×

Высылка иностранцев из России – слаженный противоправный механизм?

Взаимодействие силовиков по незаконной высылке не пресекается даже Минюстом

Дело Хамидулло Камбарова. 6 сентября российские правоохранительные органы депортировали Хамидулло Камбарова в нарушение запрета на высылку, примененного Европейским Судом по правам человека.

Хамидулло Камбаров – киргизский узбек, обвиненный на родине в участии в печально известных этнических столкновениях на юге Киргизии в 2010 г. Как известно, власти Киргизии вину за произошедшее в ходе тех кровавых событий возлагают на одну сторону – этнических узбеков. Осуждают практически только их, а на следствии и после осуждения правоохранительные органы Киргизии применяют к ним бесчеловечное обращение. Поэтому такие обвиняемые, как Камбаров, считаются особо уязвимыми для пыток в Киргизии, и ЕСПЧ неоднократно признавал их выдачу нарушением Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская Конвенция). Со временем и российские суды восприняли эту практику, и решения Генеральной прокуратуры РФ о выдаче отменялись неоднократно.

Хамидулло Камбаров был задержан в аэропорту Домодедово по розыску в декабре 2017 г. Учитывая, что на родине ему предъявлены обвинения в совершении тяжких преступлений, в России срок стражи для проведения экстрадиционной проверки могли продлевать неоднократно, вплоть до года. Однако он не досидел даже до окончания очередного продления. 3 сентября его освободили и немедленно снова задержали для депортации. Причем это задержание никак не оформлялось, а решение о депортации было принято буквально накануне «освобождения» и послужило его причиной. То есть фактически Камбарова передали с рук на руки – прокурорские сотрудники полицейским, готовым немедленно приступить к его отправке на родину.

Узнав о внезапном освобождении и последующем задержании Камбарова, причины которого нам сначала не были известны, мы обратились в Европейский Суд с заявлением о применении срочных мер для приостановления возможной высылки. Позже, когда адвокат нашел Камбарова в полиции и узнал о решении о депортации, мы обжаловали это решение в соответствующий районный суд Москвы и подали заявление о применении предварительных мер. На следующий день Европейский Суд применил срочные меры в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ, запретив депортацию. Однако сотрудники отдела по вопросам миграции УВД по СВАО г. Москвы уже увезли заявителя в неизвестном направлении, ничего не объяснив адвокату и целенаправленно оторвавшись от него на машине.

Адвокату Кириллу Жаринову снова удалось найти Камбарова следующим утром 5 сентября – оказалось, что накануне вечером сотрудники ОВМ отвезли его в аэропорт Домодедово и зарегистрировали на рейс до Оша, однако, поскольку он стал активно протестовать, его сняли с рейса и вернули в отделение полиции. История повторилась вечером 5 сентября – Камбарова вновь увезли сотрудники ОВМ, дав адвокату ложную информацию. Как позже рассказал сам Хамидулло, его увезли в неизвестное отделение полиции и зарегистрировали под чужим именем, чтобы ни адвокат, ни родственники не смогли его найти. То есть фактически это было уже похищение и насильственное удержание человека. Вечером 6 сентября Камбарову удалось позвонить брату из самолета, готовившегося к взлету в Домодедово. Камбаров пытался сопротивляться высылке и снова был снят с рейса. Адвокат немедленно выехал в аэропорт и нашел Камбарова в медпункте. С его слов, ему дали какое-то успокоительное, от чего ему стало так плохо, что понадобилась скорая помощь.

После того как врач в медпункте объявил, что Камбаров в порядке, его увели в транзитную зону, чтобы адвокат не мог за ним последовать, а затем посадили на рейс в 23:50, который улетел вместе с Камбаровым на борту.

О работе проекта «Право на убежище»

Проект «Право на убежище» Института прав человека занимается предотвращением высылки беженцев и лиц, ищущих убежище, которым в случае возвращения на родину грозят преследования по этническому, религиозному, политическому основанию или бесчеловечное обращение. Мы не оказываем помощь тем лицам, у которых нет оснований для обращения за убежищем и в отношении которых есть подозрения об участии в террористической деятельности. В основном в России ищут убежища люди из Центральной Азии, преследуемые правительственными структурами за их политическую или религиозную деятельность, а иногда и за этническую принадлежность, как, например, этнические узбеки в Киргизии, обвиняемые в участии в Ошских событиях. ЕСПЧ уже неоднократно на основании информации, предоставленной признанными международными организациями, устанавливал, что названные люди являются особо уязвимой группой, поскольку в ходе следствия к ним настолько часто применяют пытки (для получения показаний на других лиц или просто в качестве наказания), что это стало повсеместной практикой.

Надо отметить также, что институт убежища в России для этих людей не работает. Случаи предоставления им статуса беженца нам вообще не известны, а временное убежище на год дают редко и в основном после применения Европейским Судом срочных мер, запрещающих высылку. Но самое главное, что обращение за статусом беженца должно препятствовать любой форме высылки до вынесения окончательного решения, но на практике такой защиты этот институт не предоставляет.

Как высылают иностранцев из России?

Закон предусматривает три процедуры высылки иностранцев.

1. Экстрадиция – выдача для уголовного преследования. Она включает в себя проверку запроса Генеральной прокуратурой РФ и возможность обжалования решения по результатам проверки в судах двух инстанций, причем вторая инстанция – Верховный Суд РФ. Выдача может быть осуществлена только после вступления решения Генпрокуратуры России в силу – то есть вынесения Верховным Судом РФ своего определения, если выдача обжаловалась в обе инстанции.

Долгое время эта процедура была основной – люди приезжали в Россию на заработки, и их внезапно задерживали по международному розыску. Так они узнавали, что на родине в их отношении возбуждено уголовное дело, чаще всего напрямую за политическую или религиозную деятельность. Только после задержания они обращались за статусом беженца и временным убежищем, а проект «Право на убежище», который тогда состоял из одной Лены Рябининой, начинал поступательную борьбу. Лена методично заваливала суды отчетами международных организаций о пытках и своими экспертными заключениями, доводила дела до победного конца в ЕСПЧ, создавая важнейшие прецеденты, и в итоге «прогнула» систему – Верховный Суд РФ вынес Постановление Пленума от 14 июня 2012 г. № 11 «О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания», которым обязал суды рассматривать риск пыток в делах об экстрадиции, и некоторые суды даже стали делать это эффективно.

Однако, помимо закона, есть еще дружба и взаимодействие между спецслужбами России и стран Центральной Азии, оформленные Шанхайской организацией сотрудничества. И эти дружба и взаимодействие, которым «мешали» суды с их длительными процедурами, стали выливаться в похищения людей для передачи их спецслужбам соответствующей страны в обход каких-либо законных процедур (см. постановления ЕСПЧ от 3 октября 2013 г. по делу «Низомхон Джураев против России»; от 25 апреля 2013 г. по делу «Савриддин Джураев против России»; от 2 октября 2012 г. по делу «Абдулхаков против России»).

2. Выдворение – административная мера, применяемая в дополнение к штрафу за совершение административного правонарушения. Постановление выносится судом по итогам рассмотрения материала о нарушении, переданного полицией суду вместе с задержанным нарушителем. Рассмотрение в суде не требует справедливого состязательного процесса с равноправием сторон и не предусматривает изучения каких-либо рисков в стране происхождения.

Чтобы не ждать длительных рассмотрений в судах по экстрадиции, которые стали все чаще заканчиваться в пользу заявителей, правоохранительные органы решили использовать процедуру попроще и побыстрее. Заявителя держат под экстрадиционной проверкой до предельно допустимого срока, а иногда даже выпускают из-под стражи внезапно до его истечения – и тут же у выхода из СИЗО принимают для оформления административного правонарушения, например отсутствия регистрации в период содержания под стражей (за то, что он прямо из СИЗО не уехал и страну не покинул). Ни правоохранительным органам, ни районным судам ничего особо не нужно мотивировать, нарушение миграционного режима, как заклинание, практически всегда приводит к необходимому для дружбы спецслужб выдворению.

Если человек задержан и выдворение принудительное, оно осуществляется в страну гражданской принадлежности и практически только туда. Иногда юристам проекта «Право на убежище» удавалось убедить приставов отпустить человека в какую-нибудь другую страну, но это скорее исключение – и только, если человек не в розыске. Чем логически объясняется упорство в отношении страны назначения, понять невозможно. Какая, казалось бы, разница, куда выдворить иностранца, если он сам готов купить себе билет. Главное ведь, чтоб уехал, покинул страну, где ему не рады, хоть на все четыре стороны. Но в делах, которыми занимается проект «Право на убежище», упорство российских властей объясняется как раз крепкой дружбой спецслужб – иностранца надо выдворить именно туда, где его разыскивают. А выдворение позволяет это сделать быстро и практически гарантированно, если не вмешается ЕСПЧ.

Избежать выдворения находящегося в розыске, которого решили во что бы то ни стало передать для уголовного преследования, можно, только обратившись в ЕСПЧ с запросом о приостановке выдворения. Если Суд удовлетворит запрос, приостановка будет действовать до рассмотрения жалобы на потенциальную высылку по процедуре Европейской Конвенции. Широко известное Правило 39 Регламента ЕСПЧ применятся Судом как раз чаще всего именно в делах о высылке, когда есть риск серьезного нарушения прав человека и это нарушение еще можно предотвратить.

При этом у приостановки выдворения есть очень неприятный побочный эффект. Российский закон позволяет содержать иностранцев, нарушивших миграционные правила, в центрах временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) до двух лет – то есть в течение максимального срока, отведенного на исполнение решения о выдворении, которое нельзя исполнить за-за процедуры в ЕСПЧ. Это на полгода дольше самого долгосрочного содержания под стражей в рамках российского уголовного процесса. То есть иностранец, который не оформил регистрацию, обречен провести под стражей в центрах содержания, где чуть ли не хуже, чем в СИЗО, как минимум, на шесть месяцев дольше, чем человек, обвиняемый в особо тяжких преступлениях. Как минимум – потому что если национальный суд приостановил выдворение из-за срочных мер ЕСПЧ, то содержание под стражей может продолжаться сколь угодно долго.

Как процедура экстрадиции, так и процедура выдворения дают заявителю достаточно времени на обращение в ЕСПЧ, а Аппарату Уполномоченного России при ЕСПЧ – на уведомление компетентных служб о том, что Суд приостановил высылку.

Поэтому все большую популярность стала набирать другая процедура, позволяющая избавиться от человека в считанные часы.

3. Депортация – применяется автоматически сотрудниками подразделений МВД по вопросам миграции на основании решения Минюста, МВД или ФСБ и других органов о нежелательности пребывания иностранца на территории России или о запрете въезда. Решение о депортации может быть исполнено немедленно, его обжалование в суд не приостанавливает исполнение. Предварительные меры в административном производстве в суде могут приостановить исполнение, но на практике суды не рассматривают заявления в установленный законом срок в 24 часа, отказывают в применении предварительных мер, а если и применяют, то не имеют механизмов срочного уведомления исполняющих органов о приостановлении высылки. Сотрудники полиции не обязаны уведомлять о решении о депортации адвоката депортируемого лица.

Процедура депортации – это находка для российских правоохранительных органов, желающих продемонстрировать свою преданность заграничным коллегам. Решение о депортации принимают полицейские-миграционщики на основе распоряжения о нежелательности, которое может принять Минюст (в отношении тех, кто сидел, и это хотя бы можно предугадать), МВД и ФСБ – в отношении кого угодно на основании их оперативных данных о том, что человек занимается чем-то нехорошим. В одном деле у нас было аж три нежелательности по версиям разных органов. Причем ФСБ отказалась представлять копию своего решения (забудьте о праве на обжалование) и объяснять его причины со ссылкой на секретность. Дальше все происходит стремительно – решение о депортации могут вручить по дороге в аэропорт, задержав ничего не понимающего бедолагу у ворот СИЗО, колонии, дома. Ни о каком эффективном обжаловании не может даже идти речь, человек просто не сможет отнести в суд свой иск, а если каким-то чудом его адвокат успеет это сделать, такой иск и заявление об обеспечительных мерах к нему не успеют или рассмотреть, или уведомить об их применении соответствующий орган.

Дело Олима Очилова. Впервые мы столкнулись с ситуацией, когда не смогли спасти человека от депортации несмотря на решение ЕСПЧ по Правилу 39 Регламента ЕСПЧ, в деле Олима Очилова. До этого нескольких наших доверителей похитили в обход правовых процедур, у коллег были исключительные случаи экстрадиции и выдворения в нарушение Правила 39. Но такую схему, как подмена экстрадиции депортацией, а не выдворением, правоохранители взяли на вооружение сравнительно недавно.

Олим Очилов был осужден в России и находился в колонии в Архангельске, срок отбытия наказания заканчивался 30 июня 2016 года. О том, что в отношении него было вынесено решение о нежелательности, мы знали еще в мае, уведомили всех о риске пыток, но решение о депортации все равно было вынесено. Мы обжаловали его и ходатайствовали о применении предварительных мер, но Октябрьский районный суд Архангельска счел, что применение предварительных мер «может привести к нарушению баланса публичного и частного интересов». 27 июня мы обратились в ЕСПЧ с запросом о применении Правила 39 Регламента ЕСПЧ, 28 июня Суд применил срочные меры и запретил депортацию Очилова.

ЕСПЧ уведомляет аппарат уполномоченного России при ЕСПЧ (департамент Минюста) немедленно и напрямую, а Минюст должен информировать соответствующие органы. Поэтому мы были спокойны и уверенны, хотя и направили копию письма из Суда в местный УФМС еще раз утром 30 июня. Но через пару часов нам сообщили, что при выходе из колонии Очилова задержали никак не представившиеся люди, не дали встретиться с адвокатом и увезли в неизвестном направлении. Мы немедленно стали звонить во все связанные с депортацией органы, мало куда дозванивались, мало кто соглашался разговаривать. Но несколько раз и совершенно четко сотрудники были уведомлены о запрете депортации. В аппарате уполномоченного при ЕСПЧ подтвердили, что 28 июня всех известили. Но депортация не приостанавливалась. Очилову удалось позвонить и сообщить, что его везут в Москву для отправки в Узбекистан. Когда он был уже в аэропорту Архангельска, сотрудница аппарата уполномоченного по правам человека согласилась еще раз уведомить МВД. Позже оказалось, что она сделала это письмом. Звонить в МВД она отказывалась, потому что «не настолько высоко сидит», а на наши аргументы, что человека же депортируют, ответила, «ну что ж, ну признают нам нарушение 34 статьи, ну и что…» (Статья 34 Европейской Конвенции гарантирует право каждого человека на обращение в ЕСПЧ с жалобой – считается, что она нарушена, если человек обратился в ЕСПЧ, ЕСПЧ запретил его высылать, а его тем не менее выслали, поскольку человек лишен защиты механизма Европейской Конвенции в полной мере. Впервые Суд нашел нарушение ст. 34 Европейской Конвенции по этому основанию в деле «Маматкулов и Аскаров против Турции», Постановление ЕСПЧ от 4 февраля 2005 г.)

Утром 1 июля Очилов был уже в Домодедово. Мы связались с линейным управлением МВД по аэропорту, и они даже обещали принять меры к предотвращению депортации, как только его найдут. Но потом сообщили, что он уже улетел 11-часовым рейсом.

Это исключительный случай – правило 39 Регламента ЕСПЧ было нарушено на четвертый день после его применения!

Очилова в Узбекистане, конечно, немедленно арестовали, пытали в ходе следствия и осудили к длительному сроку. В результате пыток он почти потерял зрение и пытался покончить с собой.

Дело Шаъмона Болтаева. Таджик Шаъмон Болтаев находился в Москве под стражей в экстрадиционной процедуре. 2 сентября 2017 г. его отпустили в связи с истечением предельного срока содержания под стражей и тут же вновь задержали. Это была суббота. Сотрудники отделения полиции Северное Медведково заверили адвоката, что его задержали за нарушение миграционного режима и в понедельник будет суд. Но в понедельник в отделении милиции защитнику не дали встретиться с Болтаевым и сказали, что миграционщики уже увезли его в Бабушкинский районный суд. Но и в суде Болтаев не появился. Весь день сотрудники полиции отказывались отвечать на вопросы адвоката и только вечером, когда адвокат подал заявление о похищении человека, сообщили, что Болтаева увезли во Внуково для депортации. Мы немедленно направили обращения в полицию аэропорта и в Европейский Суд, но Болтаев улетел в течение часа. Позже оказалось, что решение о нежелательности было принято еще в июне и все задействованные службы предприняли усилия, чтобы скрыть это от адвоката, который неоднократно посещал Болтаева и спрашивал администрацию СИЗО о любых новых документах, и от самого заявителя.

В Таджикистане Болтаева осудили на пять лет. Однако ни родственники, ни нанятый адвокат не могли попасть к нему в течение, по крайней мере, шести месяцев после ареста.

Дело Манучехра Зияева. Манучехр Зияев – тоже таджик и тоже находился под экстрадиционной проверкой в Липецке. О том, что в отношении него было принято решение о запрете въезда, адвокат узнала случайно во время рассмотрения его жалобы на отказ в признании беженцем. Мы немедленно подали иск и заявление в местный суд о применении предварительных мер, и суд их даже применил, приостановив действие решения о запрете въезда. 2 февраля 2018 г. Зияева внезапно выпустили из-под стражи. Позже стало известно, что прокурор мотивировал это тем, что таджикские власти якобы сообщили, что прекратили уголовное преследование. Но, разумеется, его не отпустили, а снова задержали, уведомили о решении о нежелательности и отправили в ЦВСИГ для ожидания депортации. В понедельник мы обратились в районный суд за предварительными мерами и в Европейский Суд за применением Правила 39 Регламента ЕСПЧ. Европейский Суд ответил в тот же день, запретив высылку. Районный суд промолчал. На следующий день Зияева доставили в Домодедово. Адвокаты немедленно уведомили Минюст, линейное управление МВД и отряд пограничного контроля ФСБ в аэропорту. Сотрудники МВД ответили, что запрос в работе, и только сотрудник ФСБ Столяров сказал правду – он ответил, что не будет принимать факс от адвоката, учитывать информацию или принимать какие-либо меры. Через пару часов сотрудники МВД сообщили, что обнаружили Зияева до посадки на самолет. Но поскольку он был «в плотном кольце» сотрудников ФСБ, а в отделение не поступала «официальная информация» о примененном ЕСПЧ запрете, они не предотвратили депортацию.

Нужно ли уточнять, что уголовное преследование в Таджикистане никто не прекращал и Зияева немедленно арестовали. На свидании с адвокатом, которому удалось попасть к нему далеко не сразу, Зияев рассказал, что в Таджикистане из него выбивали показания против него самого и других обвиняемых о том, что они якобы планировали уехать воевать в Сирию.

Дело Ойбека Юсупова. В деле узбека Ойбека Юсупова в том же Липецке сбой произошел на неожиданном этапе. О решении о нежелательности мы знали и, понимая, что решение о депортации неизбежно, подали запрос в ЕСПЧ заранее перед освобождением Юсупова из колонии. Но получили один отказ и затем еще четыре в необычной для ЕСПЧ манере – без объяснения причины. Как мы поняли позднее, созвонившись уже с аппаратом Суда, наш запрос попадал к юристам, которые просто не могли поверить, что в России депортация осуществляется без предоставления адвокату решения и само решение может быть принято непосредственно перед его исполнением. К шестому запросу удалось, наконец, убедить юристов ЕСПЧ, что Юсупова уже увезли в аэропорт, а решение о депортации нам никто не даст несмотря на все попытки его получить, но было уже поздно. Сотрудники ФСБ забрали Юсупова из колонии в 5 утра и, как мы узнали позднее от самого Юсупова, катали в машине, пока решался вопрос с оформлением депортации и покупкой билета. А когда им надоело кататься, пристегнули его к дереву и оставили так часов на 6-8 без воды и еды. За это время и районный суд применил предварительные меры, и Европейский Суд наконец-то применил Правило 39 Регламента ЕСПЧ, и все посты во всех аэропортах Москвы были уведомлены. Но вечерним рейсом Юсупова отправили из Домодедово в Узбекистан. Работники спецслужб этим явно наслаждались – звонили адвокату и ехидничали, что «ничего вы уже не сможете сделать».

Дело Рахматуллоха Абдусатторова. В отношении узбека Рахматуллоха Абдусатторова запрет высылки Европейским Судом был применен еще в начале 2017 г. Абдусатторов уже отсидел предельный срок содержания под стражей по экстрадиции и был на свободе. Но в 6 утра 12 июня 2018 г. несколько полицейских и сотрудников ФСБ пришли к нему домой в Балашихе, побили, сломав ребро, и увезли в отделение полиции для оформления административного правонарушения. Адвокату они солгали, что еще одно административное нарушение требует судебного рассмотрения и поэтому Абдусатторова нужно оставить на ночь в отделении для доставления в суд утром. Но утром его привезли в аэропорт и в обход каких-либо правовых процедур посадили на самолет до Ташкента. Правительство позже утверждало, что Абдусатторов уехал добровольно. Зачем-то даже присочинило, что он позвонил своему отцу и рассказал о том, как он добровольно уезжает в Узбекистан, где его должны задержать. Однако адвокату удалось ознакомиться с материалами проверки по нашему факсу в отделение полиции в аэропорту о потенциальной высылке в нарушение Правила 39 Регламента ЕСПЧ и получить информацию о том, что его сопровождал сотрудник ФСБ. Потом авиакомпания представила адвокату справку о том, что билет был куплен «по запросу сотрудников компетентных органов Республики Узбекистан». Сотрудники этих же компетентных органов Абдусатторова приняли в самолете и отправили непосредственно под стражу. Избивать они его начали уже на борту. Интересная деталь: у Абдусатторова не было действующего паспорта, только просроченный. По нему его и отправили. Очевидно, что это тоже не свидетельствует в пользу версии властей о самостоятельном добровольном отъезде.

Дело Ильеса Мадаминова. В деле таджика Ильеса Мадаминова все, казалось, шло удачно. Европейский Суд еще в январе 2018 г. применил срочные меры и запретил депортацию, затем даже национальный суд не только приостановил производство по депортации до вынесения решения ЕСПЧ, но и отпустил Мадаминова из-под стражи, отказавшись продлить его срок. Его снова взяли под стражу, когда вторая инстанция отменила освобождение. В августе суд снова его отпустил, и Ильес исчез сразу после окончания судебного заседания, на котором присутствовали некие люди в штатском, – телефонный разговор с адвокатом прервался, и дальше Мадаминов уже оказался в Таджикистане.

Дело Далерджона Буриева. Пока готовился этот материал, еще один беженец из Таджикистана пропал в Екатеринбурге. В ночь на 11 сентября Далерджон Буриев прислал адвокату сообщение с просьбой срочно прийти к нему в СИЗО. Но наутро в СИЗО его уже не оказалось. В отношении Далерджона также было вынесено решение о нежелательности. Европейский Суд в тот же день применил Правило 39 Регламента ЕСПЧ, запретив высылку. Однако на следующий день его удалось найти ожидающим депортации в ЦВСИГ. Несмотря на присутствие адвоката, показывавшего сотрудникам письмо из ЕСПЧ, Буриева депортировали вечерним рейсом.

***

Дело Хамидулло Камбарова, с описания которого начинается этот материал, еще раз подтвердило, что даже вовремя полученные запрет ЕСПЧ и решения национальных судов не будут иметь никакого действия, если конкретным службам это невыгодно.

Но есть одна деталь – Аппарат уполномоченного три дня не мог донести до исполнителей информацию о примененном Европейским Судом запрете высылки. Зато 7 сентября г-н Гальперин представил в ЕСПЧ «расписку» Камбарова, полученную не раньше половины двенадцатого ночи 6 сентября, когда его увели от адвоката, о том, что он якобы уезжает добровольно и «каких-либо претензии к органам исполнительного власти в сфере миграции» не имеет. Сложно поверить, что высылаемый на пытки непосредственно перед посадкой на самолет, после нескольких дней без связи с родственниками или адвокатами и после двух попыток депортации, которые он сорвал своим сопротивлением, написал это добровольно. Вряд ли об этом думали и сотрудники миграционных органов, которые третий раз пытаются исполнить решение о депортации в отношении человека, которого они держат уже более 48 часов без решения суда. Очевидно, что такая расписка призвана «прикрыть» нарушение запрета Европейского Суда.

То есть все это время, работая над делами и самостоятельно рассылая факсы о примененном ЕСПЧ правиле всем органам, мы думали, что у Минюста просто нет нормальных современных средств связи, достаточного авторитета, что министерство вынуждено отдуваться за всех местных нарушителей, не имея реальных ресурсов или амбиций что-то изменить, поэтому оно удовлетворяется формальным письмом и копированием одних и тех же абзацев. Но тот факт, что за полдня его сотрудникам удалось получить вовремя написанную в идеально подходящем формате «расписку» (уверены, с применением давления), заставляет задуматься о реальных «возможностях» Минюста.

Рассказать:
Другие мнения
Иванов Сергей
Неоднозначные для практики выводы
Гражданское право и процесс
Суды взыскали с завода компенсацию морального вреда за смерть рабочего, грубо нарушившего технику безопасности
11 октября 2024
Смирнова Виолетта
Смирнова Виолетта
Адвокат АП г. Москвы, «Адвокатский кабинет адвоката Смирновой Виолетты Георгиевны»
Когда завещание признается недействительным
Гражданское право и процесс
Примеры судебной практики
11 октября 2024
Недбай Виталия
Недбай Виталия
Адвокат АП г. Москвы, КА «Московский юридический центр»
Отсутствие подписи – не преграда для доступа к правосудию
Конституционное право
КС указал на пробел в КоАП, существенно ограничивавший права потерпевших
10 октября 2024
Хижняк Иван
Хижняк Иван
Адвокат АП г. Москвы, федеральный эксперт Центра общественных процедур «Бизнес против коррупции» при Уполномоченном по защите прав предпринимателей в РФ
Экспертное заключение как доказательство в уголовном процессе
Производство экспертизы
Проблемы производства судебных экспертиз и пути их решения
09 октября 2024
Лазарев Константин
Лазарев Константин
Адвокат АП г. Москвы, руководитель направления «Уголовное право» КА «Тарло и партнеры»
Кто виновен в ДТП?
Уголовное право и процесс
Нюансы рассмотрения уголовных дел с участием водителей автомобилей и лиц, управлявших средствами индивидуальной мобильности
08 октября 2024
Караваев Александр
Караваев Александр
Адвокат АП Московской области, Московский Центральный филиал Московской областной коллегии адвокатов
В отсутствие законных оснований
Производство по делам об административных правонарушениях
ЕСПЧ по жалобе, поданной до выхода России из ЕС, признал нарушение прав доверителя, задержанного по ст. 20.2 КоАП
08 октября 2024
Яндекс.Метрика