Проект федерального закона о внесении изменений в ГК РФ в части установления минимального размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование № 990771-7 (далее – законопроект) – очень важный шаг на пути защиты прав и законных интересов лиц, имеющих право на реабилитацию.
Вместе с тем важно учесть замечания Правительства РФ, поскольку они точечно указывают на недостатки, однозначно требующие устранения.
Так, в заключении правительства обращено внимание на неполный перечень стадий уголовного преследования. В то же время, на мой взгляд, к этому вопросу необходимо отнестись очень внимательно, поскольку, возможно, не при всех стадиях уголовного преследования в случае его незаконности должно появляться право на реабилитацию.
Например, в ст. 133 УПК РФ указаны основания возникновения права на реабилитацию у «подозреваемого», «обвиняемого», «подсудимого» и «осужденного» – то есть у лиц, процессуальный статус которых образуется после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела. Вместе с тем остается открытым вопрос, как быть лицам, чьи права и законные интересы были нарушены при проведении процессуальной проверки в порядке ст. 144–145 УПК РФ.
Если подходить к проблеме с практической точки зрения, стоит исходить из того, что стадия досудебного производства может длиться порой как полноценное предварительное расследование – то есть несколько месяцев с учетом возможных отмен процессуальных решений и проведения дополнительной проверки. В свою очередь, взыскание компенсации морального вреда в случае вынесения решения об отказе в возбуждении дела при первичной проверке представляется не совсем разумным, в связи с чем данный вопрос, полагаю, требует обсуждения в научных и практических юридических кругах, поскольку в таком случае должны последовать изменения в ст. 133 УПК РФ.
Относительно возмещения морального вреда при незаконном «судебном следствии» важно иметь в виду, что данная формулировка не соответствует логике, присущей уголовному процессу. «Судебное следствие» – один из этапов рассмотрения уголовного дела в первой инстанции, не охватывающий в целом сущность указанной стадии. Таким образом, представляется целесообразным заменить формулировку «судебное следствие» на «рассмотрение дела в суде первой инстанции».
Помимо этого важно разрешить вопросы, связанные с другими инстанциями уголовного судопроизводства. К примеру, в моей практике право подзащитного на реабилитацию возникло лишь после рассмотрения кассационной жалобы в Верховном Суде РФ – то есть три нижестоящие инстанции вынесли незаконные судебные акты. С учетом этого целесообразным представляется установить компенсацию морального вреда на каждой стадии рассмотрения дела – от первой до последней инстанции. В таком случае у лица, имеющего право на реабилитацию, появится возможность компенсировать его страдания на протяжении всех этапов судопроизводства.
В законопроекте остались без внимания также виды наказания, не связанные с лишением свободы. Считаю, что компенсация за незаконное уголовное преследование должна способствовать праву на реабилитацию любого субъекта – независимо от тяжести деяния и вида наказания. Лица, к которым применено наказание, не связанное с лишением свободы, также должны иметь возможность получить компенсацию за незаконное уголовное преследование.
В качестве примера приведу случай из собственной адвокатской практики. В интересах подзащитной я обратился в Хостинский районный суд г. Сочи с иском о взыскании компенсации морального вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности и незаконным уголовным преследованием в течение более 800 дней (с момента возбуждения дела до его рассмотрения в кассации). Учитывая, что данный срок является крайне длительным, мы сочли его существенным при определении размера компенсации. В итоге подзащитной была присуждена компенсация всего в 100 тыс. руб. Краснодарский краевой суд и Четвертый кассационный суд общей юрисдикции оставили данное решение без изменения.
Если бы к моменту рассмотрения гражданского иска в суде обсуждаемые поправки в ГК РФ уже были внесены, то лица, понесшие наказание, не связанное с лишением свободы, в отношении которых не применялась строгая мера пресечения, наравне со всеми имели право на достойную компенсацию морального ущерба.
Практические реалии свидетельствуют об острой необходимости законодательного закрепления изменений в гражданское законодательство, поскольку в настоящее время российские суды не готовы принимать решения о компенсации морального вреда в значительных суммах – то есть от 100 тыс. до 250 тыс. руб. Наличие соответствующей нормативной базы упростит решение этого вопроса как для судов, так и для истцов по делам этой категории.
Кроме этого, представляется важным рассмотреть законопроект в аспекте предложения об определении размера компенсации морального вреда по результатам назначенной судом экспертизы. Основная проблема здесь заключается в передаче «полномочий» в части оценки обстоятельств от суда к экспертам. В настоящее время согласно п. 2 ст. 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда исчисляется судом «в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда». Также должны быть соблюдены требования «разумности и справедливости».
Если характер страданий и степень вины причинителя вреда – критерии, подлежащие оценке с учетом особенностей каждого дела, то «разумность и справедливость» – на мой взгляд, весьма размытые и субъективные понятия, которыми пользуются судебные инстанции разных уровней. Мне часто приходилось иметь дело с мотивированными процессуальными документами, где при решении вопроса о взыскании компенсации морального вреда суды первой инстанции указывали: «С учетом требований разумности и справедливости суд приходит к выводу о взыскании компенсации морального вреда в размере <…>». При этом мне не встретилось ни одного судебного акта, где логично и последовательно пояснялось, по каким причинам присужденная сумма разумна, а по каким – справедлива.
Возможно, с учетом указанных недостатков законодатель пришел к выводу о необходимости передачи экспертам полномочий по определению размера компенсации морального вреда. Однако, на мой взгляд, экспертным организациям будет трудно справиться с оценкой всех критериев, необходимых для компенсации морального вреда в денежном эквиваленте. Так, в представленном законопроекте предусмотрен минимальный предел компенсации, поэтому эксперты будут ориентироваться только на эти показатели. При расчетах больших сумм неизбежно возникнут проблемы, поскольку в настоящий момент алгоритма оценки составных частей морального вреда не существует. То есть если эксперт сочтет, что в определенном деле компенсация морального вреда должна быть выше установленного минимума, у него появятся трудности с исследовательской частью и методологией, на которую он сможет сослаться.
В свою очередь, даже если экспертиза станет важной частью всех дел указанной категории и практика заключений экспертов будет предлагать лишь взыскание сумм, тождественных указанным в законопроекте минимальным пределам, эти суммы будут гораздо выше тех, о которых свидетельствует в настоящий момент судебная практика.
В заключение подчеркну, что законопроект определенно требует доработки. При этом представляется целесообразным участие в обсуждении адвокатского сообщества, поскольку лишь практикующие адвокаты и юристы могут выразить экспертное мнение по всем спорным вопросам практики рассмотрения подобных споров, а также дать надлежащую оценку поправкам в гражданское законодательство, способным кардинально изменить практику взыскания компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование.
