Конституционный Суд опубликовал Определение № 2049-О/2023 по жалобе МГКА «Сокальский, Филиппов и партнеры» на неконституционность п. 3.1 ст. 3 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, который предусматривает возложение субсидиарной ответственности по обязательствам общества на контролирующих его лиц, если они действовали неразумно или недобросовестно, а также ст. 4 Закона от 28 декабря 2016 г. № 488-ФЗ о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ, которым было введено данное законоположение.
Ранее арбитражный суд отказал коллегии адвокатов во взыскании в порядке субсидиарной ответственности с гражданина Д. (бывшего руководителя ООО, исключенного из ЕГРЮЛ) убытков в размере задолженности общества по соглашению об оказании юридической помощи. Вышестоящие инстанции поддержали такое решение, а ВС РФ отказался рассматривать кассационную жалобу коллегии. Суды, в частности, указали, что в рассматриваемом случае п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО не применяется, поскольку спорные действия ответчика имели место до вступления его в силу.
В жалобе в КС РФ МГКА «Сокальский, Филиппов и партнеры», в частности, указала, что оспариваемые нормы допускают возможность уклонения лиц, указанных в п. 1–3 ст. 53.1 ГК РФ, от субсидиарной ответственности по обязательствам общества, исключенного из ЕГРЮЛ в порядке, установленном Законом о госрегистрации юрлиц для недействующих организаций, когда договорные отношения кредитора с должником или задолженность перед кредитором возникли до введения в действие п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд сослался на Постановление от 21 мая 2021 г. № 20-П и напомнил, что предусмотренная п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой сводится к защите нарушенных прав кредиторов общества и восстановлению их имущественного положения. При этом долг, возникший из субсидиарной ответственности, подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота. При реализации этой ответственности не отменяется и действие общих оснований гражданско-правовой ответственности – для привлечения к ответственности нужно наличие всех элементов состава гражданского правонарушения: противоправное поведение, вред, причинная связь между ними и вина правонарушителя.
В рассматриваемом деле, заметил КС, отказывая в удовлетворении требований заявителя к Д., суды исходили из того, что последний утратил в апреле 2015 г. статус лица, контролирующего общество, которое было исключено из ЕГРЮЛ в декабре 2019 г. При этом МГКА, которая оказывала обществу правовую помощь в период с января 2015 г. по сентябрь 2019 г., не доказала, что невозможность погасить задолженность перед ней была обусловлена именно недобросовестными или неразумными действиями ответчика в период, когда последний являлся контролирующим должника лицом. С учетом этих обстоятельств суды указали на отсутствие оснований для применения п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО в этом деле.
Соответственно, заметил Конституционный Суд, эта норма, не предполагающая уклонения от ответственности виновных лиц, не может рассматриваться в качестве нарушающей конституционные права заявителя, притом что она фактически не применялась в деле с его участием. В свою очередь, оспариваемые положения ст. 4 Закона от 28 декабря 2016 г. № 488-ФЗ, устанавливая, что этот закон вступает в силу по истечении 180 дней после дня его официального опубликования, за исключением положений, для которых установлен иной срок вступления их в силу, не противоречат общим принципам действия закона во времени и также не могут расцениваться в качестве нарушающих конституционные права заявителя. Установление же фактических обстоятельств дела не входит в компетенцию КС.
Адвокат, старший партнер МКА «Ионцев, Ляховский и партнеры» Максим Ионцев отметил, что КС отказал в принятии жалобы ввиду того, что заявитель в ходе подготовки правовой позиции по основному делу не смог в достаточной мере обосновать и доказать наличие состава гражданского правонарушения со стороны бывшего руководителя ООО, которого пытались привлечь к субсидиарной ответственности по долгам исключенного из ЕГРЮЛ общества. «Суды пришли к самостоятельному выводу о том, что ответчик утратил статус контролирующего должника лица задолго до того, как само общество было исключено из ЕГРЮЛ. Именно эти два обстоятельства привели к невозможности применения оспариваемой заявителем нормы права судами по его делу. Также следует отметить, что сама по себе жалоба в КС РФ фактически отражает несогласие заявителя с выводами, сделанными судами при рассмотрении основного дела, то есть фактически направлена на их пересмотр, что не входит в компетенцию Суда, а также с базовыми правилами, предусмотренными законодательством, относительно действия нормативных актов во времени. По общему правилу закон не имеет обратной силы, на что и указали суды дополнительно в своих постановлениях», – заметил он.
Партнер Московского адвокатского бюро «Синум АДВ» Александр Задорожный заметил, что вопросы субсидиарной ответственности применительно к ликвидированному лицу имеют доктринальный характер. По его мнению, можно поставить под сомнение удачность нормативного правила п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО, конституционность которого стала предметом рассмотрения. «В указанном пункте содержится одновременно отсылка и к ст. 53.1 ГК РФ, описывающей ответственность управленцев перед обществом за нарушение фидуциарных обязанностей, и к субсидиарной ответственности, основы регулирования которой содержатся в ст. 399 ГК. В то же время доктрина различает правовую природу двух видов ответственности. В первом случае речь идет о взыскании убытков в пользу общества в результате совершения деликта, здесь действует “правило делового решения”, учитывающее обычные риски управленческих и предпринимательских действий. А вот во втором случае установлены правила не столько ответственности директоров перед обществом, сколько специального исключения из норм об ответственности, как раз позволяющего привлечь лиц дополнительно к основному должнику», – пояснил он.
По словам эксперта, КС обозначил, что в рассматриваемом случае необходимо руководствоваться общим регулированием деликтной ответственности со всем набором бремени доказывания, лежащим на истце, толкуя нормы в их буквальном прочтении. «В этом же ключе Суд отвечает и на главный вопрос, поставленный перед ним: несут ли ответственность лица, стоящие за ликвидированной организацией, до введения специального п. 3.1 в ст. 3 Закона об ООО в 2016 г. Ответ может быть понят следующим образом: если данные отношения квалифицируются как деликт, то ст. 1064 ГК РФ об ответственности за причинение вреда прописана с 1996 г. Соответственно, и новый пункт в Законе об ООО – не более чем удобное уточнение, не создающее новый способ защиты, а лишь вспомогательно уточняющее существовавший и ранее», – считает Александр Задорожный.
В МГКА «Сокальский, Филиппов и партнеры» воздержались от комментария.
