28 октября Верховный Суд вынес Определение № 32-КГ24-11-К1, в котором разъяснил, что необходимо учитывать при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному.
Апелляция отменила обвинительный приговор
В 2016 г. в многоквартирном доме погибли люди. Управляющей компанией МКД было ООО «Приволжское-Плюс». Директор общества – Геннадий Слободянников.
5 ноября 2016 г. старший следователь следственного отдела по г. Энгельсу СУ СК России по Саратовской области возбудил уголовное дело по факту смерти нескольких человек в отношении неустановленных лиц по признакам преступления по ч. 3 ст. 238 УК, то есть оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, повлекших по неосторожности смерть двух и более лиц. 23 августа 2017 г. постановлением старшего следователя Геннадию Слободяникову была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. 2 сентября мужчине было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК.
Приговором Энгельсского районного суда Саратовской области от 22 июня 2018 г. Геннадий Слободяников был признан виновным, ему было назначено наказание в виде трех лет лишения свободы с отбыванием наказания в ИК общего режима. До вступления приговора в законную силу осужденному была изменена мера пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на заключение под стражу. Под стражу его взяли в зале суда.
18 декабря 2018 г. Саратовский областной суд отменил приговор. Уголовное дело было возвращено прокурору г. Энгельса Саратовской области в порядке ст. 237 УПК для устранения препятствий его рассмотрения судом. Мера пресечения в виде заключения под стражу Геннадию Слободяникову была изменена на подписку о невыезде и надлежащем поведении.
25 октября 2020 г. следователь по особо важным делам вынес постановление о прекращении уголовного преследования Геннадия Слободяникова по п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК в связи с отсутствием в его деянии состава преступления, за ним было признано право на реабилитацию. Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении была отменена.
Суды взыскали 1,8 млн руб. в качестве компенсации морального вреда
Геннадий Слободяников обратился в суд с иском к Министерству финансов РФ о взыскании на основании ст. 151, п. 1 ст. 1070, ст. 1101 ГК компенсации морального вреда в размере 3 млн руб. Он ссылался на то, что в связи с длительным уголовным преследованием испытывал физические и нравственные страдания, выразившиеся в ухудшении состояния здоровья и обострении хронических заболеваний. Кроме того, был нанесен ущерб его деловой репутации, незаконное уголовное преследование привело к банкротству возглавляемого им ООО «Приволжское-Плюс». В результате избрания меры пресечения в виде подписки о невыезде, а затем содержания под стражей он был лишен права на свободу передвижения, не имел возможности общаться со своими родственниками и проявлять о них заботу.
Руководствуясь ст. 151, п. 1 ст. 1070, ст. 1071, 1100, 1101 ГК, п. 21 Постановления Пленума ВС от 29 ноября 2011 г. № 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», суд взыскал с Минфина России компенсацию морального вреда в размере 1,8 млн руб. за счет средств казны Российской Федерации в пользу Геннадия Слободяникова ввиду его незаконного уголовного преследования и признания за ним права на реабилитацию.
Определяя размер компенсации, суд указал, что принял во внимание устные и письменные объяснения истца и учел длительность его уголовного преследования, которое негативно повлияло на репутацию Геннадия Слободяникова, положительно характеризуемого и занимающего руководящую должность, привело к ухудшению состояния его здоровья. Применение к нему мер пресечения, в том числе в виде заключения под стражу, оказало отрицательное и неизгладимое влияние на его физическое, моральное и психологическое состояние, сделало невозможным проявление заботы о семье. Отклоняя доводы представителя Минфина России о том, что истец не обосновал размер компенсации морального вреда, который является завышенным, не представил доказательств, подтверждающих причинение нравственных страданий, суд первой инстанции сослался на то, что сам факт незаконного привлечения к уголовной ответственности свидетельствует о нарушении прав Геннадия Слободяникова и о причинении ему нравственных страданий.
Апелляция согласилась с выводами первой инстанции и посчитала несостоятельными доводы апелляционных жалоб представителей Минфина России и СУ СК РФ по Саратовской области о непредставлении Геннадием Слободяниковым доказательств, подтверждавших степень его физических и нравственных страданий, причиненных в результате незаконного уголовного преследования. Суд апелляционной инстанции принял и приобщил к материалам дела в качестве дополнительных доказательств копии документов из уголовного дела, перечислив их в судебном постановлении, и полагал, что размер компенсации морального вреда определен с учетом всех обстоятельств по делу. Кассация оставила без изменения эти решения.
ВС направил дело на новое рассмотрение
Представитель Минфина России обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд. Изучив материалы дела, со ссылкой на п. 21 постановления Пленума ВС от 29 ноября 2011 г. № 17 Судебная коллегия по гражданским делам ВС разъяснила, что при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному судам необходимо учитывать степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, иные заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, и другие обстоятельства, имеющие значение при определении размера компенсации морального вреда, а также требования разумности и справедливости. Мотивы принятого решения о компенсации морального вреда должны быть указаны в решении суда.
Как отметила Судебная коллегия, в п. 42 Постановления Пленума ВС от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» даны разъяснения о том, что моральный вред, причиненный в связи с незаконным или необоснованным уголовным или административным преследованием, может проявляться, например, в возникновении заболеваний в период незаконного лишения истца свободы, его эмоциональных страданиях в результате нарушений со стороны государственных органов и должностных лиц прав и свобод человека и гражданина, в испытываемом унижении достоинства истца как добросовестного и законопослушного гражданина, ином дискомфортном состоянии, связанном с ограничением прав истца на свободу передвижения, выбор места пребывания, изменением привычного образа жизни, лишением возможности общаться с родственниками и оказывать им помощь, распространением и обсуждением в обществе информации о привлечении лица к уголовной или административной ответственности, потерей работы и затруднениями в трудоустройстве по причине отказов в приеме на работу, сопряженных с фактом возбуждения в отношении истца уголовного дела, ограничением участия истца в общественно-политической жизни.
При определении размера компенсации судам в указанных случаях надлежит учитывать в том числе длительность и обстоятельства уголовного преследования, тяжесть инкриминируемого истцу преступления, избранную меру пресечения и причины избрания определенной меры пресечения, длительность и условия содержания под стражей, однократность и неоднократность такого содержания, вид и продолжительность назначенного уголовного наказания, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, личность истца, ухудшение состояния здоровья, нарушение поддерживаемых истцом близких семейных отношений с родственниками и другими членами семьи, лишение его возможности оказания необходимой им заботы и помощи, степень испытанных нравственных страданий.
Из положений ч. 1 ст. 134, ч. 2 ст. 136 УПК, ст. 151, п. 1 ст. 1070, п. 1 ст. 1099, ст. 1100, п. 2 ст. 1101 ГК и разъяснений Пленума ВС следует, пояснил Верховный Суд, что основания возникновения права гражданина на реабилитацию, порядок признания этого права и возмещения гражданину вреда, связанного с уголовным преследованием, закреплены в УПК, устанавливающем в том числе, что иски за причиненный реабилитированному моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства. В ГК содержатся положения об ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, а также нормы, определяющие основания, способы и размеры компенсации морального вреда. Ввиду того, что закон устанавливает лишь общие принципы определения размера компенсации морального вреда, суду при разрешении спора необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности, справедливости и соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон спорного правоотношения. Соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.
Таким образом, указал ВС, если суд в рамках гражданского судопроизводства признал доказанным факт причинения гражданину морального вреда в результате указанных в п. 1 ст. 1070 ГК незаконных действий органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда и пришел к выводу о необходимости присуждения ему денежной компенсации, то в судебном акте должны быть приведены мотивы, обосновывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемой заявителю, исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесенных истцом физических или нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, и иных заслуживающих внимания обстоятельств конкретного дела, при этом оценка таких обстоятельств не может быть формальной.
Суд добавил, что компенсация морального вреда, определяемая судом в денежной форме, должна быть соразмерной и адекватной обстоятельствам причинения морального вреда потерпевшему, должна обеспечить баланс частных и публичных интересов с тем, чтобы выплата компенсации морального вреда одним категориям граждан не нарушала бы права других категорий граждан, с учетом того, что казна Российской Федерации формируется в соответствии с законодательством за счет налогов, сборов и платежей, взимаемых с граждан и юридических лиц, которые распределяются и направляются как на возмещение вреда, причиненного государственными органами, так и на осуществление социальных и других значимых для общества программ, для оказания социальной поддержки гражданам, на реализацию прав льготных категорий граждан.
Верховный Суд отметил, что суды первой и апелляционной инстанций, взыскивая с Минфина России за счет средств казны РФ компенсацию морального вреда в размере 1,8 млн руб., неправильно применили приведенные нормативные положения и не учли разъяснения Пленума ВС. Они сослались на факт реабилитации Геннадия Слободяникова, но не оценили в совокупности конкретные незаконные действия причинителя вреда, не соотнесли их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, не учли заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности, справедливости и соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. Суды первой и апелляционной инстанций лишь формально перечислили ряд обстоятельств общего характера, которые учитываются при определении размера компенсации морального вреда, − длительность уголовного преследования, применение к Геннадию Слободяникову мер пресечения в виде подписки о невыезде, надлежащем поведении и в виде заключения под стражу, но не привели каких-либо доказательств, свидетельствующих о степени и характере перенесенных истцом в связи с этими обстоятельствами физических и нравственных страданий.
Судебная коллегия разъяснила, что исходя из ч. 1 и 2 ст. 56, ч. 1 ст. 57, ч. 1 и 4 ст. 67, ч. 4 ст. 198 ГПК, каждая сторона спора должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается, как на основания своих требований и возражений. Суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать. Он также вправе предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства. При этом бремя доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела, между сторонами спора подлежит распределению судом на основании норм материального права, регулирующих спорные отношения, с учетом требований и возражений сторон. Для обеспечения вынесения законного и обоснованного решения суд обязан всесторонне и полно исследовать доказательства, установить фактические обстоятельства и правильно применить законодательство.
Между тем, указал ВС, выводы судов первой и апелляционной инстанций о размере взысканной в пользу Геннадия Слободяникова компенсации морального вреда требованиям процессуального закона не отвечают, поскольку основаны лишь на приводимых самим истцом в исковом заявлении доводах об обстоятельствах, касающихся его уголовного преследования, и не подтверждены какими-либо доказательствами.
Так, отметил Верховный Суд, суд первой инстанции, высказав суждение о том, что незаконное уголовное преследование негативно повлияло на репутацию Геннадия Слободяникова, привело к ухудшению состояния его здоровья, а применение к нему мер пресечения, в том числе в виде заключения под стражу, оказало отрицательное и неизгладимое влияние на его физическое, моральное и психологическое состояние, сделало невозможным проявление заботы о семье, в нарушение требований ст. 56 ГПК эти обстоятельства в качестве юридически значимых не определил и не устанавливал, ограничившись цитированием доводов Геннадия Слободяникова из его искового заявления. Суд также не распределил бремя доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела, между сторонами и не предложил Геннадию Слободяникову представить доказательства тех обстоятельств, на которые он ссылался в обоснование своих требований, как то предписано ч. 1 ст. 57 ГПК. Соответственно, эти обстоятельства не были предметом исследования суда первой инстанции при разрешении спора.
Отклоняя доводы представителя Министерства финансов РФ о том, что истец не обосновал размер компенсации морального вреда, который является завышенным, не представил доказательств, подтверждающих причинение ему нравственных страданий, суд первой инстанции сослался на то, что сам факт незаконного привлечения к уголовной ответственности свидетельствует о нарушении прав Геннадия Слободяникова и о причинении ему нравственных страданий. Однако, подчеркнул ВС, данный вывод сделан без учета того, что в судебном акте должны быть приведены мотивы, обосновывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемой заявителю, исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесенных истцом физических или нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, и иных заслуживающих внимания обстоятельств конкретного дела, при этом оценка таких обстоятельств не может быть формальной.
Как заметила Судебная коллегия, суд первой инстанции вопреки положениям ст. 198 ГПК не указал в постановлении мотивов, по которым отклонил доводы представителя Минфина России о том, что истцом не доказан факт ухудшения состояния его здоровья вследствие уголовного преследования, поскольку у него и до привлечения его к уголовной ответственности имелся ряд хронических заболеваний. Не представлено Геннадием Слободяниковым и доказательств того, что незаконным уголовным преследованием нанесен ущерб его деловой репутации, оказано негативное влияние на отношение к нему окружающих. Представитель Минфина России также отмечал, что в период, когда следственными органами Геннадию Слободяникову была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, он не был ограничен в свободе передвижения, ведении прежнего образа жизни, осуществлении трудовой деятельности, доказательств обращения истца к следователю с ходатайством о разрешении покинуть постоянное или временное место жительства, в удовлетворении которого ему было отказано, в материалы дела не было представлено.
Кроме того, добавил Верховный Суд, суд первой инстанции оставил без правовой оценки доводы представителя Министерства финансов РФ о том, что обязанность по соблюдению предусмотренных законом требований разумности и справедливости должна обеспечить баланс частных и публичных интересов с тем, чтобы реабилитированному лицу максимально возмещался причиненный моральный вред и чтобы выплата компенсации морального вреда одним категориям граждан не нарушала бы права других категорий граждан, не допускала неосновательного обогащения потерпевшего.
ВС отметил, что аналогичные доводы были заявлены и в апелляционной жалобе представителя Минфина России на решение первой инстанции, однако в постановлении апелляционного суда не содержится выводов по результатам рассмотрения данных доводов апелляционной жалобы, как того требует ст. 329 ГПК. Апелляция ограничилась лишь перечислением копий документов из уголовного дела в отношении Геннадия Слободяникова и формально указала, что довод апелляционной жалобы представителя Министерства финансов о непредставлении реабилитированным доказательств, подтверждающих степень его физических и нравственных страданий, причиненных в результате незаконного уголовного преследования, является несостоятельным, поскольку размер компенсации морального вреда в сумме 1,8 млн руб., подлежащей возмещению истцу, определен судом первой инстанции с учетом всех обстоятельств по делу. В нарушение ч. 3 ст. 329 ГПК апелляционный суд также проигнорировал доводы представителя СУ СК РФ по Саратовской области о том, что судом первой инстанции в постановлении не указано, в чем именно выразились физические и нравственные страдания Геннадия Слободяникова, связанные с незаконным уголовным преследованием, а также о том, что взысканная в пользу истца сумма компенсации морального вреда является завышенной и не отвечает требованиям разумности и справедливости.
Таким образом, Верховный Суд отменил решения трех инстанций и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Эксперты о деле
Адвокат АП Чукотского автономного округа Игорь Кустов посчитал определение Верховного Суда неоднозначным. С одной стороны, он положительно оценил доводы ВС, согласно которым судам не стоит формально относиться к рассмотрению дел подобных категорий, так как зачастую суды не рассматривают обстоятельства дела, а возражения министерства финансов сводится только к тому, что реабилитированный должен быть доволен уже тем, что в отношении него вынесен оправдательный приговор. «Я согласен и с тем, что в каждом случае судам необходимо определять степень нарушения закона теми или иными правоохранительными органами, так как в одном случае оправданный “всего лишь” находился под подпиской о невыезде, в другом – долгое время находился под стражей, его бизнес обанкротился. В данном случае это совершенно неизмеримые понесенные моральные страдания. По вышеуказанным критериям я полностью поддерживаю рассматриваемое определение», − прокомментировал адвокат.
С другой стороны, Игорь Кустов констатировал факт того, что в настоящее время государство, в том числе Верховный Суд, взяли курс на снижение сумм, подлежащих возмещению в качестве компенсации морального вреда реабилитируемым. «При этом в связи с общим мизерным количеством оправдательных приговоров, выносимых в судебной системе России, направление вектора на снижение сумм моральных компенсаций, подлежащих выплатам реабилитируемым лицам, вызывает лишь печаль», − заключил он.
«Абстрагируясь от фактических обстоятельств отдельно взятого дела, судебное постановление заслуживает профессионального обсуждения. Мотивировочная часть определения грешит теми же изъянами, которые указываются в качестве обоснования отмены постановлений нижестоящих судов», − полагает адвокат АП Московской области Павел Царьков.
Он отметил, что Верховный Суд не привел доводов, почему конкретная присужденная по делу компенсация морального вреда является несоразмерной ущербу, причиненному незаконным привлечением гражданина к уголовной ответственности. «В отсутствие такого обоснования возникает ощущение отмены правильного по существу решения по формальным соображениям оценочного и размытого характера. Вызывает сожаление и критика критерия, согласно которому сам факт незаконного привлечения к уголовной ответственности с избранием в качестве меры пресечения содержания под стражей свидетельствует о причинении морального вреда и не требует отдельного доказывания ввиду очевидности и общеизвестности. Дискуссионным является подход к распределению бремени доказывания, при котором причинитель вреда (государство) придирчиво взвешивает уместный размер полагающейся гражданину компенсации, заставляя потерпевшего специально доказывать степень своих субъективных нравственных страданий», − резюмировал Павел Царьков.
