Большинство юристов воспринимает понятие «недобросовестность» лишь как еще одну дополнительную возможность обратиться к суду. По той же причине юристы порой обжалуют судебное решение во всех инстанциях, хотя все понимают бесперспективность этого. Просто им проще идти по «протоптанной дорожке», отрабатывая гонорары или выполняя служебные обязанности.
У человека есть право на интеллект, пока еще свободный и не искусственный. Следовательно, человек должен понимать, какие конструкции в каких ситуациях уместны. Так же часто и так же неуместно юристы любят ссылаться на «злоупотребление правом». Но если право признается, а факт наличия «злоупотребления» будет оценивать суд, в большинстве случаев он «как ножом отрежет» и навсегда положит конец попыткам оперировать этим понятием там, где злоупотребления нет и в помине.
В теории принцип злоупотребления правом – это глобальное исключение из общих частно-правовых начал, а поскольку это исключение, то оно должно быть экстраординарным, а сама ссылка на такое злоупотребление возможна только там и тогда, когда нет иных механизмов и когда происходит использование прав во зло.
Если в коммерческих спорах «мы отравлены высокими отношениями бизнеса», то в судах общей юрисдикции добрая совесть понимается как общественно одобряемая модель поведения, что противоречит юридической концепции добросовестности, поскольку в разные времена общество одобряло совершенно разные отношения. Если присяжные считают, что подсудимый не представляет общественной опасности, то они это «сердцем чуют», и их поведение совершенно добросовестное, а то, что подсудимый в присутствии тысячи свидетелей стрелял в генерал-губернатора, – «ну, так получилось». Так что добросовестность – это не всегда стопроцентно правовая категория.
