За что судьи «дисквалифицируют» адвокатов и как этому противостоять

Долгие разговоры «об особом пути» привели не только к «суверенной демократии», но и к «суверенной состязательности», когда адвокат-защитник в суде не столько состязается с гособвинителем, сколько пытается преодолеть благоприятствование обвинению со стороны председательствующего. Но если раньше судейский арсенал подавления активности защитника составляли замечания «под протокол» и обращения в адвокатскую палату, то теперь строптивых защитников все чаще «удаляют с поля».

Многочисленные примеры того, как и за что суды «дисквалифицируют» адвокатов, приведены в докладе «Адвокатура под ударом: насилие, преследования и внутренние конфликты».

Увеличение количества случаев удаления адвокатов и распространение этой практики в регионах обусловлено, на мой взгляд, тем, что судья, желая удалить строптивого защитника на основании ст. 258 УПК РФ, по большому счету ничем не рискует.

Обжалование постановления об удалении адвоката возможно, но эффективным этот способ реагирования назвать сложно.

Во-первых, жалобу на такое постановление, расцениваемое как промежуточное решение, не препятствующее дальнейшему рассмотрению дела, суды проверочных инстанций склонны рассматривать вместе с жалобой на приговор. И, пока «обезглавленная» сторона защиты находится в растерянности, пытаясь на ходу перестроиться, процесс идет своим чередом.

Во-вторых, положительный исход обжалования в настоящее время маловероятен. Знатоки практики помнят, что еще в 2010 г. Верховный Суд РФ в Кассационном определении по делу № 41-010-83 СП, отменяя приговор, особо подчеркнул: «Уголовно-процессуальным законом не предусмотрено отстранение защитника от участия в деле за допущенные им нарушения порядка в судебном заседании». Однако впоследствии и ВС РФ (например, при рассмотрении апелляционных жалоб, в том числе на отстранение от защиты адвоката Анны Ставицкой (Апелляционное определение от 3 октября 2017 г. по делу № 205-АПУ17-32 сп)), и нижестоящие суды¹ стали использовать формулировки, «засиливающие» удаление адвокатов из залов заседаний.

Удаляя адвоката по соглашению, судья прекрасно понимает, что может продолжить рассмотрение дела без заминок – стоит лишь привлечь адвоката по назначению.

Адвокатура не может повлиять на процесс и качество рассмотрения апелляционных и кассационных жалоб судами, поэтому «точка сборки» механизма оперативного реагирования на удаление адвокатов лежит, на мой взгляд, в процедуре назначения адвокатов в порядке ст. 50–51 УПК РФ.

Представляется, что сообществу – прежде всего органам адвокатского самоуправления, – необходимо выработать соответствующий алгоритм действий. В связи с этим хотелось бы обозначить базовые положения, на которых можно попробовать выстроить механизм реагирования на удаление адвокатов, и пригласить уважаемых коллег к дискуссии.

Во-первых, из системного толкования ст. 49–51 УПК РФ следует, что для адвокатов существуют два основания приобретения статуса защитника: по назначению и по соглашению. Не затрагивая работу адвокатов по назначению и случаи их «дисквалификации», обратимся ко второму основанию, для «активации» которого должны быть два документа – соглашение и ордер.

Норма ч. 2 ст. 49 УПК не содержит указания на способы допуска адвоката в дело и сформулирована категорично: «В качестве защитников участвуют адвокаты».

Таким образом, адвокат приобретает процессуальный статус защитника автоматически при наличии заключенного соглашения и по представлении ордера в материалы дела.

Во-вторых, УПК РФ предусмотрены только два основания утраты адвокатом статуса защитника: отвод в связи с наличием обстоятельств, указанных в ст. 72 УПК РФ, и удовлетворенный судом отказ подзащитного в порядке ст. 52 УПК РФ.

Разумеется, остается вариант, когда подзащитный расторгает соглашение с адвокатом, прекращая тем самым его статус защитника, но, поскольку это не связано с принятием какого-либо процессуального документа, рассматривать такие случаи сейчас не будем.

Других оснований или процедур снятия с адвоката процессуального статуса защитника и его отстранения от защиты в законе нет.

С учетом изложенного предлагаю рассматривать удаление адвоката-защитника судьей в порядке ст. 258 УПК РФ именно как физическое удаление из зала заседаний, а не как процессуальное отстранение от защиты, влекущее прекращение статуса защитника.

В-третьих, согласно ч. 3 ст. 50 УПК РФ назначение адвокатов-защитников происходит в порядке, определенном Советом Федеральной палаты адвокатов РФ. В свою очередь в Решении Совета ФПА о двойной защите от 27 сентября 2013 г. указано: «Рекомендовать органам адвокатских палат предусмотреть в решениях советов об утверждении порядка оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению, положение о том, что адвокат не вправе по назначению… суда принимать поручение на защиту лиц против их воли, если интересы этих лиц в уголовном судопроизводстве защищают адвокаты на основании заключенных соглашений».

В-четвертых, используя «репрессивный» потенциал ст. 258 УПК РФ, суды придают решающее значение содержащемуся в ч. 2 данной нормы слову «заменить», расценивая его как допускающее по усмотрению судьи замену защитника по соглашению вопреки воле подсудимого. Однако ключевым, на мой взгляд, является словосочетание «без ущерба для уголовного дела», которое должно интерпретироваться как «без ущерба для права на защиту», а не как «без ущерба для правоприменительного конвейера». Право на защиту является конституционным (ст. 48 Конституции РФ), а ст. 18 Основного Закона предписывает, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов.

Кроме того, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении от 8 февраля 2007 г. № 251-О-П, «реализация права пользоваться помощью адвоката (защитника) на той или иной стадии уголовного судопроизводства не может быть поставлена в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело».

Считаю, что отстранение от участия в деле адвоката, с которым у обвиняемого заключено соглашение, выработана линия защиты и проведена скрупулезная подготовка к процессу, неизбежно влечет нарушение права на защиту в его сущностном, а не формальном смысле. Принцип «раз есть какой-нибудь адвокат, значит право на защиту соблюдено» неприемлем.

Из этого следует, что при наличии адвоката по соглашению, не утратившего процессуального статуса защитника, попытка суда привлечь в дело защитника по назначению может трактоваться адвокатской палатой как противоречащая УПК РФ и внутрикорпоративным актам, а, следовательно, влечь отказ в выделении адвоката по назначению по причине наличия защитника по соглашению.

Если такой механизм будет реализован адвокатскими палатами, судья будет вынужден действовать по следующему алгоритму:

• удалить адвоката из зала заседания в качестве временной «охлаждающей меры», отложить слушание дела и впоследствии продолжить судебное разбирательство с тем же адвокатом (при этом параллельно он может направить обращение в адвокатскую палату);
• либо удалить адвоката из зала заседания, направить в палату обращение в порядке ст.20 КПЭА и ждать результата. Если совет палаты усмотрит основания для лишения адвоката статуса, это автоматически повлечет утрату лицом статуса защитника, и значит, появятся основания для привлечения защитника по назначению. Если квалификационная комиссия не усмотрит нарушения либо совет палаты сочтет, что при допущенном нарушении соразмерной мерой дисциплинарной ответственности будет замечание или предупреждение, – тогда, сохраняя статус адвоката, лицо не теряет и статуса защитника. В последнем случае оснований для выделения палатой адвоката по назначению нет, и судья сможет продолжить рассмотрение дела только с тем же адвокатом по соглашению.

Как только судьи поймут, что удаление адвокатов сопряжено с проволочками рассмотрения дела, они будут прибегать к «репрессивному потенциалу» ст. 258 УПК РФ только в самых крайних случаях.