Вопиющий акт нападения на нашего коллегу 4 июля 2023 г. в городе Грозном и другие подобные случаи не только возмущают адвокатскую корпорацию, но и дополнительно свидетельствуют о том, что адвокат в современной России не в полной мере обеспечен гарантиями профессиональной независимости и личной безопасности.
Об этом свидетельствует также статистика, приведенная в отчете о деятельности Совета ФПА РФ за период с апреля 2013 г. по апрель 2015 г. Согласно представленным в нем данным, за предшествующие 13 лет от преступных посягательств погибли 40 адвокатов. А за период с 2007 г. по 2017 г. 114 адвокатам нанесен вред здоровью.
В новейшей истории адвокат уже не просто является участником судопроизводства, а становится живой мишенью для недобросовестных оппонентов и иных лиц, заинтересованных в исходе дела или разжигании околополитических страстей. При этом следственные органы нередко относятся к делам, связанным с посягательствами на адвокатов, «спустя рукава» (видимо, по причине деформационного процессуального антагонизма. – Прим. наше. – И. Б. и Е. П.), о чем свидетельствует слабая раскрываемость таких дел.
Еще в 2020 г. Минюст России представлял на общественное обсуждение проект поправок и дополнений в УК РФ и УПК РФ, который предусматривает дополнение Уголовного кодекса ст. 294.1 «Воспрепятствование законной деятельности адвоката».
Однако предложенная диспозиция долгожданной нормы встретила немало обоснованной критики.
Так, уважаемый П.С. Яни справедливо отметил, что отыскать среди видов противодействия адвокату те, ответственность за которые сейчас не наступает, непросто, а также поставил вопрос о конкуренции некоторых норм уголовного закона.
Неменьшей критике подверглось и отсутствие определения обязательного признака объективной стороны нового состава преступления: «существенный вред защите прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства», поскольку понятие «существенный вред» используется в уголовном праве как оценочное.
Названный признак будет иметь решающее значение для квалификации преступления, что однозначно создаст трудности применения данной нормы, приведет к ее невостребованности у правоприменителя и не решит преследуемых целей защиты прав адвокатов.
Такой выбор построения диспозиции предлагаемой правовой нормы является юридически некорректным, поскольку в пояснительной записке к законопроекту указано, что воспрепятствование профессиональной деятельности может посягать не только на права конкретного адвоката и опосредованно на права его доверителя, но и – на интересы правосудия в целом. Об этом свидетельствует и то, что проектируемая статья подлежит размещению в гл. 31 УК «Преступления против правосудия». В той же главе содержится и норма о воспрепятствовании осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ), при этом квалифицирующих признаков в виде «существенного вреда» она не предусматривает.
Налицо стремление авторов законопроекта сохранить фактическое неравноправие участников уголовного судопроизводства, что недопустимо. В противном случае достаточно поместить данную норму в одну главу со статьей о воспрепятствовании законной профессиональной деятельности журналистов (ст. 144 УК РФ) и конкретизировать способы такого воспрепятствования, как это сделано в приведенной норме.
Таким образом, инициаторы законопроекта о дополнении УК РФ «адвокатской нормой» не в полной мере определились с объектом преступного посягательства.
При этом, несмотря на высокую вероятность появления т.н. потенциально «неработающей» нормы уголовного закона (ст. 294.1 УК РФ), ее принятие в усовершенствованном виде, на наш взгляд, не только необходимо, но и оправдано.
Введение новой нормы способно уменьшить и многочисленные случаи недопусков «окрепостинившимися» правоохранителями адвокатов к их доверителям.
Как показывает практика, даже успешное обжалование и подача исков о признании соответствующих действий сотрудников МВД незаконными не обладает той превентивной силой, которая не только прекратила бы подобную незаконную практику, но и предупреждала бы более тяжкие преступления в отношении адвокатов и их доверителей.
Наиболее ярким и особо циничным примером такого отношения к адвокатам является уголовное дело в отношении коллеги Дианы Ципиновой, которая не только не была допущена к задержанному коллеге Ратмиру Жилокову, но и сама была задержана и предана суду по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК РФ.
Лишь спустя более чем три года – 7 июля 2023 г. – благодаря последовательной позиции ФПА РФ и работе высококвалифицированного защитника Нвера Гаспаряна адвокат была оправдана, с чем мы вместе со всей корпорацией их поздравляем.
При закреплении в уголовном законе ст. 294.1 УК РФ в подобных случаях адвокату будет достаточно зафиксировать факт воспрепятствования его деятельности и заявить о том, что в данный момент совершается уголовное преступление, а не пытаться с боем пробиться к доверителю с риском для собственной безопасности и возможным последующим уголовным преследованием.
Участников уголовного судопроизводства необходимо прекратить делить на «своих и чужих», «важных и неважных». Каждый является существенным звеном в механизме под названием «правосудие», а любое вмешательство в деятельность того или иного участника несет одинаковый по значимости вред и нарушает баланс системы судопроизводства, интересов общества и государства.
С учетом изложенного – в превентивных целях – в настоящее время достаточно внести изменения в ст. 294 УК РФ, дополнив ее положением об ответственности за вмешательство в какой бы то ни было форме в законную деятельность адвоката в целях воспрепятствования осуществлению его профессиональных полномочий, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Полагаем, что ФПА РФ способна – с учетом последних событий – «взбодрить» законодателя и дополнительно защитить интересы адвокатов, да и не только их. Как говорится: никто, кроме нас!
