Как стало известно «АГ», в октябре Второй кассационный суд общей юрисдикции признал, что рассмотрение ходатайства следователя о продлении меры пресечения в отсутствие обвиняемых нарушает право на защиту даже при участии в судебном заседании адвоката.
Заключение под стражу без участия обвиняемых
13 августа 2019 г. было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 210, п. «а», «б» ч. 2 ст. 172 УК. По подозрению в совершении преступлений были задержаны Б., Ч. и П., которым в последующем было предъявлено обвинение и избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Срок предварительного следствия по делу неоднократно продлевался, последний раз продлен 30 марта 2020 г. заместителем руководителя ГСУ СК РФ по г. Москве до 13 июля. Одновременно с этим следователь по делу обратился в суд с ходатайствами о продлении обвиняемым срока содержания под стражей на этот же период.
Он указал, что по делу необходимо установить и допросить всех лиц, обладающих информацией относительно событий преступлений, в том числе соучастников преступлений, объявить в розыск соучастников преступного сообщества, местонахождение которых не установлено, получить ответы на запросы и поручения, получить заключение судебной комплексной компьютерно-технической и экономической экспертизы, после чего ознакомить с ним обвиняемых, предъявить последним обвинение в окончательной редакции, выполнить требования ст. 215 УПК.
Следствие полагало: находясь на свободе, обвиняемые, являясь участниками преступного сообщества, которое включает в себя более 50 человек, имея финансовую и административную поддержку организаторов преступного сообщества, проживающих в настоящее время за пределами России, могли получить возможность скрыться от органов предварительного следствия, а также активно противодействовать расследованию уголовного дела.
Защита просила применить иную меру пресечения, не связанную с заключением под стражу.
Сами обвиняемые не были доставлены в судебное заседание в связи с введением карантина в СИЗО. Однако, с учетом того что срок содержания под стражей истекал 13 апреля, а, согласно сообщениям дежурных врачей следственных изоляторов, их участие в следственных и судебных мероприятиях невозможно, суд принял решение о рассмотрении ходатайств следствия в порядке ч. 13 ст. 109 УПК в отсутствие обвиняемых и, согласившись с доводами следователя, ходатайства удовлетворил.
Апелляция согласилась с первой инстанцией
Адвокат АБ Criminal Defense Firm Ирина Краснова, защищающая П., подала апелляционную жалобу в Мосгорсуд. В ней она отметила, что ходатайство следователя было рассмотрено без участия ее подзащитной в нарушение требований ст. 109 УПК. Она указала, что карантин в СИЗО не ограничивал суд в использовании системы ВКС. Кроме того, П. о дате и времени рассмотрения ходатайства следователя не извещалась. С учетом изложенного П. не могла реализовать свои процессуальные права, не имела возможности ознакомиться с материалами ходатайства, а также высказать возражения.
Ирина Краснова отметила, что, несмотря на возражения защиты, суд первой инстанции рассмотрел одновременно три материала в отношении троих обвиняемых, не обеспечив индивидуального рассмотрения обстоятельств, имеющих значение для законного и обоснованного решения, не изложив мотивы продления в отношении каждого из обвиняемых, ограничив свои выводы общей формулировкой, притом что обстоятельства, касающиеся их личностей, существенно отличаются.
Адвокат указала, что суд не дал надлежащую оценку подозрений в причастности П. к инкриминируемым деяниям, не учтено отсутствие доказательств того, что она может оказать недопустимое воздействие на свидетелей либо иным путем препятствовать производству по делу. Она также подчеркивала, что обстоятельства, которые послужили основанием для избрания в отношении П. меры пресечения на первоначальном этапе расследования, на момент рассмотрения ходатайства отпали.
Защитник обратила внимание на то, что суд в постановлении не оценил доводы об эпидемиологической обстановке и режиме повышенной готовности на территории РФ в связи с распространением новой коронавирусной инфекции. Кроме того, суд не учел данные о личности П., которая имеет постоянное место жительства в Москве, ранее не судима, что у нее имеются малолетний сын и больная мать на иждивении, при этом отсутствуют активы и родственники за рубежом, а также подданство иностранного государства.
Ирина Краснова попросила отменить постановление суда и избрать в отношении П. меру пресечения в виде домашнего ареста либо денежного залога. Защитники Б. и Ч. в свою очередь просили изменить обвиняемым меру пресечения на более мягкую, не связанную с заключением под стражу.
Изучив материалы дела, Мосгорсуд заметил, что, вопреки доводам апелляционных жалоб, продлевая срок содержания под стражей в отношении обвиняемых, первая инстанция индивидуально исследовала обстоятельства, которые имели значение для принятия решения в отношении каждого из обвиняемых. Также судом первой инстанции по результатам исследования всех обстоятельств в постановлении приведены мотивы, послужившие основанием для продления срока содержания под стражей в отношении каждого из обвиняемых. Тот факт, что часть приведенных судом мотивов продления срока содержания под стражей актуальна для каждого из обвиняемых, не свидетельствует о нарушении индивидуального подхода при рассмотрении данного вопроса.
Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что совместное рассмотрение ходатайств следствия о продлении срока содержания под стражей обвиняемых не повлекло каких-либо нарушений права на защиту, а также не является нарушением уголовно-процессуального закона. Апелляция посчитала, что в соответствии со ст. 99 УПК учтена не только тяжесть инкриминируемых деяний, но и сведения о личности обвиняемых, их возраст, семейное положение, состояние здоровья, а также данные, на которые ссылались защитники.
По мнению Мосгорсуда, суд первой инстанции обоснованно рассмотрел ходатайства следователя без участия обвиняемых, руководствуясь положениями ч. 13 ст. 109 УПК, поскольку в отношении каждого из обвиняемых была представлена справка о невозможности доставления в суд в связи с введением карантина. В связи с этим апелляция пришла к выводу о том, что право на защиту обвиняемых данным фактом нарушено не было, поскольку их интересы в судебном заседании представляли избранные ими защитники-адвокаты, с которыми заключены соответствующие соглашения.
Также апелляция отметила, что введенный на территории г. Москвы режим повышенной готовности в связи с распространением новой коронавирусной инфекции, а также карантин в подразделениях ФСИН России сами по себе не являются основанием для изменения меры пресечения и не могут считаться обстоятельством, исключающим содержание обвиняемых под стражей.
Таким образом, Мосгорсуд оставил в силе решение первой инстанции.
Кассация отменила решения нижестоящих судов
В кассационной жалобе во Второй кассационный суд общей юрисдикции Ирина Краснова отметила, что, согласно требованиям ст. 97, 99 УПК и разъяснений Постановления Пленума ВС № 41 от 19 декабря 2013 г., в решениях суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражей и о продлении срока ее действия должно быть указано, почему в отношении лица не может быть применена более мягкая мера пресечения, приведены результаты исследования в судебном заседании конкретных обстоятельств, обосновывающих избрание данной меры пресечения, доказательства, подтверждающие наличие этих обстоятельств, а также оценка судом этих обстоятельств и доказательств с изложением мотивов принятого решения. Заключение под стражу не может быть избрано в качестве меры пресечения, если отсутствуют данные об основаниях, предусмотренных ст. 97 УПК РФ.
«Требования закона судом не соблюдены: в постановлении не указано ни одного конкретного обстоятельства и подтверждающего доказательства, обосновывающего необходимость продления меры пресечения в виде заключения под стражу. Отсутствуют сведения об этих обстоятельствах и в приложенных к ходатайству следователя материалах», – подчеркнула адвокат.
Ирина Краснова заметила, что суд не обеспечил соблюдение прав обвиняемой, рассмотрев ходатайство о продлении срока содержания под стражей П. без ее участия, в том числе без видеоконференции. Не учел, по ее мнению, суд и то, что предъявленное П. обвинение относится к предпринимательской деятельности, в связи с чем подлежали применению положения ч. 1.1 ст. 108 УПК.
Адвокат попросила Второй кассационный суд общей юрисдикции отменить судебные акты нижестоящих инстанций и избрать ее подзащитной иную, более мягкую, меру пресечения.
Изучив материалы дела, кассация указала, что общие правила принятия судом решений о мере пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей устанавливаются ст. 108, 109 УПК, согласно которым соответствующее решение принимается в ходе судебного заседания, проводимого с участием подозреваемого или обвиняемого, его защитника и прокурора. В соответствии с положениями ч. 13 ст. 109 УПК не допускается рассмотрение судом ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в его отсутствие, за исключением случаев нахождения обвиняемого на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и иных обстоятельств, исключающих возможность его доставления в суд, что должно быть подтверждено соответствующими документами.
Кассационный суд отметил, что необходимость обеспечения лицу, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, права на участие в процедуре принятия судом решения о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу находит свое подтверждение также в положениях, содержащихся в п. 16 ч. 4 ст. 47 УПК, согласно которым обвиняемый имеет право защищаться всеми не запрещенными законом способами, в том числе знакомиться с материалом, представленным в обоснование ходатайства о продлении ему срока содержания под стражей. По смыслу закона обвиняемый имеет право участвовать в судебном заседании непосредственно либо изложить свою позицию путем использования систем видео-конференц-связи. Волеизъявление лица, связанное с отказом от реализации своих прав и свобод, может быть отражено в его письменном заявлении, протоколе, иных документах, имеющихся в материалах дела и явно свидетельствующих о таком отказе.
Суд указал, что эти требования закона первой инстанцией при рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока содержания П. под стражей были нарушены.
Кассация отметила, что, согласно протоколу судебного заседания, суд принял решение на основании ч. 13 ст. 109 УПК рассмотреть вопрос о продлении срока содержания П. под стражей в ее отсутствие, сославшись на введение карантина, что подтверждается справкой из следственного изолятора. Однако суд не учел, что в соответствии с правовыми позициями ЕСПЧ использование в ходе судебного разбирательства системы ВКС не противоречит понятию справедливого и публичного слушания дела при условии, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, находящийся под стражей и участвующий в судебном заседании, имеет возможность следить за ходом судебного процесса, видеть и слышать участников процесса, а также быть заслушанным сторонами и судьей беспрепятственно.
Суд кассационной инстанции заметил, что Постановлением Правительства РФ от 31 января 2020 г. № 66 новая коронавирусная инфекция внесена в Перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих, в условиях действия ограничительных мер, связанных с противодействием ее распространению, в целях обеспечения в том числе санитарно-эпидемиологической безопасности участников уголовного судопроизводства. В связи с этим судье следовало обсудить вопрос о проведении судебного разбирательства с использованием систем ВКС, что позволяло обеспечить участие в нем П. и соблюдение ее процессуальных прав.
При этом, как следует из сообщения начальника ФКУ СИЗО-6 УФСИН России по г. Москве от 10 августа 2020 г., возможность обеспечения участия обвиняемой в судебном заседании путем использования системы ВКС имелась при направлении соответствующего требования судом в следственный изолятор. Таким образом, заметила кассация, ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей рассмотрено судом без обеспечения участия обвиняемой в судебном заседании, в том числе и путем использования системы ВКС, что повлекло нарушение ее права на защиту.
Суд отметил, что участие в деле защитника не лишает обвиняемого гарантированного ему права на участие в судебном заседании при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока ее действия. При этом исключительных обстоятельств, с которыми уголовно-процессуальный закон связывает возможность рассмотрения вопроса о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в его отсутствие (ч. 13 ст. 109 УПК), по настоящему материалу не имелось.
При принятии решения кассация учла, что установленный обжалуемым постановлением суда первой инстанции срок истек, а повторное рассмотрение материала о возможности продления срока применения меры пресечения в виде содержания под стражей возможно лишь на будущее время, а не на тот период, когда эта мера пресечения уже была фактически исполнена (Определение Конституционного Суда от 26 марта 2019 г. № 656-О), в связи с чем материал не подлежит передаче на новое рассмотрение в первую инстанцию, а производство по ходатайству следователя подлежит прекращению.
Кассация отметила, что, ввиду того что постановлением Пресненского районного суда г. Москвы от 17 декабря 2019 г. срок содержания П. под стражей был продлен до 13 апреля и данное решение сохраняло силу до указанной даты, период незаконного содержания П. под стражей следует исчислять с 13 апреля.
В настоящее время, указал суд, П. под стражей не содержится, поскольку постановлением Пресненского районного суда г. Москвы от 11 августа мера пресечения в отношении нее изменена на домашний арест.
Таким образом, Второй кассационный суд общей юрисдикции удовлетворил жалобу Ирины Красновой, отменил судебные акты нижестоящих инстанций и прекратил производство по ходатайству следователя о продлении срока содержания П. под стражей. Содержание П. под стражей с 13 апреля до 13 июля суд признал незаконным.
Защитник назвала определение кассации важным
Ирина Краснова рассказала, что в апелляционной инстанции защита приобщила ответ на адвокатский запрос, поступивший из следственного изолятора. Из содержания ответа следовало, что извещение о предстоящем продлении стражи, а также заявка на видео-конференц-связь с подзащитной не поступали. Суд, давая оценку данному доводу, указал, что «ответ на запрос, приобщенный в суде апелляционной инстанции, не влияет на выводы о законности обжалуемого постановления».
По мнению защитника, решение важно для адвокатов-криминалистов. Ирина Краснова выразила надежду, что такая позиция кассационного суда изменит практику московских судов, и случаи продления стражи без участия содержащихся в СИЗО обвиняемых и подозреваемых прекратятся.
