С интересом ознакомился на сайте «АГ» с мнениями коллег Виктора Спесивова, Ольги Власовой и Татьяны Сустиной, касающимися проекта поправок в ст. 66 СК РФ, регулирующую порядок осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Трудно удержаться от присоединения к дискуссии по столь актуальному вопросу.
Несмотря на лаконичность поправок, они являются, на мой взгляд, серьезным нововведением, поскольку детализируют регулирование форм общения родителя с ребенком, проживающим отдельно, что будет способствовать укреплению судебной практики по данной категории споров.
В связи с этим разделяю положительную оценку новелл Виктором Спесивовым, его вывод о «дискриминации отцов после расторжения брака. В то же время появление законопроекта следует приветствовать как первую реальную попытку устранить сложившийся в правоприменительной практике резкий “перекос” в пользу матерей».
Для адвокатов, практикующих по семейным делам, очевидно, что суды практически всегда отдают приоритет матерям. Однако мать и отец имеют равные права как родители, и предлагаемые поправки помогут устранить «перекос».
При всем уважении к мнению Ольги Власовой, считающей, что «как показывает практика, после расторжения брака многие отцы в России не выражают желания ни общаться с детьми, ни исполнять обязанности по их содержанию», не могу согласиться с ним, точнее – принять его абсолютный характер.
Разумеется, есть отцы, не желающие ни общаться с детьми, ни содержать их. Однако, на мой взгляд, важнее другая плоскость проблемы. Присоединяюсь к утверждению Татьяны Сустиной о том, что «по спорам, предметом которых является ребенок, исполнение протекает крайне сложно. Это, пожалуй, самый яркий пример ставшего крылатым выражения “номинальная победа в суде не означает реального выигрыша”».
Как показывает опыт многих адвокатов, значительное число отцов, столкнувшись с воспрепятствованием бывшими женами их нормальному общению с детьми, прекращают борьбу. В новых семьях они учитывают печальный опыт, благодаря чему эти семьи крепче и дети от нового брака становятся отцам ближе, чем старшие.
Матери могут сколько угодно винить бывших супругов в том, что те «предали» своих старших детей. Но, на мой взгляд, на самом деле виноваты они сами, так как по неразумию сделали все, чтобы нарушить нормальное общение детей с отцами, и, естественно, последние в итоге отдалились. Но это все же крайний случай, и во многих ситуациях адвокатам удается добиться налаживания общения отцов и детей.
Правоприменительная практика позволяет согласиться с (казалось бы) противоположными мнениями коллег. С одной стороны, справедливо утверждение Ольги Власовой, что «часто из предлагаемого истцом порядка общения явствует, что он удобен, в первую очередь, ему самому, интересы ребенка не учитываются, а второго родителя – игнорируются».
В то же время представляется обоснованным мнение Виктора Спесивова о том, что «если бы у отца было право общения с детьми в любом месте, где удобно в этот момент детям, в любой день недели, когда это было бы удобно отцу и детям, – лишить его возможности общаться с детьми, откровенно не нарушая закон, матери было бы гораздо труднее. (...) Сейчас же судебная практика по делам об определении порядка общения с детьми, как правило, предсказуема и для отцов выглядит удручающим образом».
Здесь глубоко затронут принципиально важный аспект: установленное законодательством равенство мужчины и женщины, являющихся родителями общего ребенка (детей), и судам следует это учитывать. Каждый из родителей вправе предлагать свой, удобный ему вариант общения. При этом суд либо сами стороны в соответствующем соглашении должны устанавливать такой порядок, который будет максимально отвечать интересам обоих родителей, но прежде всего того, кто проживает отдельно от общего ребенка. Сторона, с которой ребенок проживает постоянно, по моему мнению, должна с этим смириться, поэтому еще больше ограничивать права отдельно проживающего родителя нельзя.
Вновь подчеркну: главное – соблюдение интересов ребенка. Ни в коем случае нельзя допускать злоупотребления правами родителем, с которым ребенок проживает постоянно. Важно напомнить, что все вопросы, связанные с воспитанием, образованием и заботой о здоровье ребенка, должны решаться родителями сообща, и только если отдельно проживающий родитель явно не заинтересован участвовать в их решении, второй может это делать единолично.
Злоупотребления могут быть как весьма откровенные, так и хитро замаскированные. В моей практике было дело, когда мать двоих детей заявляла их отцу, что ни в одно из воскресений в течение учебного года дети не смогут приезжать к нему в другой город, где он проживал с новой семьей, так как должны регулярно заниматься в спортивных секциях. При этом в середине учебного года она на месяц уехала с детьми отдыхать за рубеж. Очевидно, что тем самым женщина допустила явные злоупотребления, препятствуя общению отца с детьми в том городе, где он проживает.
Безусловно, огромная проблема состоит в том, что бывшие супруги зачастую не способны общаться друг с другом. Убежден, что адвокаты обеих сторон должны приложить все усилия к мирному урегулированию спора – например, посредством проведения переговоров о том, с кем из родителей останется проживать ребенок (дети) и как будет построено общение каждого ребенка с отдельно проживающим родителем. Это в числе прочего – этическая обязанность адвокатов в соответствии с п. 2 ст. 7 КПЭА.
Если переговоры оказались безуспешными и заключить соглашение о месте жительства ребенка и порядке общения с ним отдельно проживающего родителя не удалось, остается судебный процесс.
Практика Верховного Суда РФ (в частности, п. 2 Постановления Пленума от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей») показывает, что при рассмотрении таких споров в суд целесообразно представлять два вида характеристик: о личных качествах родителей либо иных лиц, воспитывающих ребенка (детей), и об их взаимоотношениях с ним (с ними). Оба направления дают простор для сбора доказательств, при этом адвокатам следует неформально – т.е. широко и «незашоренно» – определять, какие обстоятельства и как нужно доказывать.
Так, по первому направлению (личные характеристики) целесообразно, на мой взгляд, представлять положительные для доверителя доказательства по следующим пунктам: состояние здоровья, отсутствие фактов привлечения к любым видам ответственности, характеристики по месту (местам) жительства и работы, участие в общественных мероприятиях, а также доходы, поощрения и награды.
Относительно взаимоотношений доверителя с ребенком целесообразно представлять характеристики из детских учреждений с указанием, кто приводил и забирал ребенка, оформлял документы, осуществлял оплату; результаты опроса широкого круга лиц (соседи, друзья, родственники, коллеги), которые могут поделиться впечатлениями об общении доверителя с ребенком; заключение профильных специалистов (в первую очередь психологов) о соответствии интересам ребенка общения с данным родителем.
Большинство доказательств могут быть собраны скорее доверителем, нежели адвокатом, так как на указанные сведения распространяется действие института защиты персональных данных, и задача адвоката – полно и всесторонне определить эти обстоятельства и возможные доказательства, чтобы дать доверителю точные ориентиры в их сборе. Если соответствующая информация будет выдана по запросу адвоката, тем более ценной она окажется при рассмотрении спора судом.
Опрос всех возможных лиц о личных впечатлениях о взаимоотношениях доверителя с ребенком – это, безусловно, задача адвоката (в порядке применения статусного права по опросу лиц с их согласия). Именно он может определить, кого из указанных доверителем лиц целесообразно опросить, и сформулировать вопросы так, чтобы ответы были максимально информативными и при этом правдивыми (достоверность информации все равно проверит суд в ходе допроса названных лиц в заседании).
Отмечу, что проведение опросов и закрепление их результатов (в случае положительной оценки доверителя) не запрещенными законом способами желательно осуществить до обращения с иском об определении места жительства ребенка или о порядке общения с ним отдельно проживающего доверителя, чтобы приложить их к исковому заявлению как письменные доказательства. Сочетание представления информации в виде письменных доказательств и свидетельских показаний опрошенных лиц может иметь существенное значение в суде.
К психологу обращаться целесообразно именно адвокату (в порядке применения статусного права по обращению к специалисту на договорной основе), причем на начальной стадии оказания юридической помощи – чтобы максимально подробно оценить ситуацию (и заодно составить объективное мнение о вероятном результате судебной психологической или психолого-педагогической экспертизы, которая с большой вероятностью может быть назначена судом). Неблагоприятное для доверителя заключение адвокат может оставить в досье, не представляя суду, зато благоприятное может стать письменным доказательством.
Полученная адвокатом информация поможет более детально выверить позицию по делу.
