Конституционный Суд РФ опубликовал Определение от 27 февраля № 320-О, в котором не усмотрел оснований для принятия к рассмотрению жалобы заявителя на то, что получение образцов голоса для сравнительного исследования в ходе проведенного по поручению следователя разговора оперативного сотрудника с подозреваемым (обвиняемым) нарушает право такого лица на защиту, а также право не свидетельствовать против себя.
КС указал, что образец голоса не является доказательством, а служит предметом исследования
Осужденный Павел Воронцов обжаловал конституционность п. 3 ч. 1 ст. 6 Закона об ОРД, указав, что данная норма противоречит ст. 21, 48 и 51 Конституции РФ, поскольку позволяет следователю получать образцы голоса для сравнительного исследования путем проведения по его поручению негласной беседы оперативного сотрудника с подозреваемым (обвиняемым) без соблюдения требований уголовно-процессуального законодательства, а также без фиксации хода и результатов соответствующих действий, в отсутствие защитника, понятых и специалиста.
КС обратил внимание, что ст. 202 УПК, предусматривая в ч. 1 право следователя получить образцы для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого), одновременно в ч. 2 устанавливает, что при получении таких образцов не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство. Таким образом, данная норма допускает возможность принудительного получения образцов при условии обоснованности и соразмерности ограничения конституционных прав личности.
В то же время, отмечается в определении, образцы голоса в силу их специфичности не могут быть получены в рамках предусмотренной процессуальной процедуры даже принудительным путем, если лицо отказывается предоставить их. Это, по мнению КС, приводит к невозможности реализации положений указанной нормы, а также препятствует эффективному решению задач уголовного судопроизводства и защите прав потерпевших. В связи с этим получение образцов голоса для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого) допустимо с помощью иных процедур, предусмотренных действующим законодательством и не противоречащих требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции.
Проанализировав нормы Закона об ОРД и УПК, Конституционный Суд указал, что общность публично-правовых отношений по поводу проверки информации о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении, которые подпадают под действие как УПК, так и Закона об ОРД, свидетельствует о том, что проведение оперативно-разыскных мероприятий по поручению дознавателя или следователя не противопоставляется следственным и иным процессуальным действиям, а согласуется с ними.
Такое регулирование, считает КС, отвечает как назначению уголовного судопроизводства, так и достижению целей, в которых осуществляется ОРД, таких как защита личности, общества и государства от преступных посягательств, и, соответственно, обеспечению справедливости правосудия, что не может расцениваться как нарушение Конституции. «Основанное на законе получение образцов голоса, необходимых для сравнительного исследования, означает не самовольное вмешательство в частную жизнь гражданина, а выполнение функции по защите общественных интересов от преступных посягательств, поскольку такие образцы необходимы для производства по уголовному делу», – подчеркивается в определении.
КС также заметил, что гарантированное ст. 51 Конституции право не свидетельствовать против себя не исключает возможности проведения различных процессуальных действий, а также использования документов, предметов одежды, образцов биологических тканей и прочего в целях получения доказательств при условии соблюдения установленной законом процедуры осуществления соответствующих действий, последующей судебной проверки и оценки полученных доказательств. Получение образцов для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого), считает КС, – это действие, при проведении которого лицо не понуждается к свидетельствованию против себя по смыслу ст. 51 Основного Закона, не делает заявлений о своей виновности и не представляет каких-либо доказательств.
При этом, добавил Суд, сам по себе образец не является доказательством, а служит предметом исследования, средством для проведения следственных действий и получения доказательства, которое подлежит проверке и оценке по правилам УПК.
Конституционный Суд напомнил, что уже неоднократно подчеркивал – результаты ОРМ являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Закона об ОРД, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем.
На основании указанного Суд отказал в принятии жалобы к рассмотрению.
Интересы заявителя в КС представлял адвокат АП Республики Марий Эл Георгий Никифоровский. Связаться с ним «АГ», к сожалению, не удалось.
ФПА считает, что подход КС радикально противоречит позиции ЕСПЧ
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов в комментарии «АГ» пояснил, что позиция Конституционного Суда основана на ограничительном толковании конституционного права каждого не свидетельствовать против себя. «В указанном определении КС ограничивает сферу реализации этого права представлением правоохранительным органам лишь тех доказательств, которые подтверждают виновность лица в совершении преступления, – отметил он. – Именно такой подход позволил Суду сделать вывод, что получение у лица образцов для сравнительного исследования не посягает на его право не свидетельствовать против себя, поскольку, во-первых, это не означает декларирования лицом своей виновности, а во-вторых, – представления обвинительного доказательства».
Второй тезис, добавил Сергей Насонов, КС обосновал тем, что сам по себе образец для сравнительного исследования не может служить средством изобличения лица в совершении преступления, поскольку не является доказательством, а лишь используется для производства ряда следственных действий.
По мнению Советника ФПА, такое толкование представляется спорным. «Во-первых, ограничение сферы реализации права не свидетельствовать против себя лишь теми доказательствами, которые подтверждают виновность лица в совершении преступления, – подход, ошибочный по сути, поскольку оценка доказательства, как обвинительного, так и оправдательного, может многократно меняться в ходе расследования или судебного разбирательства – в зависимости, в частности, от позиции обвинения и появления новых доказательств. Это оценочная и крайне неустойчивая характеристика сведений», – считает он.
Во-вторых, добавил Сергей Насонов, ограничение сферы реализации указанного права (не свидетельствовать против себя) лишь сведениями, формально соответствующими признакам доказательства, умаляет гарантийное содержание этого права, поскольку даже информация, формально не являющаяся доказательством, может послужить основанием производства следственных и иных процессуальных действий, итогом которых будет получение обвинительных доказательств в отношении подозреваемого (обвиняемого). «Именно поэтому право хранить молчание рассматривается Европейским Судом по правам человека как распространяющееся на любую информацию, которая может исходить от обвиняемого», – подчеркнул Советник ФПА.
Так, напомнил он, по делу «Саундерс против Соединенного Королевства» правительство настаивало, что п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не был нарушен, так как «из сказанного заявителем в ходе опросов ничто не носило характера самообвинения, <…> он давал лишь пояснения, свидетельствующие в его пользу <…> Только показания, свидетельствующие против обвиняемого, подпадают под действие привилегии». Однако ЕСПЧ признал данный аргумент несостоятельным, подчеркнув, что право не свидетельствовать против себя не может быть разумно ограничено лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, прямо носящими инкриминирующий характер. Европейский Суд, в частности, отметил, что свидетельские показания, полученные с помощью принуждения, которые внешне не выглядят инкриминирующими, могут быть в последующем развернуты в ходе уголовного процесса в поддержку обвинения, – например, чтобы противопоставить их другим заявлениям подсудимого, подвергнуть сомнению свидетельские показания или иным образом подорвать доверие к нему.
По мнению Сергея Насонова, в решении по делу Саундерса ЕСПЧ фактически поддержал позицию, что право обвиняемого хранить молчание не распространяется на использование в уголовном процессе материалов, которые могут быть получены от обвиняемого независимо от его воли принудительным путем. В том числе это касается изъятия по предписанию документов, получения образцов крови и кожного покрова для проведения анализа ДНК. «Очевидно, что к этим материалам не относятся и не могут относиться образцы голоса подозреваемого (обвиняемого), – резюмировал Сергей Насонов. – Таким образом, подход, использованный Конституционным Судом в данном определении, радикально противоречит этой позиции ЕСПЧ, являющейся актом толкования ст. 6 Конвенции».
Эксперты критически оценили выводы Суда
Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина, к.ю.н. Артем Осипов отметил, что данное определение соответствует традиционному подходу КС, согласно которому образцы для сравнительного исследования рассматриваются не как доказательства по уголовному делу, а лишь как средства для проведения дальнейших следственных действий.
«Данный аргумент в совокупности с публично-правовыми задачами уголовного судопроизводства Суд использует для оправдания получения образцов голоса обвиняемого вне предусмотренной законом процессуальной формы (вынесение постановления, составление протокола, участие специалиста и защитника), – пояснил эксперт. – Опасность таких правовых позиций Суда очевидна, поскольку они создают основу для неизбирательной подмены процессуальных действий и гарантий, призванных обеспечить декларируемую КС обоснованность и пропорциональность вмешательства в частную жизнь заинтересованного лица внепроцессуальными оперативными мероприятиями».
Артем Осипов подчеркнул, что поручение следователя по своей правовой природе не предназначено для объективации правовых и фактических оснований для обоснования такого рода вмешательства в сферу личной жизни подозреваемого (обвиняемого), у которого отбираются образцы для дальнейшего исследования. «Разумеется, образцы голоса отличаются определенной спецификой, поскольку являются проявлением произвольной речевой активности человека, и принуждение при их получении недопустимо. Плохо при этом то, что позиция КС в данном вопросе не является гибкой, а просто санкционирует применение негласных оперативных мероприятий во всех подобных ситуациях без оценки значимости таких индивидуальных факторов, как степень тяжести расследуемого преступления, нахождение обвиняемого под стражей или на свободе», – с сожалением отметил эксперт.
Подводя итог, Артем Осипов добавил, что правовые позиции Конституционного Суда не раскрывают, почему в данном случае следователь не обязан выносить хотя бы постановление о получении таких образцов, которое бы определяло основания и ограничивало пределы усмотрения оперативных органов.
Адвокат, партнер АБ «ЗКС» Мария Корчагина также негативно оценила вывод КС о том, что получение образцов голоса для сравнительного исследования путем проведения негласной беседы оперативника с подозреваемым (обвиняемым) по поручению следователя в отсутствие защитника и без составления соответствующих процессуальных документов не может расцениваться как нарушение конституционного права на защиту. Такой подход, считает она, противоречит основополагающим конституционным принципам, а также требованиям уголовно-процессуального законодательства.
Эксперт напомнила, что согласно ст. 48 Конституции подозреваемый (обвиняемый) вправе пользоваться помощью защитника на протяжении всего периода расследования дела. Кроме того, ст. 202 УПК устанавливает порядок получения образцов для сравнительного исследования, в том числе образцов голоса. «При этом в ходе проведения данного мероприятия может присутствовать защитник подозреваемого (обвиняемого), всем участвующим предварительно разъясняются их права и обязанности, а также процедура получения образцов для сравнительного исследования, а по результатам составляется соответствующий протокол, куда могут вноситься заявления и замечания участников», – отметила Мария Корчагина.
В свою очередь, добавила она, ст. 51 Конституции предусматривает дополнительную гарантию для лица, в отношении которого ведется уголовное судопроизводство: никто не обязан свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. «Если подозреваемый (обвиняемый) не желает предоставлять образцы голоса, он может отказаться от данной процедуры», – пояснила эксперт.
При получении образцов голоса оперативным сотрудником в ходе негласной ситуации нарушаются все основополагающие принципы и нормы уголовно-процессуального законодательства, подчеркнула Мария Корчагина. «Самое главное – нарушается право на защиту, поскольку фактически подозреваемый (обвиняемый) не знает, что в отношении него проводится мероприятие по получению образцов голоса, ему не разъясняются его права, не составляется протокол, в котором он может отражать свои замечания, а вопрос относительно того, что в ходе данного мероприятия могут быть применены какие-либо методы, унижающие его честь и достоинство, остается без должного контроля, поскольку ход мероприятия никак не фиксируется, а применение таких методов прямо запрещено УПК», – добавила она.
При этом тот факт, что полученный таким образом образец голоса сам по себе не является доказательством, а служит лишь предметом исследования, по словам адвоката, ситуацию не спасает. «Защита не может удостовериться в том, что представляемый эксперту образец голоса принадлежит непосредственно проверяемому лицу, а также не может выяснить, не вносились ли в запись изменения, – указала Мария Корчагина. – Также отсутствует возможность проверить подлинность электронного носителя, содержащего образец голоса. УПК недаром содержит статью, регламентирующую порядок получения образцов для сравнительного исследования, в том числе образца голоса, поскольку указывает на определенный порядок проведения данного мероприятия и гарантирует защиту прав подозреваемого (обвиняемого)».
В связи с этим неясно, почему КС предоставил правоохранительным органам право выбора – соблюдать ли права лица, у которого требуется получить образец голоса, или нет, подчеркнула адвокат. Кроме того, добавила она, имеется большой спектр возможностей законным путем, с соблюдением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства получить образцы голоса, исключающие необходимость прибегать к незаконным методам и способам.
«Таким образом, данное определение можно оценить в довольно негативном ключе, поскольку оно формирует отрицательную тенденцию, направленную на нарушение прав и законных интересов лиц, в отношении которых ведется уголовное судопроизводство, допуская произвол со стороны сотрудников правоохранительных органов», – подытожила Мария Корчагина.
