Если залоговые права конкурируют…

Как ранее писала «АГ», Верховный Суд РФ опубликовал Определение Судебной коллегии по экономическим спорам от 7 декабря 2023 г. № 305-ЭС23-14130 по делу № А40-63802/2021 о противопоставимости судебных актов при установлении требований кредиторов в деле о банкротстве в условиях конкуренции залоговых прав. В данном деле я являлась представителем одного из заимодавцев – Валерия Климова.

На первый взгляд, Определение не вызывает вопросов, поскольку из его текста усматривается, что все участники спора реализовали их процессуальные права на обжалование решения суда общей юрисдикции и их доводам дана надлежащая оценка.

Однако в действительности все несколько иначе, в связи с чем позиция ВС, изложенная в Определении, представляется спорной. Поясню почему.

Напомню, в рассматриваемом арбитражном деле столкнулись интересы трех кредиторов: Александра Шаркевича, Валерия Климова и банка РСКБ в лице ГК «Агентство по страхованию вкладов». Верховный Суд посчитал, что оба кредитора-залогодержателя являются конкурирующими, причем один из них (В. Климов) пытается обойти старшинство залога.

Между тем ВС не учел, что Климов является потерпевшим по уголовному делу и его действия обусловлены не стремлением обойти старшинство залога, а тем, что он изначально передавал Алевтине Павловой по договору займа 100 млн руб., полагая, что является единственным залогодержателем. По данному факту мошенничества в отношении Павловой возбуждено уголовное дело (в настоящий момент оно передано в суд на рассмотрение по существу). По уголовному делу В. Климов признан потерпевшим, так как А. Павлова, заключая с ним договор займа и залога, не сообщила о наличии иного кредитора-залогодержателя и, получив от Климова 16 мая 2014 г. указанную сумму, в тот же день подала заявление о регистрации залога по договору с А. Шаркевичем.

Как В. Климов и ГК АСВ, так и финансовый управляющий в данном споре, доказали мнимость заемных отношений между аффилированными лицами – кредитором и должником: сделка была совершена лишь «на бумаге», без реальной передачи денежных средств 31 марта 2014 г. и 19 июня 2015 г. в общей сумме более 6 млн долл. наличными¹. Это дает основания полагать, что ВС формально подошел к рассмотрению данного спора.

Из имеющегося в материалах дела № А40-63802/2021 протокола допроса Александра Шаркевича по уголовному делу следует, что денежные средства по договору займа в сумме более 3,5 млн долл. наличными он 31 марта 2014 г. Алевтине Павловой не передавал – они якобы уже находились у нее, так как он ранее передавал их по договорам займа, заключенным между ним и ООО «Фортекс». Кроме того, в ходе следствия было установлено, что договоры займа с ООО «Фортекс» имеют подложную подпись гендиректора общества, а денежные средства от Шаркевича в общество не поступали и на счета не зачислялись. При этом в договоре займа, заключенном между Шаркевичем и Павловой, не указывалось, что заем сформирован из задолженности ООО «Фортекс» перед Шаркевичем или что это перевод долга.

В деле также имеется большое количество доказательств отсутствия у А. Шаркевича финансовой возможности предоставить займы в общей сумме 6 млн долл. наличными. Расписки о том, что его знакомые якобы вернули ему долг от 2006 г., в оригиналах отсутствуют и распечатаны в 2021 г., что было проверено в ходе рассмотрения заявления Валерия Климова о фальсификации доказательств. При этом, со слов А. Шаркевича, первоначальный источник денежных средств – деньги – были получены в период деятельности в качестве секретного агента.

Всем перечисленным доказательствам, которые составили почти 12 томов дела, арбитражным судом первой инстанции была дана оценка; его выводы были проверены в шести (!) заседаниях кассации. При этом апелляция (как и ВС) отменила судебный акт первой инстанции в одно заседание.

Что касается суда общей юрисдикции, то ни одному из указанных обстоятельств не была дана оценка. Под протокол судебного заседания записано: «источник денежных средств, переданных по договору займа, вас не касается». Ни источник, ни финансовая возможность А. Шаркевича не исследовалась, а доводы В. Климова по существу рассмотрены не были. Формально суд отклонил требование Климова о признании договора залога недействительной сделкой, мотивируя тем, что он не является стороной сделки, а также пропуском срока исковой давности. При этом мой доверитель заявлял в просительной части заявления только о признании договора залога недействительным.

В связи с этим считаю, что позиция, изложенная в Определении № 305-ЭС23-14130, не только противоречит фактическим обстоятельствам и доказательствам, представленным в дело, но и сложившейся правоприменительной практике. Так, на мой взгляд, необходимо было применить подход, изложенный в Определении ВС РФ от 15 мая 2023 г. № 305-ЭС18-14627 (262, 263, 265) по делу № А40-216247/1, – о том, что тождественность иска предполагает совпадение не только его предмета (то есть материально-правового требования истца к ответчику), но и основания (обстоятельств, на которых истец основывает свои требования), а также разъяснения, изложенные в п. 4 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 о праве финансового управляющего оспаривать сделку в рамках банкротного дела по общим основаниям сделки, на которых основано требование.

Особо отмечу, что оспаривание займа по безденежности (ст. 812 ГК РФ) и признание договора мнимой сделкой (ст. 170 Кодекса) не являются тождественными в понимании предмета и основания иска. Как минимум, это разные статьи и разные главы ГК, как максимум – различные предметы доказывания. Этот вопрос поднимался в ходе заседания Верховного Суда и был прокомментирован Судебной коллегией по экономическим спорам ВС относительно тождественности оснований.

Кроме того, в случае признания иска ответчиком суд не устанавливает фактических обстоятельств спора. Когда должник не оспаривает требования истца, фактические обстоятельства спора по этому делу нельзя считать установленными (Постановление Президиума ВАС РФ от 25 мая 2010 г. № 17099/09).

Согласно правовому подходу, изложенному в Определении ВС РФ от 21 февраля 2019 г. № 304-ЭС18-25925 по делу № А27-8209/2017, решение суда общей юрисдикции может не иметь преюдициального значения, если при рассмотрении дела суд не оценивал реальность взаимоотношений между заимодавцем и заемщиком, а исходил лишь из наличия расписки о передаче денежных средств должнику. Сам по себе факт принятия решения суда общей юрисдикции, в котором не осуществлялась детальная проверка обоснованности требования кредитора, не связывает арбитражный суд в рамках дела о банкротстве и не является оправданием для неполного выяснения обстоятельств (определения ВС РФ от 2 марта 2016 г. № 310-ЭС16-52 по делу № А54-6144/2014, от 28 ноября 2016 г. № 309-ЭС15-18625 по делу № А60-50032/2013, Постановление Президиума ВАС РФ от 18 октября 2012 г. № 7204/12 по делу № А70-5326/2011).

Соответствующая правовая позиция содержится также в следующих судебных актах (приведены дела, в которых нижестоящие суды применили данный правовой подход, при этом в передаче кассационных жалоб по приводимым делам в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС было отказано):

• Определение от 3 июля 2023 г. № 304-ЭС21-14743 (5,6) по делу А67-7786/2020. Спор по заявлению компании о включении в реестр требований кредиторов на основании решения суда;
• Определение от 7 октября 2021 г. № 305-ЭС21-3036 (6) по делу А40-181950/2016. Спор по заявлению кредитора о признании недействительной сделки должника. Заявитель также ссылался на вступившее в силу решение суда по другому делу.
• Определения от 12 апреля 2021 г. и от 27 июня 2022 г. № 305-ЭС21-3030 по делу А40-72327/2018. Спор по заявлениям о включении требования в реестр требований кредиторов должника и о признании сделки (расписки) недействительной. Заявитель ссылался на решения районного суда.
• Определение от 4 февраля 2022 г. № 305-ЭС19-13431(2) по делу А41-75395/16. Спор по заявлению о включении требования в реестр кредиторов должника по договору займа. Заявитель ссылался на вступившее в силу решение суда по другому делу.

В последнем примере, как и в нашем случае, финансовый управляющий принял все зависящие от него меры по обжалованию решения Железнодорожного городского суда Московской области, однако ему было отказано в восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы со ссылкой на п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 26 июня 2012 г. № 35 (далее – Постановление Пленума ВАС № 35). В этом споре АС Московского округа в постановлении от 16 января 2019 г. указал, что в делах о банкротстве применяется повышенный стандарт доказывания, а финансовый управляющий принял все зависящие от него меры по обжалованию решения, но получил отказ по формальным основаниям.

Что касается допустимости рассмотрения арбитражным судом заявления о признании сделки недействительной (мнимой), то в данном случае, полагаю, следовало руководствоваться Определением Конституционного Суда РФ от 30 марта 2023 г. № 686-О, когда проверялась конституционность норм ст. 180 АПК РФ в аспекте п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35. Приведу выдержку из Определения:

«Конституционный Суд Российской Федерации подчеркивал, что положения статей 71 и 100 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”, связанные с проверкой судом обоснованности требований кредиторов, по смыслу которых установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности, направлены на реализацию принципа состязательности при установлении требований кредиторов и защиту их имущественных интересов, с тем чтобы не допустить включение необоснованных требований в реестр требований кредиторов (определения от 30 сентября 2019 года № 2447-О, от 28 ноября 2019 года N 3078-О, от 6 октября 2021 года N 2126-О и др.).

В силу прямого указания закона разногласия, возникающие между конкурсными кредиторами, уполномоченными органами и арбитражным управляющим, о составе, размере и об очередности удовлетворения требований кредиторов по денежным обязательствам или об уплате обязательных платежей рассматриваются арбитражным судом в порядке, предусмотренном данным Федеральным законом; разногласия же по требованиям кредиторов или уполномоченных органов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом, а заявления о таких разногласиях подлежат возвращению без рассмотрения, за исключением разногласий, связанных с исполнением судебных актов или их пересмотром (пункт 10 статьи 16 названного Федерального закона). В последнем случае, как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 6 октября 2021 года N 2126-О, принцип достаточности доказательств и соответствующие стандарты доказывания реализуются через предоставление конкурирующим конкурсным кредиторам и арбитражному управляющему права обжаловать указанный судебный акт (здесь и далее выделено мной. – М. К.).

В то же время из представленных материалов следует, что, оценивая обстоятельства, установленные решением, на которое заявитель ссылался в подтверждение своих требований, арбитражные суды, кроме прочего, учитывали наличие решения суда общей юрисдикции, содержащего противоположные выводы относительно обстоятельств сделки, лежащей в основе его требований. По общему правилу, при наличии противоречивых выводов об обстоятельствах дела, изложенных во вступивших в законную силу судебных актах арбитражного суда и суда общей юрисдикции, по рассматриваемому спору суд не может ограничиться формальной ссылкой на результат одного из ранее разрешенных дел и положения статьи 69 АПК Российской Федерации, а должен самостоятельно установить фактические обстоятельства дела и на их основании разрешить спор. Из этого исходит и судебная практика (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 31 августа 2020 года № 305-ЭС19-24480 по делу № А41-22526/2016)».

В деле № А40-63802/2021 представлено большое количество доказательств, подтверждающих мнимость двух договоров займа и залога. Более того, можно констатировать противоречивые выводы об обстоятельствах дела, изложенных в решении суда общей юрисдикции, материалах уголовного дела и показаниях Александра Шаркевича.

В условиях, когда кредитор ведет себя непоследовательно и признает в уголовном и арбитражном производствах отсутствие реальной передачи денег по спорному договору займа, ссылаясь на то, что долг когда-то был накоплен по иным договорам (это противоречит тому, что установлено судом общей юрисдикции), рассчитывая на то, что все иные кредиторы и управляющий пропустили сроки на обжалование решения суда общей юрисдикции, такому кредитору, как представляется, по смыслу ст. 10 ГК не может быть предоставлена судебная защита.

При наличии таких противоречивых обстоятельств арбитражный суд, полагаю, не может ограничиться формальной ссылкой на результат решения по делу № 2-2704/2018 и положения ст. 69 АПК и п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35, а должен обеспечить эффективное правосудие и судебную защиту посредством самостоятельного установления фактических обстоятельств спора с учетом принципа повышенного стандарта доказывания и разъяснений, содержащихся в п. 26 Постановления Пленума ВАС № 35.

Противоречивые обстоятельства, на которые указывали кредиторы и финансовый управляющий, демонстрируют иную картину, кардинально отличающуюся от обстоятельств, установленных судом общей юрисдикции. В то же время ВС проигнорировал указанные противоречивые обстоятельства совершения сделки, лежащей в основе требований кредитора. В заключение добавлю, что формальный подход, примененный апелляционным и Верховным судами, создает лазейку для недобросовестных кредиторов и приводит к допустимости включения в реестр кредиторов должника требований, основанных на судебном решении по спору, в котором суд общей юрисдикции не оценивал реальность взаимоотношений между заимодавцем и заемщиком, а исходил лишь из наличия расписки о передаче денежных средств должнику.