Обыск в жилище адвоката без извещения представителя адвокатской палаты
Напомним, в конце августа в квартире одного из московских адвокатов прошел обыск, в ходе которого заместитель председателя Комиссии АП г. Москвы по защите прав адвокатов Александр Пиховкин представлял адвокатскую палату в порядке ст. 450.1 УПК РФ. Поскольку при производстве следственного мероприятия были допущены существенные нарушения как профессиональных прав адвоката, так и иных норм УПК РФ, защитник заявил замечания к протоколу обыска в порядке ст. 166 УПК РФ.
В своих замечаниях уполномоченный представитель АП г. Москвы указывал, в частности, на то, что адвокатская палата не была проинформирована о предстоявшем производстве обыска у адвоката; постановление суда не содержало указаний, упоминаний или ссылок на ст. 450.1 УПК РФ; добровольная выдача адвокатом предметов и документов, подлежавших отысканию, как следует из постановления, послужила основанием для полноценного обыска и осмотра следователем и сопровождавшими его лицами всего архива адвокатских досье, не относившихся к подлежавшим отысканию предметам и документам.
«Обыск был произведен по судебной санкции, выданной в 2016 г. и, естественно, не учитывавшей требований ст. 450.1 УПК РФ, которая была введена в апреле 2017 г. Следственный орган рассудил, что поскольку уголовно-процессуальное решение было санкционировано судом до введения указанной нормы, то и уголовно-процессуальное действие можно производить без учета вступивших в силу изменений в законе. В ходе обыска были и другие нарушения прав адвокатов, но вышеуказанное представляется мне наиболее существенным», – отмечал тогда зампредседателя Комиссии, комментируя ситуацию «АГ».
Напомним, что замечания Александра Пиховкина к протоколу обыска были восприняты в СК России как жалоба на действия следователей, в удовлетворении которой и было отказано. Поскольку замечания были рассмотрены по правилам ст. 124 УПК РФ, адвокат, оказавшийся невольным заявителем, посчитал необходимым и законным обжаловать вынесенное по результатам «жалобы» постановление в порядке ст. 125 УПК РФ.
Как ранее сообщала «АГ», в своей жалобе защитник обратил особое внимание на вывод постановления о том, что в ст. 450.1 УПК РФ и других нормах Кодекса отсутствует указание на обязанность лица, производящего обыск, осмотр, выемку в отношении адвоката, уведомлять об этом адвокатскую палату субъекта РФ. Таким образом, по мнению Александра Пиховкина, следственный орган избрал позицию, согласно которой адвокатская палата должна сама предвидеть время и место производства обыска, выемки, осмотра в отношении адвоката.
Отказ суда рассмотреть жалобу на постановление СК России и реакция Мосгорсуда
28 сентября Басманный районный суд г. Москвы отказался принять жалобу защитника к производству, мотивировав свое решение тем, что доводы заявителя «...сводятся к необходимости оценки действий следователя при производстве обыска в жилище, а также на предмет соответствия положениям уголовно-процессуального законодательства, что не является предметом обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ». «Заявитель, оспаривая проведение следственных действий относительно их соответствия требованиям УПК РФ, фактически ставит вопрос о допустимости этих доказательств, проверка которых относится к исключительной компетенции суда, рассматривающего дело по существу», – указала судья Басманного районного суда.
«Мне неизвестна точная статистика по этому вопросу, но полагаю, что 9/10 жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ оставляются без рассмотрения. И еще 9/10 из них – именно с такой формулировкой. Суды выработали для себя в масштабе страны универсальную формулу отказа в принятии жалоб на нарушение следственными органами конституционных прав граждан в уголовном процессе до начала рассмотрения дела по существу. Проблема в том, что рассмотрение дела по существу может начаться через годы предварительного расследования, а может и не начаться вовсе. В итоге мы имеем нарушение конституционных прав в квадратной степени: граждане не могут в большинстве случаев реализовать свое конституционное право на судебную защиту своих конституционных прав и свобод в уголовном судопроизводстве. Получается такой судебный аналог печально известного принципа: “Вот когда убьют, тогда и звоните”», – пояснил «АГ» Александр Пиховкин.
После отказа суда принять жалобу зампредседателя Комиссии обратился с апелляционной жалобой в Мосгорсуд, который в ноябре прошлого года ее удовлетворил. Вопреки позиции Басманного суда, представителя СК России и прокуратуры апелляционная инстанция указала, что вывод суда первой инстанции о невозможности дать правовую оценку нарушениям следственного органа без вмешательства в ход предварительного расследования по уголовному делу является ошибочным, и обязала Басманный районный суд г. Москвы рассмотреть жалобу.
Рассмотрение в суде первой инстанции
С ноября 2017 г. дело находилось в производстве Басманного районного суда г. Москвы, однако его рассмотрение постоянно откладывалось. Судья мотивировала это решение необходимостью обеспечить участие сначала следователя (который был надлежаще извещен о месте и времени заседания), затем лица, в помещении которого был произведен обыск, но которое не изъявляло такого желания.
«Мы заявили гору ходатайств, так или иначе призывающих суд вернуть судебное производство в рамки уголовно-процессуального закона. Все они остались без удовлетворения. Суд с упорством, достойным лучшего применения, непременно желал лично допросить подвергнутого обыску адвоката. Сначала председательствующий судья вызывал его как заинтересованное лицо. Когда адвокат представил в суд заявление о рассмотрении дела в его отсутствие, председательствующий судья решила, что желает допросить его уже в качестве свидетеля. Раз за разом мы заявляли, что слушание дела с ноября 2017 г. существенно нарушает сроки рассмотрения жалобы; что ч. 3 ст. 125 УПК не предусматривает неоднократных вызовов в суд своевременно извещенных лиц; что допрос свидетеля по уголовному делу при рассмотрении жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ будет означать пресловутое вхождение суда в рассмотрение дела по существу. Наши ходатайства тонули в унисоне председательствующего судьи, прокурора и следователя, требовавших непременного личного присутствия адвоката в том или ином качестве», – рассказал «АГ» зампредседателя Комиссии Александр Пиховкин.
В феврале 2018 г. в ходе заседания по жалобе Александр Пиховкин заявил ходатайство о заслушивании председателя Комиссии АП г. Москвы по защите прав адвокатов Роберта Зиновьева. «Рассмотрение жалобы буксовало, и, чтобы сдвинуть его с мертвой точки, мы приняли решение вывести на позиции “тяжелую артиллерию”», – пояснил он.
Между тем прокурор отдела Генеральной Прокуратуры РФ выразил сомнение в том, что пояснения председателя комиссии по защите прав адвокатов, члена Совета АП г. Москвы, полномочного представителя адвокатской палаты в порядке ст. 450.1 УПК РФ могут представлять интерес для суда. «Предписание, разработанное Советом АП г. Москвы для полномочных представителей адвокатской палаты, напрямую к УПК не относятся. Каким образом в данном процессе эти предписания могут сыграть роль для решения суда, я лично не вижу», – заявил он.
Суд, однако, согласился выслушать члена Совета АПМ, согласившись с доводами заместителя председателя Комиссии АП г. Москвы по защите прав адвокатов о том, что Роберт Зиновьев может пояснить суду статус представителя АП г. Москвы при производстве обыска, осмотра или выемки в отношении адвоката, рассказать о существующем порядке извещения адвокатской палаты г. Москвы о запланированных следственных действиях и направления представителей для участия в них, пояснить обстоятельства относительно неизвещения Палаты о производстве обыска, послужившего основанием для жалобы.
В своем выступлении Роберт Зиновьев напомнил суду об имеющемся в деле постановлении Следственного комитета РФ об отказе в удовлетворении жалобы, за которую ранее принял замечания и возражения представителя палаты к протоколу обыска в отношении адвоката. В этом постановлении был сделан вывод о том, что в УПК РФ отсутствует указание на обязанность лица, производящего обыск, осмотр, выемку в отношении адвоката, уведомлять об этом адвокатскую палату субъекта РФ.
«Да, действительно, непосредственно в законе не разработан и не детализирован порядок уведомления палат субъектов Федерации и приглашения представителей от палаты, – согласился председатель Комиссии. – Но этот пробел устранен!» Он пояснил суду, что Совет АП г. Москвы еще в июне прошлого года разработал пакет документов, регламентирующих действия по организации участия представителей адвокатской палаты при проведении обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката. Роберт Зиновьев особо подчеркнул, что принятый порядок был доведен до сведения всех правоприменительных органов, расположенных в г. Москве, включая и орган по надзору за соблюдением законности – прокуратуру в лице федерального органа и московского главка. Однако в рассматриваемом деле сотрудниками правоохранительных органов установленный порядок соблюден не был – адвокатская палата не была поставлена в известность о планируемом обыске. «Этим были нарушены права не только конкретного адвоката, в жилище которого был произведен обыск, но и права всех членов корпорации, состоящих в адвокатской палате г. Москвы», – заявил Роберт Зиновьев.
На вопрос суда, обсуждались ли указанные документы с правоохранительными органами, председатель Комиссии еще раз подтвердил получение согласия с таким порядком от всех правоприменителей, включая ГСУ СК России. «Этот документ был опубликован на сайте адвокатской палаты, позже он был отправлен в 21 адрес, включая Генеральную прокуратуру. Поступила реакция и от ГСУ СК России, которое сообщило, что полученная из Палаты информация будет доведена до нижестоящих следственных органов», – пояснил он.
Александр Пиховкин также попросил своего старшего коллегу пояснить, как неизвещение АП г. Москвы о планируемом следственном действии затрагивает интересы адвокатского сообщества г. Москвы.
Отвечая на вопрос, Роберт Зиновьев подчеркнул, что рассматриваемая ситуация, безусловно, затрагивает права и интересы корпорации в целом. «Закон принимался мудрым законодателем для укрепления института адвокатуры, для соблюдения гарантий сохранения адвокатской тайны. Но в данном случае произошло с точностью до наоборот: следователь получил доступ [к документам, хранившимся в жилище адвоката] и с интересом ознакомился с адвокатскими досье и материалами, затрагивающими интересы неопределенного круга третьих лиц. Требования закона, регламентирующего адвокатскую тайну, были бесцеремонно попраны», – пояснил он.
Роберт Зиновьев также добавил, что все случаи нарушения ст. 450.1 УПК находятся на контроле у Комиссии Совета АП г. Москвы по защите прав адвокатов и у самого Совета АПМ. «Соответствующие аналитические записки мы направим главе СК России Александру Быстрыкину и генеральному прокурору Юрию Чайке, а также в Верховный Суд в части, касающейся ошибок, допускаемых судьями и уже подтвержденных судебным реагированием Мосгорсуда», – отметил он, доведя до сведения суда прецеденты признания Мосгорсудом незаконными следственных действий в отношении адвокатов в отсутствие представителей АП г. Москвы.
Несмотря на полученные разъяснения суд посчитал, что необходимо в очередной раз отложить рассмотрение дела, чтобы привлечь к участию в следующем заседании адвоката, жилище которого было подвергнуто обыску.
Отвод как стимул для суда вынести решение
Очередное заседание началось с заявления зампредседателя Комиссии АП г. Москвы по защите прав адвокатов Александра Пиховкина об отводе судьи. «В условиях, когда судья сам рассматривает заявление о своем отводе, надеяться на удовлетворение его не приходится. Мы воспользовались отводом судье как способом закрепить в судебных материалах последовательность действий председательствующего судьи при рассмотрении жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ, а также дать им свою правовую оценку. Это представляется целесообразным, если иметь в виду возможность дальнейшего обжалования решения суда. Учитывая обстоятельства, в необходимости такого обжалования сомнения у нас практически отсутствовали», – объяснил зампредседателя Комиссии целесообразность заявленного отвода.
В заявлении об отводе судьи Александр Пиховкин, в частности, напомнил, что «в соответствии с ч. 3 ст. 125 УПК РФ неявка в судебное заседание лиц, своевременно извещенных о времени и месте рассмотрения жалобы и не настаивающих на ее рассмотрении с их участием, не является препятствием для ее рассмотрения судом». Он указал, что в нарушение этого требования судья, «открыто принявший позицию следственных органов», не только допускает волокиту в рассмотрении жалобы, но и самостоятельно такую волокиту инициирует, систематически откладывая судебные заседания по основаниям, прямо противоречащим закону. «При таких обстоятельствах данная жалоба может рассматриваться бесконечно, а уголовно-процессуальные нормы нарушаться председательствующим судьей… бесконтрольно и безмерно», – подчеркивалось в заявлении об отводе.
Судья удалилась в совещательную комнату для рассмотрения заявления о своем отводе. Дальнейшие события развернулись стремительно и неожиданно. «Вернувшись в зал заседаний, председательствующий судья огласила отказ в удовлетворении заявления об отводе. Далее без паузы, на одном дыхании судья поинтересовалась у участников процесса, имеются ли еще какие-либо ходатайства или дополнения. Больше ходатайств не поступило, и суд объявил, что удаляется для принятия решения по жалобе. Такого поворота не ожидал никто из участников – ни я, ни прокурор, ни следователь. Дело в том, что никто из нас не успел выступить и толком изложить свою позицию. Достаточно сказать, что прокурор, высказывая мнение по нашему заявлению об отводе судьи, просил отказать в нем по тому основанию, что рассмотрение жалобы по существу еще не началось, и, таким образом, оснований для отвода не могло возникнуть», – рассказал «АГ» Александр Пиховкин.
Признание протокола обыска незаконным
В итоге постановлением Басманного суда г. Москвы жалоба зампредседателя Комиссии Александра Пиховкина была удовлетворена частично.
В решении (есть в распоряжении «АГ») прямо указывается, что следователь не выполнил требования ст. 450.1 УПК, «в связи с чем протокол обыска… в соответствии с которым… произведен обыск, законным признан быть не может, поскольку нарушает конституционные права и законные интересы как заявителя – представителя АП г. Москвы, так и самого адвоката [в жилище которого был произведен обыск]». Суд обязал следователя, произведшего обыск у адвоката без извещения АПМ и в отсутствие ее представителя, устранить допущенные нарушения.
«Это благоприятный и исключительно важный для корпорации вывод суда. Впервые в отечественной практике создан судебный прецедент с признанием судом того обстоятельства, что действиями (бездействием) конкретного следователя по конкретному уголовному делу могут быть нарушены права не только его участника или прямо связанных с ним лиц, но и конституционные права всех вместе и каждого в отдельности участника адвокатского сообщества субъекта Федерации. Соответственно, и надлежащим заявителем жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ может являться представитель адвокатской палаты, действующий не в защиту и в интересах неопределенного лица, а в защиту прав и интересов всех членов АП региона, – подчеркнул Александр Пиховкин. – Такой подход полностью отвечает духу ст. 450.1 УПК РФ, согласно которой представитель палаты действует в защиту определенного адвоката постольку, поскольку защищает адвокатскую привилегию в целом».
Вместе с тем суд отметил, что «не подлежат обжалованию в порядке ст. 125 УПК РФ решения и действия (бездействие) должностных лиц, полномочия которых не связаны с осуществлением уголовного преследования в досудебном производстве по уголовному делу <…> По смыслу закона следует, что если лицо не согласно с постановлением прокурора или руководителя следственного органа, вынесенным в соответствии со ст. 124 УПК, то предметом судебного обжалования выступает не сам по себе отказ прокурора или руководителя следственного органа в удовлетворении обращения лица, а непосредственно те действия (бездействие) и решения органов дознания, их должностных лиц или следователя, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию».
При таких обстоятельствах, сделал вывод суд, требования относительно признания незаконности постановления СК России об отказе в удовлетворении жалобы не подлежат рассмотрению в порядке, установленном ст. 125 УПК, ввиду отсутствия предмета проверки.
Суд также не усмотрел законных оснований для вынесения частного постановления в адрес должностных лиц ГСУ СК РФ, «ответственных за прямое отрицание обязанности правоохранительных органов извещать адвокатскую палату о мероприятиях и действиях в отношении адвоката», о чем просил Александр Пиховкин в своей жалобе. «Судом при рассмотрении жалобы не установлено систематических нарушений норм уголовно-процессуального закона и конституционных прав заявителя», – указано в вынесенном постановлении.
По мнению зампредседателя Комиссии, в этом заключается непоследовательность судебного решения: признав фактически незаконность обыска, суд вместе с тем не счел возможным признать незаконность постановления заместителя руководителя главка СК РФ, закрепившего в порядке ст. 124 УПК РФ законность действий следователя по производству обыска у адвоката, а кроме того – давшего разъяснения, согласно которым адвокатские палаты должны сами предвосхищать его место и время. «В судебной жалобе я указывал, что далеко не все представители Палаты обладают такими паранормальными способностями, и я в том числе. То, что суд считает по-другому, мне лестно, но не отвечает действительности», – отметил он.
Вывод суда о том, что «не подлежат обжалованию в порядке ст. 125 УПК РФ решения и действия (бездействие) должностных лиц, полномочия которых не связаны с осуществлением уголовного преследования в досудебном производстве по уголовному делу», Александр Пиховкин назвал обоснованным, но неприменимым к данным обстоятельствам. «Мы обжаловали постановление прямого руководителя следователя, заместителя начальника центрального управления СК, в котором расследуется уголовное дело. Более того, именно указанный замруководителя ГУ СК РФ по расследованию особо важных дел против госвласти и в сфере экономики счел необходимым для себя выразить позицию по моим замечаниям в протоколе следственного действия, рассмотрев их в порядке ст. 124 УПК РФ. При таких обстоятельствах вывод суда об отсутствии связи между решением этого должностного лица и осуществлением уголовного преследования представляется ошибочным», – пояснил он.
Зампредседателя Комиссии добавил, что еще один довод, оставленный судом без внимания, – это статус должностного лица, постановление которого обжаловалось. «Очевидно, что заместитель руководителя ГУ СК РФ по расследованию особо важных дел против госвласти и в сфере экономики является высокопоставленным сотрудником центрального аппарата СКР, и его решения по конкретной жалобе отражают его принципиальную позицию по соответствующим вопросам правоприменения вообще. Также очевидно, что такие решения руководителя принимаются во внимание всеми следователями указанного главка. Из обжалованного нами постановления фактически следует, что “спасение утопающих – дело рук самих утопающих”: ст. 450.1 УПК РФ защищает адвокатов, и, следовательно, адвокаты должны самостоятельно изыскивать способы применения указанной нормы закона, а на следственные органы возложена лишь функция решения вопроса о допуске представителя Палаты к участию в следственном действии. Это не так. Но именно такую позицию “засилил” суд первой инстанции», – заключил он.
***
Александр Пиховкин рассказал «АГ», что 23 марта Комиссией АП г. Москвы по защите прав адвокатов были получены копия постановления суда, копия протокола судебного заседания, и впервые с 20 ноября 2017 г. у представителей Комиссии появилась возможность ознакомиться с материалами дела.
«У нас возникло много вопросов. Они касаются как мотивировки судебного постановления, так и документов, обнаруженных нами в материалах дела, – указал он. – Оказывается, в деле присутствуют возражения следователя, переписка суда и указанного ГУ СКР, сведения о судебных заседаниях, проведенных без извещения и участия заявителя. Ничего этого ранее мы не знали».
Он добавил, что решение об обжаловании судебного акта будет принято после соответствующего исследования и анализа совокупности всех материалов дела в установленные законом сроки.
