Вода «живая» и «мертвая»

Минприроды России опубликовало на федеральном портале проектов нормативных правовых актов проект изменений в Методику исчисления вреда, причиненного водным объектам вследствие нарушения водного законодательства, утвержденную приказом Минприроды России от 13 апреля 2009 г. № 87 (далее – Методика).

На мой взгляд, предлагаемые новеллы противоречивы, и их принятие в предложенной редакции вряд ли будет способствовать эффективности правоотношений по природопользованию. Поясню свою точку зрения.

Так, п. 2 действующей Методики предлагается дополнить положением о том, что ее положения будут применяться в случаях «поступления (сброса) загрязняющих веществ через гидротехнические и иные сооружения и устройства, с водосборной площади, почвы/грунта и (или) из атмосферного воздуха».

Возникает много вопросов о целесообразности указанных изменений. Например, гидротехнические сооружения (дамбы, плотины, гидроэлектростанции) сами по себе не могут являться источниками негативного воздействия загрязняющих веществ на водные объекты. Они пропускают воду, не изменяя ее качество. Именно поэтому с точки зрения категорий объектов, негативно влияющих на окружающую среду, они не считаются объектами первой категории, и для чего их выделять в качестве источников поступления загрязняющих веществ, из проекта не ясно. Действующая Методика разработки нормативов допустимых сбросов загрязняющих веществ в водные объекты для водопользователей, утвержденная приказом Минприроды России от 29 декабря 2020 г. № 1188 (впрочем, как и предыдущие методические документы), такие источники «сброса» специально не квалифицирует.

Что разработчики поправок понимают под «иными сооружениями и устройствами», также сложно понять. При этом п. 2 действующей Методики содержит аналогичные понятия в привязке к водохозяйственным системам. Данный абзац нормы не изменяется, но при этом добавляется новый такого же содержания, но с иным, пока не ясным, смыслом.

Еще более двусмысленным выглядит использование в проекте термина «водосборная площадь».

Во-первых, необходимость использования данного термина для расчета вреда водному объекту не аргументирована.

Во-вторых, какое практическое значение для размера вреда водному объекту будет иметь размер такой площади, непонятно.

В-третьих, термин «водосборная площадь» употребляется наряду с понятиями «водосборный бассейн», «дренажная площадь», «водосбор», и «речной бассейн». Они установлены ГОСТ Р ИСО 14046-2017 «Экологический менеджмент. Водный след. Принципы, требования и руководящие указания». Целью использования данных терминов является дефиниция участка местности, с которого поверхностный водосток сливается в потоки или другой водный объект. Таким образом, идея применения понятия «водосборная площадь» для квалификации и расчета размера имущественной ответственности причинителя вреда неясна, однако следует ожидать ее использования в качестве обстоятельства, увеличивающего размер вреда. И в связи с этим возникает предположение, не является ли введение данного термина в оборот скрытым желанием расширить сферу применения п. 8 Методики исчисления размера вреда, причиненного почвам как объекту охраны окружающей среды, утвержденной приказом Минприроды от 8 июля 2010 г. № 238? Указанная норма, напомню, предусматривает правило, согласно которому для всей территории, подвергшейся неблагоприятному воздействию, применяется показатель (Kисп) той категории земель, где он максимальный, – даже если территория представлена землями разных категорий. Например, у земель водоохранной зоны такой коэффициент (1.8) является одним из самых высоких, и эта территория также может являться водосборной. Границы территории водосбора ни Водным кодексом РФ, ни иными подзаконными актами физически не определены. Можно предположить, что Минприроды, вводя данную норму, пытается придать расширительное толкование водосборной площади как части земель водоохранной зоны. Мотивировка этого в том числе может быть основана на ст. 40 и 51 Федерального закона «Об охране окружающей среды», содержащих охранные механизмы водосборных площадей водных объектов.

Рассуждая логически, выделение водосборных площадей среди земельных участков почв, с которых может происходить сброс, должно иметь особое обоснование, поскольку это является юридическим признаком, характеризующим объективную сторону неправомерного действия.

Продолжая логический анализ источников сброса, нельзя пройти мимо почвы (грунта). Почва как самостоятельное естественно-историческое органоминеральное природное тело есть не везде. Соответственно, для обоснования источника сброса требуется доказать наличие почвы. Указание грунта в скобках как аналога почв также представляется в корне неверным, так как грунт является не аналогом почвы, а в некоторых случаях ее антагонистом, поскольку не обладает свойствами почв (например, плодородием¹). В каком именно понимании используется слово «грунт», вновь неясно. Однако стоит упомянуть, что помимо почв и грунта есть еще просто поверхность земельных участков, которая может быть представлена в том числе подстилающими или горными породами. Разве в этих случаях не может применяться Методика, коль скоро вред не причинен?

Указание на атмосферный воздух как источник загрязнения вод также вызывает двоякое чувство. С одной стороны, возможность физического поступления веществ в водные объекты из указанного источника, как и через поверхность земли, очевидна. С другой – эта возможность не является доказательством юридического факта качественного и количественного поступления загрязняющих веществ в водный объект, а тем более факта негативного воздействия на него. Методики расчета концентрации загрязняющих веществ, сброшенных на поверхность земли или выброшенных в атмосферу и реально попавших в водный объект, в России пока нет, и «простое» воспроизведение указанных источников поступления веществ в водные объекты, на мой взгляд, приведет к тому, что объем и состав веществ, поступивших в окружающую среду, будет приравнен к объему загрязняющих веществ, поступивших в водный объект. При этом такие «неважные» – на первый взгляд – нюансы, как свойства экосистем природных ресурсов к самоочищению, рассеивание, физико-химическое взаимодействие веществ, их поглощение окружающей средой, – будет доказывать природопользователь. Именно для данной цели, на мой взгляд, в п. 9 Методики вносятся изменения, допускающие использование данных производственного контроля природопользователя для расчета вреда. Полагаю, эти данные и будут положены в основу расчета массы загрязняющих веществ, поступивших в водные объекты. Процедура подсчета будет «проста»: сколько загрязняющих веществ было исторгнуто производственным процессом, столько и поступило в водные объекты. Бремя доказывания обратного и реального объема поступивших загрязняющих веществ в водный объект будет, разумеется, нести природопользователь. В случае принятия предлагаемого изменения судебной экспертизы по таким делам не избежать.

И еще одно нововведение, которое стоит обсудить. Пункт 11.2 Методики предлагается дополнить новым правилом определения показателей фонового загрязнения. При отсутствии фонового показателя качества воды водного объекта, определяемого территориальными органами Росгидромета, предлагается применять результаты проб аккредитованной лаборатории, взятых до 500 м выше места сброса сточных вод.

Однако методология расчета фоновой концентрации, действующая на территории России, всегда была принципиально иной. Так, для расчета фоновой концентрации вещества используются результаты систематических наблюдений, при которых учитываются водный режим водотока (зарегулирование, забор воды и т.п.), характер поступления рассматриваемых химических веществ на вышерасположенном участке водотока. При этом данные должны быть по конкретному створу и не менее чем за год – при ежемесячной, ежедекадной или еще более дробной системе отбора проб воды; не менее чем за двухлетний период – при 6–11-разовом отборе проб в год и не менее чем за трехлетний период – при 4-разовом отборе проб воды в год. Основное условие – чтобы наблюдения проводились во все характерные сезоны не менее года и минимальное количество данных в каждом сезоне за расчетный период было не менее трех². Новые методические документы по определению фоновой концентрации также основаны на показателях, полученных при системном наблюдении за водными объектами, а в случае их отсутствия – на нормативах ПДК³. Полагаю, очередное «упрощение» определения показателей фонового загрязнения не только не соответствует устоявшимся отечественным методологическим способам определения, но и может привести к несправедливому имущественному взысканию с причинителя вреда, не основанному ни на нормах закона, ни на принципах нормирования и мониторинга окружающей среды.