Совет АП г. Москвы прекратил дисциплинарное производство по обращению судьи Ч. районного суда г. Москвы, посчитав, что действия адвоката С. не являлись отказом от защиты.
С 30 декабря 2022 г. в производстве Ч. районного суда находится уголовное дело по обвинению А. и Г. в совершении нескольких преступлений. 9 января 2023 г. адвокат С. был назначен защитником Г. на основании заявки, размещенной судьей в АИС АПМ.
В судебном заседании 22 марта Г. заявил устное ходатайство о предоставлении ему в качестве защитника адвоката Т., который осуществлял его защиту на стадии расследования уголовного дела. В обоснование ходатайства подсудимый указал на необходимость сохранения последовательности в его защите и позиции по уголовному делу, сформированной совместно с защитником Т. в период предварительного следствия.
По результатам рассмотрения ходатайства председательствующим на основании ст. 52 УПК было вынесено протокольное постановление о непринятии судом отказа подсудимого Г. от помощи адвоката С. Адвокат, в свою очередь, возражал против данных действий, настаивая на предоставлении Г. возможности письменно оформить свое заявление об отказе от защитника, что предусмотрено ч. 1 ст. 52 УПК.
В ходе последующего допроса представителя потерпевшего В. адвокат указал, что не уверен в своих полномочиях защитника Г., так как последний от него отказался. При этом С. пояснил, что не отказывается от участия в судебном заседании, однако у него нет вопросов к представителю потерпевшего, поскольку данный эпизод преступления его подзащитному не вменялся.
После перерыва в судебном заседании подсудимый Г. огласил свою письменную жалобу в АП г. Москвы об отказе от назначенного ему судом защитника с просьбой провести проверку по данному факту и дать оценку действиям адвоката С. Председательствующая судья протокольным постановлением удовлетворила отказ Г. от защитника С., мотивировав тем, что адвокат фактически отказался от осуществления защиты подсудимого, после чего С. покинул зал заседания.
27 марта С. принес замечания на протокол судебного заседания, в которых указал на предложение председательствующей судьи подсудимому Г. написать жалобу на адвоката С., однако в связи с его отказом судья предложила сделать это подсудимому А., который согласился и под диктовку судьи написал текст жалобы. После перерыва в заседании жалоба была оглашена и принята судом, несмотря на то что она адресована АП г. Москвы. На следующий день постановлением судьи замечания адвоката С. на протокол судебного заседания были отклонены со следующей мотивировкой: «законом не предусмотрена обязанность секретаря судебного заседания отражать в протоколе действия, совершаемые в объявленном перерыве судебного заседания».
Данную жалобу судья направила в адвокатскую палату. Как пояснил адвокат С. Квалификационной комиссии АПГМ, текст жалобы был составлен по просьбе председательствующей судьи во время объявленного ею перерыва в заседании и отключения на это время аудиопротоколирования. При этом текст жалобы был составлен не Г., а другим подсудимым – А.
17 мая Квалифкомиссия вынесла заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушений норм законодательства об адвокатуре и КПЭА.
Рассматривая дисциплинарное производство, Совет палаты отметил, что в его материалах отсутствуют какие-либо доказательства отказа адвоката от защиты. Подсудимый Г. в ходе судебного заседания от 22 марта реализовал свое право, предусмотренное ч. 1 ст. 52 УПК, на отказ от защитника С. При этом С. обратил внимание суда на нарушение требований ч. 1 ст. 52 УПК, поскольку суд рассмотрел и разрешил устное заявление Г., тогда как ч. 1 ст. 52 Кодекса предусматривает письменную форму такого отказа. Необязательность отказа подсудимого от помощи защитника для суда была реализована протокольным постановлением судьи, не принявшей отказ Г. от защитника С.
При этом Совет АПГМ отметил, что Конституционный Суд РФ в Постановлении от 17 июля № 28-П/2019 по делу о проверке конституционности ст. 50 и 52 УПК указал, что, если назначенный защитник не устраивает подозреваемого, обвиняемого ввиду его низкой квалификации, занятой им в деле позиции или по другой причине, подозреваемый, обвиняемый вправе отказаться от помощи данного защитника, что, однако, не должно отрицательно сказываться на процессуальном положении привлекаемого к уголовной ответственности лица. В этом случае дознаватель, следователь, суд обязаны выяснить у подозреваемого, обвиняемого, чем вызван отказ от назначенного защитника, разъяснить сущность и юридические последствия отказа и при уважительности его причин предложить заменить защитника. Обоснованность отказа от конкретного защитника должна оцениваться в том числе исходя из указанных в ст. 72 УПК обстоятельств, исключающих его участие в деле, а также с учетом норм ст. 6 и 7 Закона об адвокатуре, закрепляющих полномочия и обязанности адвоката.
Вместе с тем ч. 2 ст. 52 УПК, находясь в нормативном единстве с ч. 1 той же статьи и ст. 51 Кодекса и не наделяя отказ от защитника свойством обязательности для дознавателя, следователя и суда, предполагает, что при разрешении соответствующего заявления в каждом случае следует установить, является ли волеизъявление лица свободным и добровольным и нет ли причин для признания такого отказа вынужденным и причиняющим вред его законным интересам. Тем самым названные нормы, будучи публично-правовыми гарантиями защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, направленными на защиту прав подозреваемого, обвиняемого, не предполагают возможности навязывать лицу конкретного защитника, от которого оно отказалось, исключают принуждение лица к реализации его субъективного права вопреки его воле. Осуществление права пользоваться помощью защитника на любой стадии процесса не может зависеть от произвольного усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, – т.е. от решения, не основанного на перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, предусматривающих обязательное участие защитника в уголовном судопроизводстве, в том числе по назначению.
В том же постановлении КС отметил, что, обеспечивая право подозреваемого, обвиняемого защищать свои права с помощью назначенного или выбранного им самим защитника, УПК вместе с тем прямо не регламентирует ситуацию, связанную с участием в деле защитника по назначению, от которого подозреваемый, обвиняемый отказывается при одновременном участии в деле защитника по соглашению. Такой отказ не может рассматриваться как отказ от защитника вообще, так как право подозреваемого, обвиняемого на получение квалифицированной юридической помощи предполагается обеспеченным, а потому положение ч. 2 ст. 52 УПК о необязательности отказа от защитника для дознавателя, следователя и суда в данном случае не может применяться со ссылкой на защиту прав подозреваемого, обвиняемого. «Тем не менее это не исключает возможности оставить без удовлетворения заявление лица об отказе от защитника по назначению при злоупотреблении правом на защиту со стороны этого лица, а также приглашенного защитника. Критерии наличия такого злоупотребления выработаны судебной практикой», – указал КС.
Совет АПГМ отметил, что мотивировка протокольного постановления суда, не принявшего устно заявленный Г. отказ от защитника С., не содержит анализа и оценки доводов подсудимого, который настаивал, чтобы его защиту продолжил адвокат Т., защищавший его на предыдущей стадии уголовного судопроизводства. Отсутствуют в мотивировке протокольного постановления и ссылки на злоупотребление подсудимым Г. и (или) его защитником – адвокатом С. – процессуальными правами, а также на их недобросовестные действия в ущерб интересам других участников процесса. Оценка судом занятой впоследствии адвокатом С. при описанных выше обстоятельствах позиции как самоустранения от защиты Г. не подтверждается материалами дисциплинарного производства и противоречит ясно выраженной позиции адвоката об отсутствии с его стороны отказа от защиты Г.
Дальнейшие действия председательствующей судьи, направленные на получение жалобы от имени Г. на действия адвоката С., на основании которой судом был принят отказ Г. от защитника С., а последний освобожден от участия в процессе, не влияют на оценку профессионального поведения адвоката С. И, в частности, на вывод о том, что он не отказывался от защиты Г., указал Совет палаты. Таким образом, прекращение профессиональной деятельности С. по защите Г. было обусловлено не профессиональным поведением адвоката, а действиями и решениями судьи.
Совет также оценил содержание указанной жалобы Г. как фактический отказ от защитника С. Она не может рассматриваться как жалоба в отношении адвоката С., так как, вопреки требованиям подп. 6 и 7 п. 2 ст. 20 КПЭА, не содержит описаний конкретных действий (бездействия) адвоката, в которых выразилось нарушение им требований законодательства об адвокатуре и КПЭА, а также обстоятельств, на которых лицо, обратившееся с жалобой, основывает свои требования, и доказательств, подтверждающих эти обстоятельства. Совет АПГМ, соглашаясь с Квалифкомиссией, пришел к выводу, что презумпция добросовестности адвоката С. не опровергнута, в связи с чем дисциплинарное производство подлежит прекращению.
Адвокат АК LawGuard Сергей Колосовский в комментарии «АГ» заметил, что в данном случае фактически имела место ситуация, когда подсудимый, реализуя право на защиту, заявил ходатайство о предоставлении ему защитника, с которым у него заключено соглашение. Однако суд не просто проигнорировал данное законное требование, а создал дополнительные препятствия для реализации права на защиту, не предоставив подсудимому возможности письменно сформулировать свои требования, как это определено ч. 1 ст. 52 УПК. В этой ситуации дальнейшее участие адвоката по назначению приобрело сомнительный и неопределенный характер, о чем адвокат и сообщил суду, указал он.
Дальнейшие обстоятельства находятся за рамками собственно дисциплинарного производства, но при этом наглядно демонстрируют реакцию суда на несогласие адвоката с его действиями, добавил Сергей Колосовский. Так, возмутившись высказанной позицией адвоката, судья вынудила подсудимого к написанию жалобы на отказ от защиты, после чего рассмотрела эту жалобу как предусмотренный ч. 1 ст. 52 УПК письменный отказ от защитника и удовлетворила его, – то есть сделала ровно то, о чем ее просил адвокат, однако добавив свою негативную реакцию по поводу действий адвоката. «Судьи порой считают, что адвокат обязан беспрекословно выполнять их распорядительные требования, и удивляются, когда адвокаты выражают несогласие с их действиями и распоряжениями, противоречащими закону. Рассмотренная ситуация как раз стала следствием такого удивления», – считает адвокат.
По мнению Сергея Колосовского, в описанной в решении ситуации стоит поблагодарить адвоката, который в корректной форме зафиксировал допускаемое нарушение права на защиту, а также поблагодарить Совет АПГМ, который разобрался в принципиальной позиции адвоката и поддержал ее.
Такого рода ситуации, когда суд или следователь принуждают адвоката к участию в незаконных процессуальных действиях, нередки, и адвокату очень важно уметь не выполнять беспрекословно указания судьи, а фиксировать допускаемое нарушение и даже пресекать его, не выходя при этом за определенные КПЭА границы, в заключение добавил Сергей Колосовский.
Адвокат МКА «Центрюрсервис» Илья Прокофьев заметил, что проблемы, аналогичные рассмотренной Советом АПГМ, нередко возникают при осуществлении адвокатами защиты в порядке ст. 51 УПК. Связано это в основном с неверной трактовкой судами положений закона в данной части, а также с тем, что суды зачастую не учитывают нормы законодательства об адвокатуре и разъяснения адвокатских палат как регионального уровня, так и ФПА, полагает он.
«В данной ситуации Совет АПГМ принял обоснованное решение об отсутствии в действиях адвоката признаков дисциплинарного проступка, поскольку тот предпринял все необходимые меры для реализации прав подзащитного. В аналогичных спорных ситуациях именно от грамотных и квалифицированных действий защитника зависят как полноценная реализация права граждан на защиту, так и сведение к минимуму угроз дисциплинарной ответственности для адвоката», – резюмировал Илья Прокофьев.
