В Госдуму внесен проект федерального закона о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ (№ 1191971-7).
Предлагаемый законопроект, на мой взгляд, не решает ни одну из проблем в области правового регулирования суррогатного материнства в России, а лишь усугубляет их и создает новые препятствия желающим стать родителями. Кроме того, полагаю, в случае принятия его действие способно подорвать демографическую безопасность страны и сократить доходы федерального бюджета.
То, что законопроект носит дискриминационный характер, признал даже один из его разработчиков, депутат Госдумы Петр Толстой: «Данный законопроект дискриминирует иностранцев, однако это осознанная дискриминация, продиктованная судьбой, так как судьбу детей, увезенных из России иностранцами, невозможно отследить». Отмечу, что ни одна из развитых стран не прибегает к подобного рода «регулированию», не запрещает суррогатное материнство для иностранных граждан и не «тревожится» по поводу чужих детей, всецело полагаясь на национальные органы опеки по месту жительства генетических родителей.
Любой закон – это в первую очередь регулятор, выполняющий ограничительную, запретительную функцию и отсекающий деяния, которые, по мнению законодателя, могут нанести вред обществу. Для установления какого бы то ни было запрета необходимо обосновать причины, по которым он вводится, и чем, собственно, запрещаемое деяние наносит ущерб государству, обществу и общественному благу.
Как юрист, более 25 лет специализирующийся на правовом регулировании вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ), включая суррогатное материнство, вынужден констатировать, что пояснительная записка к законопроекту представляет собой, на мой взгляд, скорее правовой курьез.
Так, в первом абзаце указано, что законопроект «направлен на обеспечение безопасности наиболее уязвимой категории людей – детей».
Не согласен с данным утверждением. Результатами принятия законопроекта, как представляется, будут уменьшение числа детей, рожденных по программам суррогатного материнства, отток российских и зарубежных пациентов из российских клиник репродукции, дополнительные риски для россиян, вынужденных отправляться за рубеж для того, чтобы стать родителями, а также уменьшение доходов федерального бюджета. Детей законопроект, на мой взгляд, не защищает.
Авторы поправок обратили внимание также на то, что в период действия обусловленных пандемией ограничений на перемещение между государствами в следственные органы поступил ряд сообщений о нахождении на территории РФ «без родителей и без надлежащего присмотра и ухода младенцев, рожденных суррогатными матерями, связанных в том числе с их гибелью, и признаках торговли людьми в отношении данных детей».
Подчеркну, что торговля детьми и так является одним из самых тяжелых преступлений в любой юрисдикции, и ни одного факта «продажи» российского ребенка за рубеж «под видом суррогатного материнства» зафиксировано не было, а также ни один человек не был осужден. Разработчики законопроекта подменяют понятия, называя «торговлей детьми» и «продажей российских младенцев» рождение у иностранцев на территории России генетически родного им ребенка, и, очевидно, не усматривают разницы между усыновлением российских детей иностранными гражданами и рождением последними по программам суррогатного материнства их собственных, генетически родных детей.
В обоснование своей позиции разработчики законодательной инициативы приводят расследующееся с 14 января 2020 г. уголовное дело в отношении семи врачей-репродуктологов, а также юристов и специалистов агентств суррогатного материнства, обвиненных в якобы проводившейся «торговле детьми» и с 14 июля 2020 г. находящихся под стражей. При этом в пояснительной записке указано, что указанное дело было возбуждено «по факту обнаружения» 9 января 2020 г. трупа младенца, рожденного суррогатной матерью «для возможной последующей его продажи за пределы Российской Федерации».
Поясню, что в данном случае речь идет о смерти филиппинского новорожденного в арендованной его родителями квартире в Подмосковье. Это был второй ребенок, родившийся по программе суррогатного материнства, в данной семье. Генетическому отцу ребенка – страдающему бесплодием гражданину Республики Филиппины – в Москве была проведена операция для извлечения сперматозоидов из ткани тестикулы. Смерть малыша, которому едва исполнился месяц, наступила после операции на мозге в Морозовской больнице в Москве, проведенной с целью устранения последствий родовой травмы, случившейся по недосмотру или халатности петербургских врачей, принимавших роды. Няня малыша, заметившая, что состояние ребенка ухудшилось, вызвала скорую помощь. Помимо бригады медиков приехали сотрудники полиции и следственных органов, а также журналисты, публикации которых о якобы состоявшейся «торговле детьми» впоследствии спровоцировали «бурю» вокруг суррогатного материнства в России.
«Также в указанной квартире обнаружены трое малолетних детей без соответствующих документов», – указано в пояснительной записке.
Свидетельства о рождении на трех детей, родившихся 29 октября (Аника и Артуро Кастро) и 1 ноября (Зандро Потенсиано) 2019 г., были в полном порядке и имеются в материалах «дела» (свидетельства также есть у «АГ»). Данило, родившийся 6 декабря того же года, ожидал приезда родителей в середине января, чтобы получить свидетельство о рождении. При ребенке находилось медицинское свидетельство о рождении и доверенность от суррогатной матери. Никто детей не «обнаруживал» – находившихся в квартире малышей изъяли у доверенных лиц их родителей против воли и без уведомления генетических родителей поместили в подмосковный приют для душевнобольных детей, где они находятся уже более полутора лет. Детей генетическим родителям не отдают, никакой информации о них, ссылаясь на тайну следствия, не предоставляют.
Что касается Постановления ЕСПЧ по делу «Парадизо-Кампанелли против Италии» (жалоба № 25358/12), также используемому в качестве аргументации в пользу запрета суррогатного материнства для иностранцев, отмечу, что защищал интересы заявителей в Страсбургском суде, признавшем 27 января 2015 г. факт нарушения в отношении Донатины Парадизо и Джованни Кампанелли Конвенции о защите прав человека и основных свобод и присудил компенсацию в 30 тыс. евро. Однако власти Республики Италия отказались признавать решение ЕСПЧ и обжаловали его в Большую Палату. Родителям настойчиво рекомендовали взять «своего» адвоката, который впоследствии проиграл дело, полностью сменив выбранную мной тактику.
Как указывалось в постановлении ЕСПЧ, пациентка (заявитель жалобы) привезла генетический биоматериал своего мужа из Италии. Итальянские власти заподозрили, что ребенок родился вследствие реализации программы суррогатного материнства, и спустя три месяца по возвращении супругов из России изъяли малыша и передали в приемную семью.
Тест ДНК, проведенный в Италии, не подтвердил генетическое родство между отцом и его ребенком, рожденным суррогатной матерью в России. Тому может быть как минимум семь объяснений – обоснованных, документально подтвержденных ранее и при других обстоятельствах с другими пациентами, в частности:
- ошибка или халатность при проведении теста ДНК в Италии;
- подмена или фальсификация результатов тестирования приемными родителями, не желающими расстаться с ребенком, и (или) итальянскими властями;
- ошибка итальянской клиники репродукции, в которой отец сдавал генетический материал;
- подмена генетического материала родителями с целью предъявления многомиллионного иска к российской клинике или с иными целями (например, чтобы использовать генетический материал другого «близкого» человека);
- медицинские показания к использованию донорского биоматериала (согласно действовавшему в тот период Приказу Минздрава России от 26 февраля 2003 г. № 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» использование донорских биоматериалов в сочетании с программой суррогатного материнства не возбранялось);
- ошибка российской клиники репродукции, проводившей программу ЭКО в сочетании с программой донорства ооцитов и программой суррогатного материнства, аналогичная сотням подобных ошибок в мировой практике использования ВРТ (когда у родителей родятся дети с другим цветом кожи);
- случайная или намеренная подмена ребенка в российском роддоме.
Даже если предположить, что это все-таки врачебная ошибка, допущенная российской клиникой репродукции (например, врачи перепутали пробирки с генетическим материалом), – она не имеет отношения к тому, что выдается за преднамеренную «торговлю детьми». Последнее – это покупка чужого, уже существующего ребенка, но никак не крайне длительная и весьма затратная программа суррогатного материнства с не гарантированным положительным исходом. При этом генетическое родство с родителями при реализации программы суррогатного материнства вовсе не является определяющим фактором – существуют определенные медицинские показания, требующие при ЭКО использования полностью донорского материала, главное при этом – отсутствие родства с суррогатной матерью.
Кстати, решение Европейского Суда однозначно устанавливает, что генетическое родство не является превалирующим для определения того, с кем именно должен остаться ребенок. В деле «Парадизо-Кампанелли против Италии» ребенка супругам не вернули по единственной причине – в приемной семье он провел больше времени, чем с четой Парадизо-Кампанелли, и привык к приемным родителям.
Обосновывая запрет суррогатного материнства, авторы законопроекта связывают высокую степень латентности преступлений против половой неприкосновенности детей с отсутствием гражданства РФ у детей, рожденных в результате применения суррогатного материнства на территории России.
Полагаю, что авторы поправок ошибочно полагают, что «закон Димы Яковлева», запрещающий усыновление российских детей гражданами других государств, «обходят с помощью процедуры суррогатного материнства, после которой государство теряет возможность получения любой информации о ребенке, которого вывозят за границу». Подчеркну: усыновляется уже существующий ребенок, не имеющий с усыновителями прямого генетического родства, а по программе суррогатного материнства рождается новый ребенок, имеющий прямую генетическую связь как минимум с одним из родителей.
Кроме того, в любой стране, включая РФ, существуют органы опеки и попечительства, которые в рамках ювенальной юстиции мгновенно изымают детей из семей, если есть подозрение, что с ребенком «что-то не так».
Помимо этого, авторы законопроекта предлагают совершенно фантастическую, на мой взгляд, новеллу – придать закону обратную силу и автоматически объявить российскими гражданами всех иностранных детей, когда-либо рожденных по программам суррогатного материнства на территории РФ. Замечу, что у детей есть родители, и гражданство может предоставляться только по их просьбе и с их согласия. При этом в соответствии с ч. 1 ст. 6 Закона о гражданстве Россия рассматривает иностранца, имеющего паспорт РФ, только как своего гражданина – со всеми вытекающими правами и обязанностями.
Как уверяют разработчики законопроекта, введение полного запрета для иностранных граждан и лиц без гражданства на суррогатное материнство «никоим образом не ущемит их право на получение медицинской помощи». Представьте себе ситуацию: иностранная пара приезжает в Россию лечиться от бесплодия, однако беременность так и не наступает. Российской паре в таком случае предложат воспользоваться помощью суррогатной матери, иностранцы же получат отказ. Какой вред государству может быть нанесен тем, что иностранная пара приедет в нашу страну, чтобы стать пациентами российской клиники репродукции и родителями собственного, генетически родного им ребенка, а не с целью «купить» или усыновить чужого!
То есть получается, что приехать в Россию, чтобы вылечить зубы, – можно, а чтобы пройти лечение от бесплодия, – нельзя. На мой взгляд, это является дискриминацией по признаку гражданства, когда определенные группы лиц поражаются в правах «по цвету паспорта».
Кроме того, в интервью Петр Толстой подчеркнул, что «ограничений на услуги суррогатных матерей для граждан России не будет». Возникает вопрос: не является ли шумиха вокруг «иностранцев», которые не такие уж частые гости в российских клиниках репродукции (максимум 15-20% от общего числа пациентов), – поводом ограничить россиян в реализации их естественного, неотъемлемого, неотчуждаемого права на продолжение рода и запретить доступ к ВРТ целой категории российских граждан, а именно: парам и мужчинам репродуктивного возраста, не состоящим в зарегистрированном браке, лишив их тем самым возможности стать родителями?
В случае принятия законопроекта в представленной редакции пары, проживающие не в зарегистрированном браке, не смогут совместно реализовать программу суррогатного материнства: женщине придется начать программу самостоятельно, а мужчине впоследствии – усыновлять собственного ребенка.
Принципиально важным в обсуждаемом законопроекте, на мой взгляд, является также фактический запрет донорства гамет в сочетании с программой суррогатного материнства. Тем самым десятки тысяч россиян, которым в силу возраста или состояния здоровья требуется не только помощь суррогатной матери в вынашивании их ребенка, но и донорство ооцитов, могут быть лишены возможности стать родителями.
В заключение напомню, что о ряде задач в правовом регулировании ВРТ, в частности касающихся суррогатного материнства, которые на данном этапе могут быть решены путем внесения поправок в Семейный кодекс, а также законы об охране здоровья граждан и об актах гражданского состояния, я писал ранее.
