Имущество не реализовано – ущерба нет?

Термин «рейдерство» появился в 90-ые гг. ХХ в. и означал силовой захват активно действующего предприятия. В современных реалиях под рейдерским захватом понимают незаконные действия, направленные на закрепление контроля над организацией и ее имуществом, а также приобретение прав на активы организации, сопровождающееся причинением ущерба гражданам, организациям, публично-правовым образованиям.

На примере конкретного дела, находящегося в адвокатском производстве коллегии, рассмотрим уголовно-правовые признаки корпоративного захвата, связанного с хищением недвижимого имущества путем обмана либо злоупотребления доверием, а также тактику защиты прав потерпевших по таким категориям дел.

Сразу отметим, что мы вступили в уголовное дело по защите прав потерпевших на стадии предварительного следствия, минуя стадию доследственной проверки.

Фабула дела состояла в том, что Лицо 1 и Лицо 2 способствовали формированию у доверителей ошибочного представления о реальности достижения преследуемой доверителями экономической цели, а именно с помощью захвата корпоративного контроля над обществом пытались реализовать недвижимое имущество, находящееся на его балансе. По версии представителей потерпевших, в связи с намеченным преступным планом Лицо 1 и Лицо 2, чтобы обезопасить себя, предложили оформить доли в обществе с ограниченной ответственностью, принадлежавшие потерпевшим, путем перевода прав на акции акционерного общества.

В целях реализации плана, создав АО, указанные лица не переоформили акции на потерпевших, а решили оставить себе. Таким образом, обладая данными ценными бумагами, они стали владеть долями ООО¹ и, как следствие, – недвижимым имуществом, находящемся на балансе указанного юрлица, однако реализовать недвижимость не смогли из-за наличия обременения в виде залога, в связи с чем стали сдавать помещения в аренду.

В ходе представления прав потерпевших мы столкнулись с проблемой, обусловленной тем, что органы следствия не считали указанные события преступным деянием, поскольку Лицо 1 и Лицо 2 не реализовали недвижимость, находившуюся на балансе ООО, и потерпевшим удалось восстановить корпоративный контроль в арбитражном судопроизводстве. По мнению следственного органа, поскольку недвижимое имущество не было реализовано, ущерб потерпевшим причинен не был. Более того, в порядке арбитражного судопроизводства доверителям удалось восстановить корпоративный контроль. В связи с этим общественно опасное последствие в виде причинения ущерба в рассматриваемом случае, по мнению следствия, не имелось.

Сторона защиты прав потерпевших придерживалась иной точки зрения и, используя механизмы уголовного судопроизводства, спустя продолжительное время донесла свою позицию до органов следствия.

Основным аргументом являлось следующее. Приобретя право на имущество, принадлежащее доверителям (100% уставного капитала ООО с находящимся на балансе нежилым помещением), у лиц, совершивших противозаконное деяние, появилась возможность реализовать указанную недвижимость.

Согласно п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее – Постановление № 48), если мошенничество совершено в форме приобретения права на чужое имущество, преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как собственным.

В том же постановлении указаны обстоятельства, связанные с хищением недвижимости, а именно: если мошенничество совершено в форме приобретения права на недвижимое имущество, преступление является оконченным с момента регистрации права собственности на недвижимость.

При этом ВС обратил внимание на особенности момента окончания мошенничества, однако указал также, что хищение в форме приобретения права на имущество также возможно для квалификации действий лиц по ст. 159 УК РФ.

В рассматриваемом случае регистрация права собственности напрямую на Лицо 1 и Лицо 2 не состоялась, поскольку собственником указанного здания по-прежнему являлось ООО. Однако, на наш взгляд, это нельзя толковать как указание на отсутствие в действиях Лица 1 и Лица 2 признаков преступления по ч. 4 ст. 159 УК, поскольку в данном случае мошенничество было реализовано за счет незаконной смены учредителя ООО и установления фактического и юридического корпоративного контроля над обществом. В результате Лицо 1 и Лицо 2 завладели недвижимостью опосредованно – путем завладения 100%-ной долей в уставном капитале общества. Недвижимость находилась на балансе ООО, изменения в ЕГРН не вносились, однако фактически собственниками недвижимого имущества стали лица, которые, по мнению представителей потерпевших, причастны к описываемым событиям.

В данном случае моментом окончания преступления, как представляется, является дата внесения в ЕГРЮЛ изменений, в соответствии с которыми Лицо 1 совместно с Лицом 2 завладели 100%-ной долей ООО.

О возможности совершения хищения в форме приобретения права на чужое имущество прямо свидетельствуют разъяснения в Постановлении № 48 (п. 6), а также судебная практика.

Так, согласно приговору Симоновского районного суда г. Москвы от 6 мая 2020 г. по делу № 1-47/2020 соучастники решили использовать с корыстной целью доверительные отношения Лица 1 с Лицом 2 в связи с оказанием первым услуг по консолидации активов ООО и под предлогом наличия якобы реальной угрозы «рейдерского» захвата общества предложить последнему схему защиты ООО от «рейдерского» захвата и реализацию инвестиционного проекта по развитию территории имущественного комплекса, находящегося на балансе общества. В действительности таким способом соучастники намеревались ввести в заблуждение потерпевшего, создав видимость оказания услуг, а на самом деле обмануть последнего и реализовать план преступной деятельности, который включал организацию заключения договора и передаточного распоряжения, в соответствии с которыми ООО передаст в номинальное держание в депозитарий принадлежащие ООО обыкновенные бездокументарные акции АО в количестве свыше 166 млн шт. Таким образом, станут возможными осуществление замены генерального директора ООО соучастником организованной преступной группы Лица 3, получение полного контроля над финансово-хозяйственной деятельностью и другие действия, связанные с захватом корпоративного контроля. При этом организаторы и соучастники преступной группы заранее выполнять взятые на себя обязательства не намеревались, а планировали злоупотребить доверием Лица 3, получив таким образом контроль над организацией и его акциями, принадлежащими организации, после чего изготовить фиктивные документы о продаже недвижимого имущества, находящегося на балансе организации, подконтрольной юридическому лицу, зарегистрировать право собственности на указанное недвижимое имущество, имитировать оплату сделки купли-продажи, тем самым обмануть Лицо 3, создав у него ложное представление о том, что в результате ряда законных юридических действий недвижимое имущество находится на балансе вновь созданной организации, а Лицо 3 по-прежнему является его законным собственником и соучастники приняли ряд необходимых мер в его интересах с целью защиты его активов от «рейдерского» захвата.

Уголовно-правовые признаки корпоративного захвата, связанного с мошенничеством, описаны и в Апелляционном определении Московского городского суда от 11 января 2018 г. по делу № 10-0002/2018 (10-19780/2017), где отмечается, что у Лица 1, осведомленного о том, что ООО на праве собственности принадлежат нежилые помещения и что с 12 декабря 2006 г. единственным участником (учредителем) ООО, владеющим 100%-ной долей в уставном капитале ООО, является В.В., а генеральным директором и единственным исполнительным органом – А.Н., возник преступный умысел, направленный на совершение мошенничества в особо крупном размере, т.е. приобретение права на имущество В.В. путем обмана (а именно на принадлежащую ему долю в ООО) с целью последующего обращения в свою пользу принадлежащих обществу на праве собственности нежилых помещений. При этом Лицо 1 осознавало, что законным способом получить имущество ООО не сможет и реализация задуманного возможна путем представления в МИФНС документов, достоверность которых налоговым органом не проверяется и проверена быть не может.

После регистрации изменений в ЕГРЮЛ, касающихся данного ООО, Лицом 1 была получена выписка из ЕГРЮЛ, согласно которой единственным участником (учредителем), владеющим 100%-ной долей в уставном капитале ООО, является Лицо 1. Тем самым это лицо получило право распоряжаться имуществом общества.

Также необходимо рассмотреть аспект, связанный с типичной аргументацией органов следствия по уголовным делам, связанным с рассмотрением обстоятельств, являющихся предметом других видов судопроизводства.

Относительно довода следствия об отсутствии в действиях указанных лиц признаков преступлений в связи с преюдициальностью установленных фактов в других видах производства стоит учитывать, что ссылка органов следствия на разрешение возникшего спора в рамках других видов судопроизводства является некорректной в силу Постановления Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко», поскольку предмет исследования в каждом виде судопроизводства имеет свои особенности, исходя из которых определяются не только компетентный суд, но и специфика процессуальных правил доказывания по соответствующим делам, включая порядок представления и исследования доказательств, а также основания для освобождения от доказывания.

Таким образом, учитывая фактические обстоятельства из рассмотренных примеров, следует выявить уголовно-правовые признаки корпоративного захвата:

• способ совершения деяния состоит в использовании организационно-правовой формы юрлица с целью обмана либо злоупотребления доверием лиц, причастных к корпоративному управлению;
• субъективная сторона хищения представляет собой желание увеличить сферу своего имущественного обладания (представление лица о желаемом результате преступления в виде присвоения чужого имущества, находящегося на балансе либо составляющего уставный капитал юридического лица, получение возможности обращаться с ним, как со своим);
• прямой умысел состоит в желании завладеть чужим имуществом, используя возможности корпоративного управления (корысть). Обстоятельства, свидетельствующие об умысле лица: использование лицом фиктивных уставных документов, документов, связанных с решением совета директоров (наблюдательного совета), единоличного исполнительного органа, коллегиального исполнительного органа общества или управляющего в юридическом лице, акты инвентаризации, бухгалтерские балансы, заключения аудиторов о составе и стоимости предприятия и другие документы;
• противоправное безвозмездное деяние осуществляется с имущественным комплексом ООО (земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукция, права требования, долги, а также права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги (коммерческое обозначение, товарные знаки, знаки обслуживания));
• имущество является чужим, правомочия собственника в отношении имущества принадлежат другому лицу либо лицам.

Как показывает практика, по экономическим преступлениям, связанным с корпоративными захватами, расследование которых связано с собиранием и исследованием большего количества документов, основная нагрузка по собиранию и приобщению доказательств возлагается на потерпевших.

Это связанно с двумя аспектами. Во-первых, как правило, только потерпевший и подозреваемый (обвиняемый) знают в подробностях все нюансы совершенного преступления. В большинстве случаев о существовании определенных документов, доказательств могут знать потерпевший и незначительный круг осведомленных лиц. Во-вторых, данные категории дел напрямую связаны с гражданским, корпоративным, налоговым законодательством, поэтому следователи не всегда полностью погружаются в обстоятельства расследуемого преступления. Более того, органы следствия должны обладать высокой квалификацией не только в сфере уголовного права и процесса, но и в иных частных отраслях права, что на практике встречается редко.

В связи с этим представителям потерпевших необходимо анализировать большое количество документов и приобщать имеющие значение для дела документы к уголовному делу посредством соответствующих ходатайств. Особую ценность по категориям дел, связанным с «рейдерством», представляет корпоративная, бухгалтерская и налоговая документация.

Также для содействия следствию и для защиты прав потерпевших их представителям необходимо, в частности, исследовать методические рекомендации по расследованию данной категории дел. Это необходимо для понимания уголовного-правового, уголовно-процессуального и криминалистического аспектов расследования.

Представителям потерпевших важно также использовать иные не запрещенные законом способы и методы, направленные на содействие в расследовании преступления. Так, в рамках содействия следствию представителям потерпевшего допустимо предоставлять проекты процессуальных документов, в которых будет отражена в подробностях версия потерпевшего.

В заключение добавим, что рассматриваемые дела отличаются особой сложностью, поэтому зачастую разумные сроки судопроизводства оказываются нарушенными. В случае возникновения нарушения ст. 6.1 УПК РФ представителям потерпевших необходимо обращаться с административным исковым заявлением в порядке гл. 26 КАС РФ. Данный способ защиты прав позволяет эффективно бороться с необоснованной волокитой следствия. Так, в случае удовлетворения административного иска представители потерпевших должны направить решение суда как приложение к ходатайству в адрес прокуратуры с просьбой вынести акт прокурорского реагирования, поскольку решение, которым суд признал нарушение права на разумный срок судопроизводства, является безусловным основанием для вынесения прокурором представления.

Также по данным категориям дел на стадии расследования эффективным средством защиты прав потерпевших является жалоба в порядке ст. 125 УПК как на действия, так и на бездействие следственных органов в рамках расследования дела. Во-первых, в ходе судебного разбирательства по ст. 125 УПК представители потерпевшего могут ознакомиться с материалами, которые не удалось напрямую получить от органов следствия. Во-вторых, в рассмотрении дела участвует прокурор, который в случае выявления нарушения может вынести акт прокурорского реагирования для устранения нарушений, допущенных органами следствия. В-третьих, нельзя исключать полномочия суда на удовлетворение жалобы в порядке ст. 125 УПК в связи с незаконностью действий органов следствия, что, в свою очередь, повлияет на ход расследования с учетом соблюдения разумных сроков, установленных ст. 6.1 УПК.

Таким образом, если представитель потерпевшего обладает знаниями и соответствующей компетенцией как в уголовном, уголовно-процессуальном праве, так и в корпоративном, налоговом, гражданском праве, ему будет гораздо проще добиться положительного результата, выраженного в полноценной и результативной защите прав и законных интересов доверителя.