Реабилитации не подлежит

РЕАБИЛИТАЦИИ НЕ ПОДЛЕЖИТ

Суды зачастую исходят лишь из факта содеянного, не утруждая себя анализом и оценкой умысла виновного

На устранение ошибки суда первой инстанции потребовалось два года, хотя позицию защиты о неверной квалификации содеянного на всех этапах судебного разбирательства поддерживала прокуратура – от государственного обвинителя, принимавшего участие в суде первой инстанции, до заместителя Генерального прокурора РФ. При этом обнаружилось множество неустраненных противоречий и взаимоисключающих показаний по делу.

Фабула дела
Приговор для Максима Кузьмина был скорым и неожиданным. Он надеялся, что суд, в отличие от следствия, разберется по закону и по справедливости, поэтому пришел на суд в костюме и галстуке. Но трагически просчитался. Суд не был справедлив, зато приговор был суров – 6 лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима. Собственно, приговор был бы не таким жестким, если бы Максим действительно совершил то, в чем его обвиняли – причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Поскольку по этой статье предусмотрено лишение свободы до 15 лет, преступление относится к категории особо тяжких.

Так что многие скажут – легко отделался.

И ошибутся, как ошибся Кузьминский районный суд г. Москвы, вынося приговор. Правда, в последний момент что-то дрогнуло в душе судьи Г.Е. Гончар, и она не только вынесла относительно «мягкий» приговор, но и указала в нем, что имеются основания в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ для изменения категории данного преступления – с особо тяжкого на тяжкое. Иначе пришлось бы Кузьмину сидеть в исправительной колонии строгого режима, а между отбыванием наказания строгого или отбыванием наказания общего режима – огромная дистанция.

Но почему суд, уверенный, что Кузьмин действительно подлежит ответственности по ч. 4 ст. 111 УК РФ, решил облегчить его участь? Потому, что наш суд «самый гуманный в мире»? Это вряд ли. Полагаем, что суд сомневался в правильности квалификации действий Кузьмина по ч. 4 ст. 111 УК РФ, но не решился применить ч. 1 ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности». В этом случае неизбежны жалобы родственников потерпевшего. Дело в том, что к моменту рассмотрения дела в суде истекли сроки давности по данной статье и Кузьмин освобождался бы от уголовной ответственности в связи с их истечением.

Судебная практика в подобных случаях, к сожалению, противоречива. В целом ряде аналогичных случаев суды законно и обосновано применяют ч. 1 ст. 109 УК РФ.

Кузьмину не повезло.

Неприязненные отношения
В приговоре, чтобы обосновать применение ч. 4 ст. 111 УК РФ, суд констатировал, что действия Кузьмина носили умышленный характер, а в качестве мотива установил, что имели место внезапно возникшие неприязненные отношения.

Материалами уголовного дела установлено, что избитый часом ранее группой неизвестных лиц (которых следствие безуспешно ищет до сих пор), весь в крови и грязи потерпевший пытался проникнуть в уже закрытый для посетителей развлекательный комплекс. В обязанности же Кузьмина (он работал охранником) входило не пускать подобных посетителей в комплекс, тем более, он уже был закрыт.

Видимого повода для неприязненных отношений в материалах уголовного дела не имелось. Не выявлено их и в ходе судебного следствия. Упоминание о неприязненных отношениях появилось в приговоре лишь на основе умозаключений суда и доказательствами не подтверждалось.

В приговоре суд указал, что Кузьмин осознавал общественно опасный характер своих действий, желал их наступления и имел умысел на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Умысел – обстоятельство, подлежащее обязательному доказыванию. Только доказывать его никто не стал. В приговоре он также не обоснован и без каких-либо серьезных оснований суд указал, что умысел Кузьмина был направлен на причинение здоровью потерпевшего именно тяжкого вреда. На чем основывается вывод суда о том, что умысел Кузьмина был направлен именно на причинение тяжкого, а не средней тяжести или легкого вреда здоровью? В приговоре должного обоснования данному обстоятельству не было.

С утверждением суда в приговоре о том, что Кузьмин имел умысел на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, не согласился даже государственный обвинитель, посчитавший в этой части приговор незаконным и подлежащим изменению. В кассационном представлении он указал, что суд вышел за пределы предложенной государственным обвинителем квалификации, и просил суд кассационной инстанции внести в установочную часть приговора изменения, «поскольку в ходе судебного разбирательства установлено, что Кузьмин не желал наступления тяжкого вреда здоровью потерпевшего». Подобное требование государственного обвинителя в кассационном представлении – по сути, отказ от обвинения Кузьмина в конкретно определенной части. Тем не менее судебные инстанции учитывать это отказались.

Взаимоисключающие показания и противоречия
В приговоре суд обосновывает свой вывод тем, что Кузьмин нанес удар в плечо потерпевшему с силой, после чего тот «с приданным ему в результате удара ускорением упал головой назад, ударившись при этом свободно подвижной головой о ступеньку лестничного марша...» Это обстоятельство требовало более тщательной судебной проверки, которая показала бы, что утверждение об ударе о ступеньку лестничного марша не соответствует материалам уголовного дела.

При осмотре места происшествия точные размеры лестничной площадки перед входом из-за халатности следствия не зафиксированы. Вход и площадка перед ним впоследствии были перестроены и в настоящее время о размерах площадки, в частности о расстоянии от входной двери до верхней ступеньки лестницы, можно судить лишь из анализа иных материалов уголовного дела, которые суд первой инстанции не учел и не оценил.

Фотографии к протоколам следственных действий дают общее представление о расположении и действительных размерах площадки перед входом в развлекательный комплекс именно на момент трагедии. Очевидно, что площадка немаленького размера и расстояние между входной дверью и краем верхней ступени составляет около трех метров. Именно такое расстояние указал в ходе судебного следствия один из главных свидетелей обвинения Т.

Утверждение свидетелей обвинения об ударе потерпевшего головой о верхнюю ступеньку не согласуется с показаниями этих же самых свидетелей о том, что ноги упавшего потерпевшего мешали закрыть дверь в развлекательный комплекс.

Свидетель обвинения П. в ходе судебного следствия высказал в одних и тех же показаниях два противоречивых, взаимоисключающих утверждения, оставшихся без анализа и оценки суда. Он свидетельствовал: «от удара Кузьмина потерпевший упал на спину навзничь, и я услышал, как его голова задней частью ударилась о край ступеньки, а Кузьмин в это время закрыл дверь клуба». На вопрос государственного обвинителя в суде П. ответил – «когда потерпевший упал от удара Кузьмина, он мешал своим телом закрыть дверь в клуб, но Кузьмин отодвинул его в сторону от дверей клуба».

Какого же роста должен был быть потерпевший, если площадка от края ступеньки до двери была размером около трех метров, ноги потерпевшего мешали закрыть дверь, а головой он ударился о край ступеньки? По логике приговора, его рост, по любым подсчетам, должен быть не менее трех (!) метров. Но рост потерпевшего зафиксирован в заключениях судебно-медицинской экспертизы и составляет 195 см.

Суд первой инстанции противоречия не устранил, а вышестоящие судебные инстанции данное фактическое обстоятельство проигнорировали.

В свете проведенного ситуационного анализа становится ясно, что суды ошибались, характеризуя действия Кузьмина как умышленные.

И если ноги потерпевшего действительно мешали Кузьмину закрыть дверь, все должно было происходить в дверях, а голова потерпевшего реально не могла удариться о край верхней ступеньки. Кроме того, по всем законам физики, получив спереди сильный, как утверждал суд в приговоре, удар в верхнюю часть туловища, человек падает назад, но никак не вперед. Совместить нахождение головы потерпевшего на ступенях и одновременно ног в дверях развлекательного комплекса невозможно. При этом понятно, что «при приданном ускорении» телу потерпевшего его ноги также должны были ускоряться вслед за телом, а не перемещаться назад в развлекательный комплекс.

Исходя из этого, защита утверждала, что в приговоре совершенно безосновательны, более того, парадоксальны утверждения об умышленных, осознанных действиях Кузьмина и что он должен был предвидеть последствия в виде тяжкого вреда здоровью.

Умысел и предвидение Кузьмина никак не могли быть направлены на результат из области фантастики. Кроме того, следовало учесть, что, желая причинить тяжкий вред здоровью, не ударяют в плечо, а находят более уязвимые места.

Поскольку у суда не было фактических оснований считать, что умысел Кузьмина был направлен на причинение именно тяжкого вреда здоровью, то такие действия следовало рассматривать как неосторожное причинение смерти и квалифицировать по ч. 1 ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности».

Защита утверждала также, что суд неверно истолковал применительно к фактическим обстоятельствам дела две судебно-медицинские экспертизы. Эксперты четко установили причину смерти потерпевшего, которая никак не связана с выводами суда об умышленном причинении Кузьминым тяжкого вреда здоровью. Между ударом Кузьмина в левое плечо потерпевшего и его смертью отсутствует прямая причинно-следственная связь.

Причиной смерти потерпевшего по заключению экспертов явилась «черепно-мозговая травма».

Заключения двух судебно-медицинских экспертиз и материалы уголовного дела свидетельствовали о том, что смерть потерпевшего оказалась следствием не удара Кузьмина, а падения и удара головой, и отвечать он должен лишь за удар, а не за последствия, которых предвидеть не мог и которых не желал. Удар в плечо не мог представлять серьезного вреда для здоровья потерпевшего.

Обращение в Верховный Суд РФ
Перечисленные доводы позволили защите упорно и последовательно оспаривать приговор как незаконный. Неверная квалификация действий Кузьмина, наличие множества неустраненных противоречий и взаимоисключающих показаний по делу дали защите основания просить Верховный Суд РФ о возбуждении надзорного производства. Одновременно были поданы жалобы в органы прокуратуры, которые позицию защиты активно поддержали. Однако президиум Московского городского суда, куда было передано дело, с доводами заместителя прокурора г. Москвы и адвокатов не согласился и оставил приговор без изменения.

С выводами президиума Московского городского суда не согласилась не только защита Кузьмина, но и заместитель Генерального прокурора – постановление президиума обжаловано в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ, которая приговор и последующие судебные решения также оставила без изменения. Но принято такое решение было не единогласно. Уникальный случай, но один из трех судей высказал особое мнение. В нем констатировано, что материалы уголовного дела не свидетельствуют о наличии у Кузьмина умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Жалуемся в президиум Верховного Суда РФ, который доводы защиты и прокуратуры услышал и понял. Поскольку, по мнению президиума, допущенные судом нарушения являются существенными, повлиявшими на исход дела, 3 декабря 2014 г. приговор и последующие судебные решения изменены. Действия Кузьмина переквалифицированы с ч. 4 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 109 УК РФ. В связи с тем, что со дня совершения преступления до поступления дела в суд прошло более двух лет, срок давности не приостанавливался, уголовное дело в отношении Кузьмина на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ прекращено ввиду истечения сроков давности уголовного преследования и из-под стражи он освобожден.

Горький осадок
Казалось, справедливость восторжествовала, и адвокат может быть доволен своей работой по данному делу. Это действительно так, но остался осадок.

Почему, чтобы устранить ошибку суда первой инстанции в квалификации содеянного Кузьминым, потребовалось более двух лет? И это при том, что позицию защиты о неверной квалификации на всех этапах судебного разбирательства поддерживала прокуратура – от государственного обвинителя, принимавшего участие в суде первой инстанции, до заместителя Генерального прокурора Российской Федерации.

По нашему мнению, все идет от того, что умысел на совершение преступления очень часто и не пытаются доказывать. Суды, идя на поводу у следствия, зачастую исходят лишь из факта содеянного, не утруждая себя анализом и оценкой умысла виновного. Так всем проще. Кроме осужденного.

Осадок остался и потому, что Кузьмин, просидевший в местах лишения свободы около двух с половиной лет, не имеет права на реабилитацию, предусмотренную главой 18 УПК РФ, поскольку уголовное дело прекращено по нереабилитирующим обстоятельствам – по причине истечения сроков давности.

Однако это никак не укладывается в голове Кузьмина. Ведь если бы суд первой инстанции изначально правильно квалифицировал его действия, он в связи с истечением сроков давности должен был быть освобожден от уголовной ответственности (ст. 78 УК РФ) и не провел бы более двух лет в местах лишения свободы!

И никто не возместит ему потерянный заработок за два с половиной года и моральный вред, хотя в местах не столь отдаленных он оказался, как выяснилось, по судебной ошибке. Кстати, это далеко не первая ошибка судьи Г.Е. Гончар. «Новая адвокатская газета» уже писала, в частности, о том, что судья нарушила право на защиту подсудимого, оставив его без адвоката при произнесении последнего слова (см. материал «Право на защиту восстановлено» // АГ. 2014. № 7 (168)). Тогда исправлять ошибку судьи пришлось президиуму Московского городского суда, который отменил незаконный приговор и направил уголовное дело на новое судебное рассмотрение в ином составе судей.

Кузьмин, несомненно, признателен Верховному Суду за установление истины, переквалификацию и за свое освобождение. Но действующее законодательство, к сожалению, таково, что реабилитации он не подлежит.

Не пора ли такое законодательство менять, чтобы обеспечить пострадавшим от судебных ошибок достойную гражданина России реабилитацию?

Фёдор КАРМАНОВ,
адвокат Межреспубликанской коллегии адвокатов