Как следует из решения Суда по делу «Яковенко против России», в 2003 г. органами прокуратуры Узбекистана его гражданин Сергей Яковенко был включен в список скрывающихся от правосудия лиц, также был выдан ордер на его арест по подозрению в участии в торговле людьми.
В феврале 2009 г. Яковенко был задержан в России, а через два дня после этого Печорский районный суд Псковской области распорядился о помещении его под стражу в ожидании решения вопроса об экстрадиции. В своем решении суд сослался на ст. 108 и 466 УПК РФ, однако при этом не установил срок меры пресечения.
В марте 2009 г. Генеральная прокуратура РФ получила просьбу о выдаче заявителя в Узбекистан, о чем в мае и распорядился заместитель Генерального прокурора России. Яковенко попытался оспорить распоряжение о выдаче, но в июне 2009 г. Псковский областной суд признал его законность, а в августе того же года Верховный Суд РФ оставил в силе это решение. В результате уже в октябре заявитель был экстрадирован в Узбекистан.
В своем заявлении в ЕСПЧ Сергей Яковенко утверждал, что его содержание под стражей было незаконным, поскольку оно превысило двухмесячный срок, указанный в ст. 109 УПК РФ. Кроме того, он жаловался на отсутствие эффективной процедуры, с помощью которой он мог бы оспаривать свое содержание под стражей. В связи с этим он требовал возмещения морального ущерба.
В свою очередь Правительство РФ утверждало, что задержание было законным, а заявитель не жаловался на предполагаемую незаконность его задержания в апелляционной жалобе. Правительство РФ подчеркнуло, что в соответствии со ст. 110 УПК РФ прокурор имеет право пересмотреть вопрос о содержании под стражей по просьбе заявителя или по собственному ходатайству. Кроме того, если заявитель считал, что прокурор был обязан освободить его proprio motu, заявитель мог бы оспорить бездействие прокурора в суде в соответствии со ст. 125 УПК РФ.
В своем решении Европейский Суд опроверг доводы российского Правительства, указав, что ст. 466 УПК РФ, на которую районный суд ссылался в своем решении, не содержит процедуры, которой надлежит следовать при назначении или продлении срока содержания для обеспечения возможной выдачи лица. ЕСПЧ отметил, что районный суд также ссылался на ст. 109 УПК РФ, ограничивающую первоначальный период содержания под стражей двумя месяцами, но по их истечении срок не был продлен по ходатайству прокурора или решению суда. Таким образом, Суд установил, что заявитель более семи месяцев содержался под стражей, оставаясь в неведении относительно продолжительности задержания, что повлекло нарушение ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ЕСПЧ установил, что ст. 108, 109 и 110 УПК РФ, на которые ссылалось Правительство РФ, не давали право задержанному возбудить разбирательство о пересмотре законности его содержания под стражей. ЕСПЧ подчеркнул, что ст. 110 не предусматривает четкого механизма подачи заявления об аннулировании или изменении превентивной меры в контексте содержания под стражей в ожидании экстрадиции, а ст. 125 предоставляет право на подачу жалобы исключительно участникам уголовного судопроизводства, тогда как заявитель не был участником уголовного дела против него в России.
Директор КА «Презумпция» Филипп Шишов заметил, что согласно практике ЕСПЧ лишение или ограничение свободы в рамках досудебного расследования дела возможно на конкретный срок, как правило, не более двух месяцев. Он добавил, что если человека необходимо содержать под стражей свыше двух месяцев, то должна быть проведена судебная проверка обоснованности продления срока содержания под стражей, чтобы гарантировать обеспечение прав задержанного: «Российский суд в случае с Яковенко лишил его свободы на неопределенный срок, в результате чего тот выиграл дело в ЕСПЧ».
Филипп Шишов пояснил, что в настоящее время российские судьи успешно «мимикрировали», и теперь при вынесении постановлений конкретный срок содержания под стражей экстрадируемого лица всегда указывается, а при его истечении инициируется процедура продления срока содержания под стражей. «При этом суд не исследует вопросы эффективности расследования уголовного дела, как это происходит в порядке ст. 109 УПК РФ. Судом в большинстве случаев не проводится и анализ эффективности прохождения экстрадиционной процедуры в Генеральной прокуратуре РФ. При отсутствии судебного контроля по делам об экстрадиции процедура продления срока содержания под стражей проводится, как правило, формально», – рассказал он.
Адвокат АП г. Москвы Анна Минушкина сообщила, что решения ЕСПЧ по вопросу такой меры пресечения, как заключение под стражу, всегда будут иметь особое значение, поскольку затрагивают неотъемлемое и основополагающее право каждого на личную свободу.
Анна Минушкина проанализировала постановление Европейского Суда и разъяснила, что оно является важным с точки зрения указания на пробелы, содержащиеся в действующем уголовно-процессуальном законодательстве: «Несмотря на то что в ч. 1 ст. 466 УПК РФ содержится ссылка на гл. 13 УПК РФ «Меры пресечения», в том числе ст. 108–110 УПК РФ, которые устанавливают основания и сроки применения такой меры пресечения, как заключение под стражу, следственные органы и органы прокуратуры по непонятным причинам игнорируют это обстоятельство и не обращаются в суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей, хотя ст. 109 УПК РФ того требует. Отсутствие механизма проверки законности содержания под стражей в нарушение требований ст. 109 УПК РФ также стало предметом рассмотрения в Европейском Суде, поскольку лицо, содержащееся под стражей и не являющееся стороной уголовного судопроизводства, не может в порядке ст. 125 УПК РФ оспорить его».
Адвокат предположила, что принятое ЕСПЧ постановление может положить начало внесению законодательных изменений в ст. 466 УПК РФ, регулирующую вопросы избрания и применения избранной меры пресечения для обеспечения возможной выдачи лица.
