Несметные сокровища

НЕСМЕТНЫЕ СОКРОВИЩА

Трактат об адвокатской словесности

Владение языком в многовариативных его проявлениях есть обязательное условие успешной работы адвоката в рамках судопроизводства, строящегося на основах устности и гласности. Однако, черпая сокровища из кладовой русского языка, экспериментатор-защитник должен оценивать искрометные формулировки в прогностическом плане, поскольку они могут подтолкнуть судью к инициированию дисциплинарного разбирательства в отношении адвоката.


При этом согласно Кодексу профессиональной этики адвоката представитель адвокатского сообщества не вправе допускать в процессе рассмотрения дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случаях их нетактичного поведения. Однако, как показывает судебная практика и производные от нее дисциплинарные материалы, столь нужных единых подходов к оценке действий адвокатов нет.

О взаимном непонимании
Сначала о ситуациях безобидных, в основе каковых, скорее всего, лежит либо непонимание сути сказанного, либо властно навязываемое судом мнение, опирающееся на собственные представления судьи об истинной сущности прозвучавшего.
Например, в Мещанском районном суде г. Москвы на одном весьма нашумевшем процессе судья довольно резко прервала известного питерского адвоката Ю. Шмидта, когда он в ходе своей речи для аргументации сказанного привел популярную пословицу Дорого яичко ко Христову дню. Сложно представить, какие именно ассоциации в этот момент возникли в голове у служительницы Фемиды, но итогом стало вынесение защитнику замечания. Изумленный Шмидт, вероятно уже не без опасения, сменил пасхальное изречение на более нейтральное и бытовое – Дорога ложка к обеду, и такая замена вполне удовлетворила строгого судью.
Не так давно в Архангельском областном суде председательствующий, который в целом вел себя подчеркнуто корректно, на слова автора этих строк, сказанные в ходе выступления, среагировал незамедлительно и настойчиво попросил избегать выражения противная сторона. Пришлось, исходя из предписаний суда, проявившего, по замечанию журналистов, «языковую чуткость», сменить противную сторону на противоположную, предварительно объяснив, что имеется в виду не качественная характеристика оппонентов, а место их расположения относительно защиты.
Это очень показательный случай навязывания стороне в процессе своих собственных представлений о допустимой к употреблению лексике. До сего дня кому-то кажущееся устаревшим или неблагозвучным выражение противная сторона, безусловно, считается синонимом прилагательного противоположный, и именно это значение указано первым в авторитетнейшем «Словаре русского языка» С. Ожегова. В настоящее время в договорных отношениях противная сторона (counterparty – англ.) воспринимается как одна из сторон договора, противостоящая той, чьи интересы отстаиваются. Прилагательное противный действительно более распространено в гражданском праве, и это не вызывает у цивилистов никакого неприятия. Можно указать на положения действующего Гражданского кодекса РФ о сделках, совершаемых с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности; массе законодательных актов и судебных решений, в которых говорится о противном случае; международно-правовых документах, упоминающих доказывание противного.
Ничего крамольного и уничижительного нет на самом деле и в сочетании противная сторона, которое еще относительно недавно применялось отечественным законодателем в законе «О Конституционном Суде РСФСР» («Сторона вправе… задавать вопросы противной стороне»), ранее – в УПК 1922 г. («Ходатайства разрешаются судом… причем предварительно должны быть заслушаны заключения противной стороны»), а сейчас иногда встречается в арбитражных решениях. Используют его в различных вариациях и составители действующих конвенций, распространяющихся на Российскую Федерацию.
Сам я этим словосочетанием пользовался неоднократно, порой автоматически, и, что интересно, никогда у имеющихся таким образом в виду прокуроров это не вызывало возражений. Однако порой усматривали некую крамольную двусмысленность в рассматриваемом выражении представители судейского сообщества.
Забавный пример привел в своей книге мемуаров адвокат Г. Падва, рассказывая о событиях середины прошлого века. Его коллега, выступая в суде, несколько раз произнес общепринятое тогда обозначение противная сторона. Неожиданно судья прервал его словами: «Что вы такое говорите: “Противная сторона, противная сторона”, – для суда обе стороны одинаково противные».