое заседание на протяжении четырех месяцев. Результатами были немедленный, без обсуждений и ожиданий, роспуск коллегии и объявление нового набора.
В последующих многочисленных ходатайствах защиты об ознакомлении с судебным томом председательствующий судья отказывал под предлогом отсутствия в УПК такого понятия, как судебный, или последний том, а «с делом все ознакомились ранее» и т.д. Лишь после провозглашения новой коллегией обвинительного вердикта и вынесения соответствующего приговора председательствующий разрешил ознакомление с запрашиваемым защитой томом, где и был обнаружен оправдательный вердикт первой коллегии присяжных, подписанный старшиной коллегии. Добавим, что Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ по жалобам защиты с указанием на данные факты отменила обвинительный приговор, направив дело на новое рассмотрение, а в отношении председательствующего судьи вынесла частное определение.
Аналогичная схема была использована в 2018 г. в деле студентки К., где коллегия присяжных дважды распускалась председательствующим по делу судьей непосредственно перед оглашением вердикта. Впоследствии выяснялось, что вердикт был постановлен оправдательный, но он не был провозглашен.
В сентябре 2022 г. в ходе судебного разбирательства по делу Д. и В. после того, как в пятницу коллегия в пятый раз передала вердикт (которым был полностью оправдан подсудимый Д.) председательствующему судье, та объявила перерыв до 10:00 понедельника и, забрав вердикт с собой, удалилась. Однако утром в понедельник практически одновременно на разных дорогах сотрудниками ДПС были остановлены два автомобиля под управлением присяжных.
В первой машине находились старшина коллегии и присяжный заседатель. После показательно затянутой процедуры разбирательства мнимого нарушения присяжных отпустили, однако спустя несколько минут в автомобиль врезалась другая машина, что привело к длительному разбору ДТП и опозданию старшины коллегии присяжных в суд.
Второй машиной, остановленной сотрудниками ДПС, управлял другой присяжный. Сначала его подвергли медосвидетельствованию на месте, а после получения отрицательного результата тестирования доставили в диспансер для повторного освидетельствования, что также привело к опозданию в суд.
Об этих обстоятельствах суд был проинформирован незамедлительно, однако вместо того чтобы отложить заседание, дождаться опаздывающих присяжных и продолжить работу, председательствующий распустила коллегию, фактически лишив одного из подсудимых оправдательного вердикта.
В подобных ситуациях защитник оказывается практически бессилен, поскольку указанные приемы используются за рамками судебного процесса. Если что-то и можно попытаться сделать, то на более ранних стадиях, когда для реализации описанной схемы используются вспомогательные или подготовительные приемы.
В частности, стоит избегать назначения вынесения вердикта на четверг или пятницу, поскольку в этом случае оглашение рискует затянуться до понедельника, а за выходные дни присяжных могут «выбить». Длительные перерывы на этапе совещательной комнаты – под предлогом отдыха или иными предлогами (например, в деле Л. в 2013 г. в день оглашения вердикта в суд поступило сообщение о минировании, оказавшееся ложным) – дают возможность подготовиться к созданию условий для отвода «неугодных» присяжных или всей коллегии либо для роспуска коллегии после фактического вынесения оправдательного вердикта, но до провозглашения.
Задача защитника – понимать опасность искусственных «затяжек» и перерывов и настаивать на их минимизации, в том числе открыто и заранее доводя до суда под протокол свои опасения, о которых было упомянуто.
Еще одним негативным последствием неоднократного удаления присяжных в совещательную комнату может стать фактический пересмотр принятого ими решения оправдать подсудимого (к примеру, если председательствующий у судейского стола дает соответствующие указания старшине коллегии, которые не слышны остальным участникам).
Формирование «дефектной» скамьи присяжных
Если ранее речь шла о приемах, используемых на завершающих стадиях уголовного судопроизводства – на этапе прений или вынесения вердикта, когда становится известно или понятно, что вердикт будет оправдательным, – то формирование «дефектной» скамьи присяжных можно назвать «миной замедленного действия», которая активируется в конце процесса либо на стадиях обжалования приговора.
Первый прием заключается во включении в состав коллегии присяжных кандидатов, умолчавших при отборе об обстоятельствах, которые у них выясняются (например, о привлечении к административной ответственности, о судимых родственниках и т.п.). В дальнейшем ссылка на это обстоятельство позволяет заявить отвод присяжному или указать на этот факт при обжаловании приговора. Нюанс заключается в фактическом неравноправии сторон процесса. Так, сторона обвинения – как собственными силами, так и с помощью оперативно-следственного сопровождения – может получить необходимую информацию о каждом выбранном присяжном и использовать ее в любое удобное время (ссылки на это в апелляционных представлениях – обычная практика). Возможности стороны защиты в данном случае, напротив, крайне ограничены и даже полученную (например, от детектива) информацию зачастую крайне сложно легализовать.
Рекомендацией для защиты может быть превентивное (после формирования коллегии присяжных) заявление председательствующему ходатайства о направлении судебных запросов в органы МВД о получении судом объективной информации по каждому из присяжных о том, привлекалось ли данное лицо к административной или уголовной ответственности. Суд может отреагировать спокойно и удовлетворить ходатайство (например, как в деле С.), а неоправданно длинный тайм-аут с последующим отказом – повод задуматься.
Что касается сведений о родственниках (судимости и т.п.) присяжных, здесь сложнее (возможно, без помощи детектива и т.п. не обойтись). В любом случае, защитник должен понимать, что максимально возможный контроль законности состава суда – не только его право, но и обязанность.
Еще один недобросовестный прием заключается во включении в состав коллегии присяжных лиц, которые не указаны в списке кандидатов. Такие случаи гораздо реже, но все-таки встречаются. Так было, например, в 2012 г. по делу Л., когда приговор, которым подсудимый был признан виновным и приговорен к 25 годам колонии, был отменен Верховным Судом на том основании, что избранное старшиной коллегии присяжных лицо не числилось в списке кандидатов в присяжные. Отмена сопровождалась частным определением в адрес председателя областного суда и повлекла дисциплинарные наказания сотрудников аппарата суда.
Похожая ситуация наблюдалась в деле Б., когда у одного из присяжных оказалось иное отчество, чем у указанного в списке кандидатов лица с такими же фамилией и именем. При этом, по мнению защиты, отрицательный результат по делу был связан с активным влиянием данного присяжного на остальных членов коллегии. Кроме того, названное лицо скрыло, что привлекалось к уголовной ответственности за угон автомобиля.
Подобные факты защите выявить непросто. Казалось бы, для этого всего-то надо провести сверку со списком кандидатов, но дело в том, что у большинства защитников мысль о возможности такого подлога даже не возникает. Кроме того, разобраться со списками – а главное, найти их – тоже нелегкая задача. Сводные списки состава коллегий присяжных суды на своих сайтах не публикуют (хотя эта информация имеет отношение к составу суда, пусть и временному). Найти все это самостоятельно сложно, но возможно, а учитывая изложенные факты – необходимо.
