22 декабря Госдума приняла в третьем чтении поправки в законодательство, которые запрещают разглашать сведения об ОРД, а также о частной жизни судей, сотрудников правоохранительных и контролирующих органов (законопроект № 1070431-7).
Изменения, в частности, вносятся в ст. 9 Закона о госзащите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов. Согласно новой редакции данной статьи при наличии угрозы посягательства на жизнь, здоровье и имущество защищаемых лиц временно запрещается выдача находящихся у оператора персональных данных сведений о личности таких лиц и их имуществе, за исключением случаев, когда такие сведения необходимы в связи с производством по уголовному делу. Обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемых лицах и их имуществе осуществляется оператором на основании решения органа, обеспечивающего безопасность, в установленном Правительством РФ порядке.
Как указано в пояснительной записке, расширяется практика несанкционированного опубликования в информационно-телекоммуникационных сетях сведений о фактах, событиях и об обстоятельствах частной жизни сотрудников правоохранительных, контролирующих органов и военнослужащих, что негативно влияет на осуществление ими своих полномочий, препятствует отправлению правосудия, а также борьбе с преступлениями и другими правонарушениями.
Поправками предусмотрено, что конфиденциальность сведений также может быть гарантирована для указанных лиц в отсутствие угрозы посягательства на их жизнь, здоровье и имущество (например, одновременно с вступлением в должность или назначением на нее). В этих случаях такая мера безопасности может распространяться и на близких указанных лиц.
Закон об оперативно-розыскной деятельности дополнен ст. 12.1 о недопустимости разглашения сведений об осуществлении ОРД. В частности, сведения, содержащиеся в запросах, направляемых гражданам и организациям в процессе осуществления ОРД, не подлежат разглашению (за исключением некоторых случаев), о чем указывается в соответствующем запросе. Такие сведения могут быть преданы гласности лишь с разрешения должностного лица органа, осуществляющего ОРД, и только в допустимом объеме, если того требуют служебные интересы.
Запрет на разглашение сведений об осуществлении ОРД не распространяется на ряд случаев – например, если они были оглашены в открытом судебном заседании или в ходе досудебного производства с разрешения следователя, дознавателя; изложены в заявлениях, жалобах и иных документах при оспаривании решений или действий органов (должностных лиц), осуществляющих ОРД; распространены органом, осуществляющим ОРД, следователем, дознавателем, прокурором или судом в СМИ, интернете или иным публичным способом.
По мнению адвоката АП Свердловской области Сергея Колосовского, поправки выглядят как попытка уничтожить один из механизмов борьбы с коррупцией и иными злоупотреблениями в сфере правоохранительной деятельности – общественный контроль и гласность. «Фактически этот документ – очевидная реакция на многочисленные публичные расследования, выявляющие наличие у должностных лиц правоохранительных органов имущества, не соответствующего их доходам, и, соответственно, – признаков коррупции», – отметил он.
По мнению адвоката, предложенные изменения не поддаются иному логическому обоснованию. «Так, например, предлагается “засекретить” сведения об имуществе судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов. Может ли кто-то вспомнить хоть один пример повреждения имущества следователя в связи с расследованием уголовного дела или хотя бы угрозы повреждения? Лично я не помню, и, вероятнее всего, в истории современной России таких фактов не зафиксировано. Зато сколько антикоррупционных расследований, основанных на несоразмерном богатстве правоохранителей, было размещено в публичном пространстве! Зачастую результатом такой огласки становились громкие отставки и уголовные дела. Предложенные поправки направлены на прекращение подобных расследований», – убежден Сергей Колосовский.
Адвокат напомнил, что ст. 29 Конституции РФ гарантирует каждому право свободно собирать и распространять информацию, а ст. 55 устанавливает, что права и свободы гражданина могут быть ограничены только в целях защиты общественно значимых интересов, в том числе прав и законных интересов других лиц. «Прежняя редакция Закона о государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, устанавливающая, что меры защиты вводятся лишь при наличии угрозы посягательства на жизнь, здоровье и имущество защищаемых лиц, даже с учетом расширения круга конфиденциальных сведений не противоречила этим конституционным положениям. Однако вводимое изменение, в соответствии с которым обеспечение конфиденциальности сведений в отношении охраняемых лиц и их близких может осуществляться также при отсутствии угрозы посягательства на их жизнь, здоровье и имущество, в том числе одновременно с их вступлением в должность, явно противоречит ч. 3 ст. 55 Конституции», – считает он.
Сергей Колосовский добавил, что тем самым фактически закладывается очередная предпосылка к формированию закрытого «кастового» механизма – выводу из-под общественного публичного контроля сотрудников ряда правоохранительных ведомств просто в связи с фактом принятия их на службу. «И это происходит в то время, когда во всем мире задается противоположный тренд – на публичность подобной информации», – подчеркнул адвокат.
«Не вполне корректными полагаю анонсы того, что обсуждаемый закон касается конфиденциальности сведений об оперативных сотрудниках правоохранительных органов. Именно в отношении этой категории лиц с обоснованностью предлагаемых изменений в какой-то мере можно согласиться, поскольку их деятельность сама по себе связана с изрядной долей секретности и конфиденциальности. Однако в соответствии с Законом о госзащите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, данные изменения коснутся значительно более широкого круга – судей, прокуроров, следователей, дознавателей и т.д.», – полагает Сергей Колосовский.
В то же время, добавил адвокат, пока законодатель не ввел запрет на распространение подобных сведений, все запреты касаются лишь предоставления такой информации. «Поэтому если в редакцию СМИ поступит информация о недостойном поведении следователя или прокурора, для публикации будет иметь значение только ее достоверность. При этом, строго говоря, на собственно адвокатскую деятельность предлагаемые изменения повлияют косвенно, поскольку вводимые запреты не распространяются на ситуации, связанные с производством по уголовному, административному или гражданскому делу. Скорее, напротив, – последняя оговорка вносит большую определенность в данный вопрос и может повлечь прекращение необоснованных отказов в предоставлении информации по адвокатским запросам», – предположил он.
Председатель президиума КА «Лапинский и партнеры» Владислав Лапинский отметил, что несколько лет назад в целях борьбы с коррупцией была введена так называемая «антикоррупционная экспертиза законов и нормативных актов». «Напомню, что одним из открытых проявлений коррупции является приобретение коррупционером имущества, на которое он явно не мог заработать честным трудом. Известно, что лица, которые обязаны пресекать коррупцию, очень неохотно проводят проверки коррупционности судей, следователей, работников силовых ведомств, а возбуждение против них уголовных дел почти всегда совершается “под давлением” народа. Сейчас под видом борьбы за безопасность этих лиц вводится запрет на возможность получения народом сведений об имуществе судей и служащих всего силового блока. Такие запреты при возникновении угроз в отношении этих лиц логичны, но поправки содержат почти незаметную оговорку, что эти запреты могут вводиться и в отсутствие реальных угроз и опасений за их здоровье и жизнь, – полагает он. – На мой взгляд, такие поправки не должны были пройти антикоррупционную экспертизу, но эту экспертизу провели те же лица, в интересах которых и внесены изменения», – отметил адвокат.
Поправки в Закон об ОРД Владислав Лапинский назвал логичными и последовательными. «Секретный характер оперативной деятельности предполагает сокрытие не только сведений, полученных оперативниками, но обязывает делать тайной и сам интерес сотрудников к тем или иным лицам, объектам, информации. Хорошо известно, что изучение интереса спецслужб к определенным сведениям составляет большую часть работы аналитических отделов всех разведок и контрразведок мира, а результаты этого анализа служат задачам планирования действий по обеспечению безопасности внедренных агентов. Общеизвестно, что преступный мир охотно повторяет эти приемы. Вместе с тем если тайные сведения стали общедоступными в результате действий самих сотрудников, режим тайны с них снимается, и указание на это в законе можно только приветствовать», – убежден он.
Адвокат добавил, что скорректированный в этой части закон даже более последователен, чем Конституционный Суд РФ в своих решениях, вынесенных по аналогичным проблемам отечественного законодательства. «Относительно недавно КС просили разъяснить положения Закона о тайне следствия на примере случаев привлечения адвокатов к ответственности за ее разглашение. К сожалению, от судов нам не удалось добиться ясного и однозначного судебного толкования о том, с каких пор тайна перестает быть таковой. Адвокатура всегда и последовательно выступала именно за такой подход к ответственности за раскрытие тайн, какой появился в комментируемом законе, причем для всех видов тайн: и оперативных, и тайн следствия, и государственных. Убежден, что нельзя никого привлекать к ответственности за разглашение тайны, если она уже стала явной и была раскрыта следствием в открытых судебных заседаниях или в публичном пространстве», – подчеркнул Владислав Лапинский.
