Как сообщается на сайте ФПА, 7 по 10 ноября в МГУ им. Ломоносова прошел ежегодный семинар по этике юриста, организуемый Юридическим факультетом МГУ, институтом «Право общественных интересов» (PILnet) и юридическими фирмами DLA Piper и White & Case. В этом году он был посвящен теме «Профессиональная ответственность и этика юриста на мировом рынке юридических услуг». В ходе мероприятия представители российской адвокатуры и международных юридических фирм обменялись мнениями по некоторым проблемам профессиональной этики и перспективам развития сферы оказания квалифицированной юридической помощи.
Разница между этикой юриста и этикой адвоката
Организатор семинара от Юридического факультета МГУ и модератор сессии о регулировании юридической профессии, доцент Гаяне Давидян обратилась к участникам с вопросом, насколько объединяет юристов профессиональная этика и есть ли разница между этикой юриста и адвокатской этикой.
Отвечая на него, президент ФПА Юрий Пилипенко отметил, что подходы адвокатской этики у́же и глубже. Он подчеркнул, что для органов корпоративного самоуправления «альфой и омегой, оправданием бытия» является работа с адвокатской этикой – дисциплинарное производство, формирование подходов, принципов, разбор конкретных дел, превращение их в прецеденты, публикация и вовлечение как можно большего количества участников в дискуссии.
Партнер DLA Piper Сергей Колчин указал, что для него разделение на адвокатов и юристов в большей степени условное. По его мнению, главное для юриста – высокие профессиональные качества («надо получать качественную специальность» – по окончании высшего учебного заведения выбирать определенную область и совершенствоваться в ней). Он заметил, что в начале 1990-х гг. Россия сильно отставала от западной юридической культуры – «мы не были равны с западными юридическими компаниями в вопросах этики». Сейчас же ситуация начинает выравниваться, считает он, имея в виду прежде всего юридические фирмы: «представления об этике у нас становятся общими, европейскими», хотя, например, на следствии и в прокуратуре ситуация иная.
Советник ФПА Василий Раудин высказал мнение, что профессиональная этика существует не сама по себе, а в определенных юридических сообществах. Она предполагает наличие определенных этических принципов, дисциплинарную процедуру, повышение квалификации, и это есть у профессиональных юридических сообществ – адвокатуры, судей, прокуратуры и других, а также в отдельных юридических фирмах, где занимаются вопросами этики. «У юриста может быть мораль, нравственность, но профессиональную этику он обретает, когда становится членом более узкого профессионального сообщества, – считает Василий Раудин. – Поэтому профессиональная этика юриста – в большей степени научное понятие, которое объединяет в себе этику этих сообществ».
Партнер White & Case Андрей Донцов обратился к практической роли этики: если адвокат совершает действия, неправомерные с точки зрения этики, то может быть исключен из профессии. При этом ситуацию, когда человек, которого с позором изгнали из адвокатуры, появляется в суде, спикер назвал неправильной. По его мнению, следует прийти к созданию единой саморегулируемой организации, чтобы человек, который не отвечает определенным требованиям, не мог оказывать юридические услуги.
Продолжая тему прикладного значения этики, заместитель председателя Комиссии ФПА по этике и стандартам Александр Орлов назвал ее «регулятором, без которого мы не можем обойтись». Он проследил изменения правил поведения во времени, рассказав о том, что присяжного поверенного привлекали к ответственности за вывешенную над входом в его дом табличку с указанием его профессии, и тяжким дисциплинарным проступком считалось не подать руку коллеге в суде. «Нравственность общества меняется, и, соответственно, юридическая этика меняется», – пояснил Александр Орлов.
Вице-президент АП г. Москвы Николай Кипнис высказался, что в основе общих стандартов адвокатской этики в конечном счете лежит категорический императив Канта, но принятые и признанные стандарты испытывают влияние различных процессов, происходящих не только в юридическом сообществе, но и за его пределами. Это и динамика человеческих отношений, и меняющийся мир. Так, пределы сохранения адвокатской тайны – вопрос не только отношений адвоката с доверителем, но и борьбы государства с глобальной угрозой, которую несет человечеству терроризм.
Касаясь этой темы, Юрий Пилипенко сообщил, что российским адвокатам сейчас приходится прилагать немалые усилия, чтобы сохранить адвокатскую тайну. В марте будущего года в России планируется проверка ФАТФ – Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег – и адвокатура уже чувствует это давление. Росфинмониторингом подготовлен законопроект о внесении изменений в Закон об адвокатской деятельности и в Закон о противодействии легализации доходов, полученных преступным путем, согласно которым предлагается, в частности, ввести в Кодекс профессиональной этики адвоката институт ответственности за нарушение требований «антиотмывочного» законодательства.
Напомним, ФПА дала негативный отзыв на законопроект, отметив, в частности, что ряд его положений противоречит установленным в законе принципам адвокатуры и адвокатской деятельности и международным правовым актам, а также возлагает на адвокатуру несвойственные ей функции.
Возможна ли единая юридическая профессия с общей этикой?
Гаяне Давидян, признавшись, что ее мечта – «чтобы у нас была единая профессия и единая этика», задала участникам дискуссии вопрос о том, возможна ли в России реформа, которая к этому приведет.
Юрий Пилипенко напомнил, что такой вопрос звучит в течение семи последних лет. По его мнению, адвокатура должна стать базой для объединения российских юристов в одну корпорацию с едиными этическими правилами и требованиями к профессии. Но решение о том, каким должно быть регулирование сферы оказания квалифицированной юридической помощи (или рынка юридических услуг, если использовать терминологию, принятую в нерегулируемой части профессии), – «это дело государственное, это не вопрос желания адвокатуры, это вопрос государственной политики», – отметил президент ФПА РФ.
«Идет дискуссия, люди готовятся к тому или другому развитию событий, привыкают, меняют свое мнение постепенно, находят плюсы в том и минусы в другом… Это очень позитивно, потому что нельзя сказать, что в объединении этих двух очень похожих сообществ или в их дальнейшем разъединении есть только отрицательные или только положительные стороны», – считает Сергей Колчин.
По его словам, принимать окончательное решение еще рано, поскольку общество пока не готово к этому: «Двадцать лет назад у нас люди еще не понимали, что такое частная собственность. Если будет расти количество юридического образования в обществе, повышаться социальная грамотность, будут постепенно сформированы и юридические правила работы с клиентом – то, что связано с “адвокатской монополией”. Поэтому, я думаю, очень хорошо, что не принимаются эти правила сейчас… Я очень боюсь “сырых” документов, они приносят вред государству больший, чем отсутствие документов».
Андрей Донцов, касаясь возможности введения общих правил поведения и ответственности за их нарушение, сказал: «Воспитание в нашей профессии – это поощрение позитивных действий и непоощрение либо наказание негативных действий. Если у нас не будет действенного механизма наказания либо поощрения, мы будем руководствоваться исключительно своими тонкими душевными порывами, а они у всех разные, и только на порывах далеко не уедешь, потому что жизнь длинная, а порывы – вещь временная».
Юрий Пилипенко заметил, что в большинстве цивилизованных стран «адвокатская монополия» уже введена. Продолжая эту тему, Василий Раудин сослался на исторический опыт, показывающий, что эффективность любого процесса повышается, если за его осуществление отвечает конкретное лицо или организация. По приведенным им статистическим данным, в 45% государств мира де-юре установлена абсолютная «адвокатская монополия» на оказание юридической помощи, в 25% она существует де-факто, в 95% действует исключительное право адвокатов на судебное представительство, и только в 5% стран (среди них Эстония, Конго и Россия) «адвокатская монополия» отсутствует. «Хотелось бы присоединиться к той части мира, где этот вопрос решен более эффективно», – заключил Василий Раудин.
