О балансе интересов в банкротных делах

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ, рассмотрев кассационную жалобу должника по обособленному спору о включении требований в реестр кредиторов, пришла к выводу, что в делах о банкротстве физических лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность, судам следует по собственной инициативе (без заявления стороны) рассматривать вопрос об уменьшении неустойки, если будет установлено, что она очевидно несоразмерна последствиям нарушения обязательства (Определение от 12 декабря 2024 г. № 305-ЭС24-15456 по делу № А41-55598/2021).

Вкратце напомню фабулу спора.

В рамках дела о банкротстве должника Павел Лесин обратился в арбитражный суд с заявлением о включении в третью очередь реестра кредиторов его требования в размере 6 млн руб. основного долга, свыше 1,1 млн руб. процентов за пользование займом, более 40,8 млн руб. неустойки и порядка 24 тыс. руб. расходов на уплату госпошлины. Из обстоятельств дела следует, что должник при рассмотрении обособленного спора не ходатайствовал об уменьшении неустойки в порядке ст. 333 ГК РФ.

Суды трех инстанций включили указанные требования в реестр в полном объеме. Однако СКЭС ВС отменила акты нижестоящих инстанций в части включения неустойки и направила обособленный спор в этой части на новое рассмотрение в первую инстанцию.

Представляется, что выбор Верховного Суда пал на этот спор по причине как вопиющей несоразмерности заявленной кредитором неустойки по денежному обязательству (365% годовых), так и ее общей внушительности (в 6,7 раз выше суммы основного долга).

Особенно хочу отметить следующие выводы, изложенные в Определении.

Статья 333 ГК направлена на установление баланса интересов сторон и предотвращение злоупотребления правом со стороны кредитора. Данная норма позволяет суду учесть все обстоятельства дела и принять решение о снижении неустойки, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательств. Это особенно важно в делах о банкротстве, где необходимо учитывать интересы всех кредиторов и должника.

Если обязательство нарушено лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность, суд вправе уменьшить неустойку только при условии заявления должника о таком уменьшении (п. 1 ст. 333 ГК). К таким лицам относятся коммерческая организация, индивидуальный предприниматель, а также некоммерческая организация при осуществлении ею деятельности, приносящей доход.

Данное правило не распространяется на физических лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность. Так, в абз. 2 п. 71 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7 разъяснено, что при взыскании неустойки с лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность, правила ст. 333 ГК могут применяться не только по заявлению должника, но и по инициативе суда. Для этого должна усматриваться очевидная несоразмерность неустойки последствиям нарушения обязательства. В таком случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, свидетельствующие о несоразмерности.

Указанные положения активно применяются в практике судов общей юрисдикции. Однако арбитражные суды при рассмотрении споров с участием лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность, нередко применяют к ним приемы, используемые для разрешения коммерческих споров.

С этой точки зрения определение играет роль напоминания арбитражным судам о разнице в подходах к предпринимательским спорам и спорам с участием иных лиц.

В то же время представляется целесообразным распространение этого правила на рассмотрение споров о включении требований в реестр кредиторов при банкротстве юрлиц и ИП.

Как правило, в делах о банкротстве судам необходимо соблюсти баланс интересов должника, кредиторов и общества. Однако этот принцип нередко становится краеугольным и проявляется повсеместно, особенно при рассмотрении обособленных споров о включении требований в реестр кредиторов.

Так, в силу п. 27 Постановления Пленума ВС от 17 декабря 2024 г. № 40 включению в реестр подлежат только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия задолженности и ее размера. При этом признание должником или арбитражным управляющим обстоятельств, на которых кредитор основывает свои требования, не освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств. Данное отступление от принципа состязательности продиктовано, в первую очередь, интересами защиты прав кредиторов.

В комментируемом определении СКЭС ВС прямо указала, что предоставленная суду возможность снижать неустойку в случае ее чрезмерности по сравнению с последствиями нарушения обязательства является одним из правовых способов, предусмотренных законом и направленных против злоупотребления правом свободного определения размера неустойки.

Учитывая специфику рассмотрения дел о банкротстве и важность обособленных споров о включении требований в реестр как для кредиторов, так и для должника и контролирующих его лиц, представляется целесообразным наделить арбитражные суды правом (а в отдельных случаях обязанностью) по собственной инициативе уменьшать размер заявленной кредитором неустойки, без заявления об этом со стороны участников банкротного дела.

С точки зрения принципа справедливости, а также учитывая пропорциональность удовлетворения требований кредиторов, думается, что стоит ввести правило, в результате которого ставки неустойки различных кредиторов не будут различаться на порядок, а общий размер неустойки не будет превышать разумных пределов. Хотя размер неустойки не учитывается при голосовании на собрании кредиторов, тем не менее она имеет значение – например, при определении размера субсидиарной ответственности КДЛ. К примеру, несправедливой представляется ситуация, когда 80% требований к контролирующему должника лицу возникли из явно несоразмерной неустойки, об уменьшении которой никто не заявил (что несправедливо по отношению как к другим кредиторам, так и к КДЛ).

Таким образом, представляется, что универсализация подхода, примененного СКЭС ВС, могла бы сыграть позитивную роль в развитии практики рассмотрения дел о банкротстве.

Другой важной особенностью определения является то, что оно вынесено в защиту интересов должника. Подобное наблюдалось в активно обсуждавшемся в конце 2024 г. «деле Ольги Захаровой»¹ об утверждении плана реструктуризации вопреки позиции кредиторов. Также показательно с практической точки зрения «дело Сметанина»² о судьбе ареста, наложенного на единственное жилье должника-гражданина в рамках уголовного дела после введения процедуры банкротства.

С учетом перечисленных дел и ряда других решений, вынесенных в минувшем году, можно предположить, что наблюдается постепенный отход от «прокредиторского уклона» к сбалансированному подходу к разрешению обособленных споров.

Стоит отметить, что баланс необходим не только в отношениях между кредиторами и должником (а в делах о банкротстве юридических лиц – также и с КДЛ), но и внутри сообщества кредиторов. То есть отдельный кредитор не может быть поставлен в привилегированное положение по сравнению с другими кредиторами. Как правило, злоупотребления в пользу отдельного кредитора совершаются не только в ущерб интересам должника, но и к невыгоде других кредиторов. Следовательно, поиск баланса интересов кредитора и должника направлен также на достижение баланса интересов кредиторов (т.е. внутри сообщества кредиторов). Полагаю, «разбалансировка» в одних правоотношениях неизбежно влечет нарушение баланса в других.

Резюмируя изложенное, можно только приветствовать выводы СКЭС ВС, приведенные в Определении № 305-ЭС24-15456. Во-первых, юридическое сообщество (включая как арбитражные суды, так и практикующих адвокатов и юристов) получило напоминание о важных различиях подходов к рассмотрению дел с участием предпринимателей и иных лиц. Во-вторых, судебная практика демонстрирует тенденции сбалансированного рассмотрения банкротных дел – с учетом поиска компромиссов интересов кредиторов и должника. В-третьих, юридическая логика, изложенная в определении, может быть использована для универсализации выводов ВС по данному обособленному спору, что позитивно отразится на практике рассмотрения требований кредиторов.