Оптимизм или юридическая истина?

ОПТИМИЗМ ИЛИ ЮРИДИЧЕСКАЯ ИСТИНА?

Дело защитника Владимира Дворяка по-прежнему в фокусе внимания адвокатского сообщества

Завершая публикацию «Следственный беспредел», вышедшую в «АГ» № 10 (171) в прошлом году, о привлечении адвоката АП Республики Хакассия Владимира Дворяка к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ и правовом анализе положений ст. 161 УПК РФ, ее автор выразил уверенный оптимизм в благополучном исходе дела при его рассмотрении судом по существу. Однако 4 февраля 2015 г. мировой судья судебного участка № 7 г. Абакана приговорил хакасского правозащитника к обязательным работам сроком в 400 часов.

Хотя указанный приговор не вступил в законную силу и обжалован защитой, мой оптимизм пока не оправдался.

Примечательно, что после моей статьи уже в этом году в «АГ» вышло еще несколько публикаций о проблеме трактовки положений ст. 161 УПК РФ и ст. 310 УК РФ.

Так, в своих материалах «Адвокаты в группе риска» (см.: АГ. № 2 (187)) и «Намордник для адвоката» (см.: АГ. № 5 (190)) коллеги  – адвокат АП Свердловской области Сергей Колосовский и адвокаты АП Московской области Игорь Исаев и Андрей Перов – с детальным знанием предмета проанализировали не только положения ст. 161 УПК РФ, но и трактовку, данную этим положениям Конституционным Судом РФ. В своем определении от 21 декабря 2004 г. № 467-О по жалобе гражданина П.Е. Пятничука КС РФ установил недопустимость возложения на обвиняемого обязанности давать подписку о неразглашении без разрешения уполномоченных лиц данных предварительного расследования, которые стали ему известны, и последующее привлечение к уголовной ответственности за их разглашение.

При этом авторы солидарны с тем, что по смыслу конституционного права на защиту все права, принадлежащие обвиняемому, корреспондируются его защитнику. Сергей Колосовский справедливо приводит в обоснование своих выводов трактовку Совета АП Москвы, который в Обзоре дисциплинарной практики по состоянию на 13 сентября 2007 г. указал следующее: «уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает обязанности адвоката-защитника давать подписку о неразглашении материалов уголовного дела, кроме случая, когда в них содержится государственная тайна и защитник не имеет соответствующего допуска к указанным сведениям (ч. 5 ст. 49, ч. 3 ст. 53, ст. 161 УПК). Неисполнение обязанности, которую закон не возлагает на защитника, нарушением порядка уголовного судопроизводства не является».

С моей точки зрения, заслуживает особого внимания и применения в практической деятельности уже опробованное коллегой Сергеем Колосовским обращение к следователю конкретизировать данные, которые следователь требует не разглашать.

В связи с этим и с уже состоявшейся практикой осуждения адвоката по ст. 310 УК РФ полагаю, что итогом обсуждения проблемы применения следствием ст. 161 УПК РФ должны стать рекомендации Совета ФПА по действиям адвоката при попытке отобрать подписку о неразглашении данных предварительного расследования о требовании детальной конкретизации следователем, какие данные адвокат разглашать не вправе.

Обоснованными считаю и предложения Игоря Исаева и Андрея Перова по изменению редакции ст. 161 УПК РФ путем включения в нее положения об обязанности следователя выносить мотивированное постановление в случае необходимости применения подписки о неразглашения данных предварительного расследования с конкретизацией материалов дела, на которые она распространяется.

Судебная практика по ст. 310 УК РФ
Только, на мой взгляд, коллеги оказались неправы, указав в своей публикации на полное отсутствие судебной практики по ст. 310 УК РФ, поскольку мы знаем уже не об одном судебном прецеденте, чрезвычайно опасном для нашего сообщества.

Так, помимо приговора в отношении адвоката Владимира Дворяка имеется факт рассмотрения судом уголовного дела адвоката АП Московской области Георгия Антонова по той же ст. 310 УК РФ. Ну и как же мировой судья судебного участка № 7 г. Абакана Республики Хакасия Т.В. Канзычакова, осуждая адвоката Владимира Дворяка по ст. 310 УК РФ, оценила доводы наших публикаций и те же доводы защиты? Да совершенно иным образом.

В частности, довод о том, что следователь не конкретизировал материалы уголовного дела, не подлежащие разглашению, судья посчитала несостоятельным, «поскольку к данным предварительного расследования относятся все без исключения сведения, имеющие значение для уголовного дела, в отношении которых … следователь … согласие на их разрешение не давал».

Полагаю, что именно такой вывод суда, в принципе соответствующий действующей редакции ст. 161 УПК РФ и практике ее сегодняшнего применения следствием, актуализирует не только необходимость конкретизации материалов, на которые распространяется требование о неразглашении, но и реализации предложений по изменению самой редакции статьи.

Интересно, что, по мнению судьи, факт разглашения адвокатом данных, которые были ранее разглашены в открытом судебном заседании самим следователем, не имеет никакого значения, «поскольку проведение открытого судебного заседания не свидетельствует о том, что Дворяк В.Г. был вправе разглашать ставшие ему известные сведения…», и мотивировано это обязанностью, возникшей у него как у действующего адвоката в связи с данной им подпиской.

Борис ЗОЛОТУХИН,
адвокат, член Совета АП Белгородской области, эксперт ФПА РФ

Полный текст статьи читайте в печатной версии «АГ» № 8 за 2015 г.