13 февраля 2020 г. было возбуждено уголовное дело в отношении нашего подзащитного К., в деяниях которого усматривались признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК РФ. Кроме К. уголовное дело возбуждено также в отношении граждан А. и Г.
По версии следствия, в августе 2019 г. А., работавший в должности специалиста-эксперта отдела камеральных проверок, совместно с Г., занимавшим должность главного государственного налогового инспектора отдела урегулирования задолженности и обеспечения процедур банкротства, вступили в преступный сговор с К., направленный на незаконное получение денежных средств посредством имущественного вычета с последующим незаконным возмещением НДФЛ по затратам, связанным с приобретением в собственность жилой недвижимости.
Реализуя преступный умысел, К. предоставил Г. свои паспортные данные и реквизиты расчетного счета. В свою очередь А., не ставя в известность начальника отдела, в чьи обязанности входит распределение поступивших в налоговый орган заявлений, используя служебное положение, подготовил от имени К. заявление о возврате НДФЛ, подлежащего возмещению, и декларацию по форме 3-НДФЛ, содержащие заведомо ложные сведения о подлежащих возмещению суммах, поскольку ему было достоверно известно, что К. уплатил НДФЛ, несоразмерный суммам положенных выплат по налоговым вычетам, а также о том, что последний не представлял никаких документов в налоговый орган. Далее А., не проводя камеральную проверку поступившей документации, передал Г. заявление от имени К. с отметкой о завершении проверки.
Г. в свою очередь, также будучи осведомленным о том, что К. уплатил НДФЛ, несоразмерный суммам положенных выплат по налоговым вычетам и что он не представлял никаких документов в налоговый орган, внес, используя служебное положение, указанное заявление о возврате подлежащего возмещению НДФЛ в налоговую базу (АИС-налог-3) с указанием суммы, подлежащей возврату и реквизитами лицевого счета К., после чего сдал заявление в архив МИФНС.
На основании заявления К. было вынесено решение о возврате излишне уплаченного налога на суммы 115 тыс. и 117 тыс. руб. Указанные суммы были перечислены Управлением Федерального казначейства края на личный счет К.
Таким образом, по версии следствия, К. совместно с А. и Г. в составе группы лиц по предварительному сговору, достоверно зная, что упомянутые денежные средства получены путем незаконного возмещения НДФЛ из госбюджета, действуя умышленно, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий и желая их наступления, путем обмана похитили денежные средства на общую сумму 233 тыс. руб.
Защита в свою очередь утверждала, что при возбуждении уголовного дела следователем не были соблюдены требования УПК, что повлекло существенное нарушение прав подзащитного. В частности, он длительное время, вопреки требованиям ч. 4 ст. 46 УПК, не был уведомлен о возбуждении в отношении него уголовного дела. Отсутствовали и предусмотренные ч. 2 ст. 140 УПК достаточные данные, указывающие на признаки преступления, совершенного К.
Постановление о возбуждении дела неоднократно обжаловалось. Однако оснований для прекращения уголовного преследования, по мнению прокуратуры, не было в связи с «вынесением постановления должностным лицом при наличии повода и оснований, предусмотренных ст. 140 УПК РФ». В качестве «отписок» в ответах на очередные жалобы отмечалось также, что «в настоящее время по уголовному делу проводятся следственные и процессуальные действия, направленные на установление обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с требованиями ст. 73 УПК РФ».
Однако, как подчеркивала защита, проведенные на момент подачи повторной жалобы следственные действия, направленные на установление фактических обстоятельств дела, были достаточны для прекращения уголовного преследования К. Одним из основных доказательств его непричастности к совершению вменяемого ему преступления была почерковедческая экспертиза, назначенная по постановлению следователя. В соответствии с выводами заключения эксперта «рукописные записи в заявлении от имени К. выполнены А.».
Таким образом, помимо прочего, результаты экспертизы еще раз подтвердили отсутствие оснований для возбуждения уголовного дела в отношении К., поскольку в случае его прямой заинтересованности в получении денежных средств в виде налогового вычета – при том условии, что он знал фигурантов данного дела, – подписи были бы выполнены самим заявителем (К.), а не иным лицом.
В соответствии с ч. 2 ст. 140 УПК основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Основания для возбуждения уголовного дела в отношении К., на наш взгляд, изначально отсутствовали, и вот почему. Имущество в составе жилого дома и квартиры он в 2018 г. действительно приобрел, зарегистрировав права на них надлежащим образом. В 2019 г. в установленные сроки было подана декларация по форме 3-НДФЛ по жилому дому, но по другому объекту – квартире – декларация не подавалась. Не позднее августа 2019 г. на реквизиты лицевого счета К. поступили несколько сумм, природу которых наш подзащитный не отследил, он не заказывал платежные поручения с данными об отправителе денежных сумм. Однако в начале сентября того же года на личный номер К. поступил звонок от специалиста МИФНС с сообщением о том, что произошел системный сбой и денежные средства перечислены ошибочно. В связи с этим К. перевел денежные средства по указанным реквизитам МИФНС, вернув таким образом неверно перечисленную сумму.
Кроме того, необходимо отметить, что К. не был знаком с А., однако знал Г., воспользовавшегося банковской картой К. для перевода денежных средств в собственных целях. Как позже выяснилось, Г. и А. были сотрудниками налогового органа, но они никогда не предлагали К. получить налоговый вычет, не интересовались наличием в его собственности квартиры и не просили предоставить им его паспортные данные и реквизиты расчетного счета. Наш подзащитный не подтвердил также факт работы в той организации, в которой якобы, исходя из декларации, он осуществлял свою деятельность. Он отрицал подписание и подачу заявления на возмещение НДФЛ с указанием ИНН и реквизитов счета, утверждал, что видит его впервые. Также он никого не просил за себя подписать и подать указанные документы.
В ходе предварительного следствия факт вступления К. в предварительный преступный сговор с А. и Г., направленный на хищение денежных средств из госбюджета, не подтвердился. Указанный вывод был основан на показаниях обвиняемого А., отрицавшего участие К. в преступной группе. Как пояснил свидетель Д., нашим подзащитным за 2018 г. был правомерно заявлен имущественный вычет по одному из объектов недвижимости с приложением подтверждающих документов. Таким образом, материалами ОРД, а также проведенными следственными и иными процессуальными действиями не доказан факт участия К. в инкриминируемом ему сговоре.
Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК, представляет собой хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием, совершенное лицом в составе группы лиц по предварительному сговору. Следствие согласилось с доводами защиты и пришло к обоснованному выводу о непричастности К. к совершению преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК, поскольку он правомерно обратился за получением имущественного вычета за 2018 г. по одному из объектов и не был осведомлен о преступных намерениях А. и Г., направленных на незаконное получение денежных средств путем получения права на имущественный вычет с последующим незаконным возмещением НДФЛ по затратам, связанным с приобретением жилой собственности в его пользу. Как указано в постановлении о прекращении уголовного преследования следователя СО по Промышленному району г. Ставрополя СУ СКР по Ставропольскому краю от 7 сентября, «в действиях К. отсутствуют признаки хищения чужого имущества путем обмана, совершенного в составе группы лиц по предварительному сговору на сумму 233 105 руб.». Уголовное преследование нашего подзащитного было прекращено на основании п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК в связи с его непричастностью к совершению данного деяния.
В заключение отметим, что названное постановление с учетом фактических обстоятельств дела является логичным. Следует обратить внимание также на то, что с момента возбуждения дела до прекращения уголовного преследования прошло 7 месяцев, в то время как заключение почерковедческой экспертизы, проведенное спустя три месяца после возбуждения дела, было уже достаточным доказательством для формирования вывода о непричастности К. к совершению инкриминируемого ему деяния. Кроме того, несмотря на многочисленные жалобы, обосновывающие незаконность возбуждения дела в отношении К. и в целом активную позицию стороны защиты, следственным органом была допущена волокита по делу. Однако в конечном итоге получен положительный для подзащитного результат, что не может не радовать.
