Компетентность эксперта как один из ключевых факторов

Для разрешения судами дел довольно часто требуется проведение исследований с использованием специальных познаний, т.е. производство судебной экспертизы.

Как следует из Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», судебная экспертиза – предусмотренное законодательством о судопроизводстве процессуальное действие, включающее проведение исследований и дачу заключения экспертом по вопросам, требующим специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла. При этом эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме, а его заключение должно основываться на положениях, позволяющих проверить обоснованность и достоверность выводов на базе общепринятых научных и практических данных.

Согласно законодательству экспертное заключение не имеет заранее установленной силы – суд должен оценивать его в совокупности с другими доказательствами по делу.

Однако на практике заключения экспертов приобретают особое доказательственное значение, и в большинстве случаев экспертное заключение ложится в основу принятия решения по делу.

В моей адвокатской практике – как по гражданским, так и по уголовным делам – неоднократно встречался упрощенный подход судов к исследованию такого доказательства, как экспертное заключение: оно проверялось исключительно на предмет соответствия формальным требованиям. Представляется, что проверить обоснованность и достоверность выводов эксперта на базе общепринятых научных и практических данных судья, не обладая специальными познаниями в данной области, не может, но и сомнения в полноте и объективности выводов, как правило, отсутствуют в силу следующих аргументов: эксперт компетентен, предупрежден о даче заведомо ложных показаний, следовательно, оснований не доверять ему у суда нет. При этом для выражения мотивированного несогласия с выводами эксперта также требуются специальные познания.

В большинстве случаев есть возможность приобщить к материалам дела рецензию на заключение эксперта (специалиста), но при оценке всех доказательств по делу суд скорее всего не будет ее учитывать, сомневаясь в достоверности выводов рецензента, так как тот не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, при этом допрашивать его и отбирать подписку у суда нет оснований в силу тех же аргументов.

Например, в моей практике был случай, когда, пытаясь обратить внимание суда на необъективность выводов эксперта, сторона защиты приобщила в материалы дела заключение специалиста, опровергающее указанные выводы, и в трех заседаниях обеспечивала его явку, однако ходатайства о допросе специалиста и его предупреждении об уголовной ответственности остались без удовлетворения – суд не усмотрел для этого оснований. Как указали впоследствии апелляционная и кассационная инстанции, «доводы заявителя жалобы направлены на переоценку выводов суда».

Таким образом, добиться повторной экспертизы в суде зачастую крайне сложно, а выводы экспертов, по сути, предопределяют итоговое решение по делу.

Безусловно, несогласие с выводами эксперта, выраженное по итогам проведения повторной экспертизы, еще не означает ошибочности первого заключения. Как в XIX в. отметил российский цивилист, член консультации при Министерстве юстиции и Комиссии по составлению Гражданского уложения Российской империи, тайный советник Кронид Малышев, «Заключение экспертов основывается в большей части случаев на теоретических соображениях, всегда более или менее несовершенных, и сами эксперты, давая свое заключение, могут часто сомневаться и не доверять своим выводам»¹.

Поэтому, как представляется, основным критерием объективности заключения эксперта является его компетентность.

Процессуальные кодексы указывают только одно основание (требование) для назначения лица судебным экспертом – наличие специальных знаний (ст. 57 УПК РФ, ст. 85 ГПК РФ, ст. 55 АПК РФ). В УПК несколько раз упоминаются термины – «компетенция эксперта», «компетентность». В соответствии с ч. 2 ст. 70 Кодекса эксперт не может принимать участие в производстве по уголовному делу, если будет выявлена его некомпетентность, т.е. данное обстоятельство является основанием для отвода эксперта.

Однако ни в кодексах, ни в обзорах судебной практики Верховного Суда РФ нет единого и четкого понятия компетентности.

Что же такое компетентность?

Ответу на данный вопрос много времени уделял один из создателей российской судебной экспертизы Юрий Корухов. В словаре основных терминов судебных экспертиз² он определил понятие «Специальные познания в широком смысле» – «знания, полученные соответствующими лицами в результате теоретического и практического обучения определенному виду деятельности (в науке, технике, искусстве, ремесле), лицами, обладающими как научными знаниями в данной конкретной области, так и определенными навыками и умениями для реализации этих знаний».

Таким образом, компетентность – это наличие в совокупности знаний, опыта, навыков и умений, необходимых для эффективной деятельности в заданной предметной области.

Полагаю, что наличие у эксперта конкретных знаний – вопрос очевидный. Наличие опыта, как представляется, должно быть отражено в трудовой книжке, также у эксперта должен иметься «архив», подтверждающий, что он неоднократно проводил подобного рода исследования; наличие благодарственных писем за проведение таких экспертиз. Некоторые эксперты составляют реестры проведенных экспертиз, свидетельствующие об их опыте в данной области.

Такие критерии, как навыки и умения, предполагают наличие теоретических и практических знаний, совмещенных с наличием опыта в заданной предметной области.

В адвокатской деятельности мы с коллегами пытаемся руководствоваться данными определениями, но словарь – не источник права. Процессуальные оппоненты нередко виртуозно владеют правовой вариативностью, описывая любое событие взаимоисключающими обстоятельствами; понятие компетентности эксперта толкуется ими по-разному – как если бы, к примеру, инженер по электросамокатам дал заключение по сверхзвуковому самолету.

Как представляется, отразить понятие компетентности в кодексах достаточно сложно, в связи с чем было бы целесообразным разъяснение (например, на уровне Пленума Верховного Суда) о том, что входит в данное понятие. Например, в п. 23 Постановления Пленума ВС от 28 июня 2022 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия» закреплены четкие критерии заведомо ложного заключения эксперта: «Заведомо ложные заключение или показание эксперта, показание специалиста, а равно заведомо неправильный перевод в суде либо в ходе досудебного производства (статья 307 УК РФ) заключаются, в частности, в таких умышленных действиях, как искажение специалистом в своих показаниях действительных обстоятельств, имеющих значение для доказывания, неправильное отражение экспертом в заключении результатов проведенного исследования, искажение переводчиком смысла переведенного текста, а также в бездействии в тех случаях, когда, например, специалист или эксперт в ответах на поставленные им вопросы не сообщают (умалчивают) о существенных для дела обстоятельствах, о которых им известно или которые были установлены ими в ходе исследования, либо когда переводчик осуществляет неполный перевод».

Важным для обсуждения представляется и вопрос установления уголовной ответственности экспертов, которые дали заключения по вопросам, выходящим за пределы их специальных знаний. Так, если за проведение экспертизы взялось не компетентное в конкретной предметной области лицо, такие действия представляется необходимым квалифицировать как дачу экспертом заведомо ложного заключения.

В данной важнейшей теме судопроизводства необходим четкий инструментарий, чтобы исключить формализм, «двойные стандарты» и т.д., если мы говорим о законности экспертных исследований, их обоснованности, о том, что их делали компетентные эксперты, обладающие необходимой компетенцией.

В заключение затрону вопрос о самой насущной, на мой взгляд, системной проблеме при проведении судебных экспертиз, без решения которой невозможно в полной мере обеспечить соблюдение конституционных принципов равноправия и состязательности сторон при расследовании уголовных дел и отправлении правосудия.

В течение последних лет в институтах гражданского общества, а также в адвокатском сообществе систематически обсуждается тема нарушения реализации принципов равноправия и состязательности сторон в уголовном процессе в части назначения и производства судебных экспертиз.

С одной стороны, УПК предоставляет адвокату возможность привлекать специалиста, который вправе дать свои разъяснения для следствия или суда. После этого адвокат вправе передать следователю или суду заключение указанного эксперта для приобщения к материалам дела. С другой – такое заключение чаще всего в качестве допустимого доказательства не принимается. Причиной тому является правовая непоследовательность (неопределенность). Если при назначении экспертизы следователь обязан предупредить специалиста и разъяснить ему его права, то адвокат таким правом де-юре не наделен – соответствующие нормы в УПК отсутствуют. Действовать же по аналогии с нормами, регулирующими полномочия следователя, адвокат не вправе, так как в уголовном процессе данные права не предусмотрены. При этом ч. 2 ст. 1 УПК четко определен порядок уголовного судопроизводства, который является обязательным для судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания, а также для иных участников уголовного судопроизводства.

Таким образом, поскольку данные права адвоката в УПК не определены, у суда есть все основания для отказа в приобщении указанного доказательства к материалам уголовного дела.

С учетом изложенного полагаю, что не только следственным органам и суду, но и другим участникам уголовного судопроизводства должна быть предоставлена возможность назначения судебной экспертизы, направления материалов для производства исследования выбранным данными лицами экспертам и постановка на их разрешение соответствующих вопросов. Отсутствие указанных полномочий не позволяет адвокатам должным образом реализовать конституционные права на оказание квалифицированной юридической помощи доверителям.

На протяжении последних лет по инициативе МКА «РОСАР» ведется планомерная работа по данной проблематике. Систематически проводятся круглые столы, конференции, заседания рабочих групп с участием аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ, аппарата Уполномоченного по защите прав предпринимателей в РФ, адвокатами и экспертами. Также было проведено анкетирование адвокатов при поддержке ФПА и «АГ». Основные тезисы по указанным проблемам были отражены в Докладе³ Президенту РФ о деятельности Уполномоченного по правам человека за 2023 г. Кроме того, 2 октября состоится экспертное совещание у Уполномоченного по правам человека в РФ на тему «Компетентность эксперта при проведении судебных экспертиз в уголовном процессе».

Резюмируя, отмечу, что в свете изложенного представляется целесообразным:

• раскрыть понятие компетентности эксперта на уровне Закона о государственной судебно-экспертной деятельности либо разъяснений высших судов РФ;
• внести изменения в УК об уголовной ответственности экспертов, которые дали заключения по вопросам, выходящим за пределы их специальных знаний;
• внести изменения в УПК о возможности инициирования и производства судебной экспертизы не только органами предварительного расследования и суду, но и другими участниками уголовного судопроизводства, а также направления для производства выбранными ими экспертами и постановки на их разрешение соответствующих вопросов.