Вот уже несколько недель внимание адвокатского сообщества России приковано к ситуации, связанной с делом адвоката Михаила Беньяша в Краснодаре.
Многие коллеги высказали свое отношение к происходящему в различных средствах массовой информации и социальных сетях, причем диапазон суждений варьировался от критики действий правоохранительных органов и поддержки Михаила до осуждения его предшествующей деятельности как политического активиста и одобрения действий должностных лиц.
Не остался в стороне от резонансной темы и президент ФПА РФ Юрий Пилипенко, заявив: «Мы не оставим нашего коллегу в этой ситуации и по-прежнему будем исходить из того, что Закон в нашей стране должен быть превыше любых соображений целесообразности», не согласившись с подходом суда, который счел задержание адвоката законным. Комиссия Совета ФПА РФ по защите прав адвокатов во главе с Генри Резником пристально следит за развитием событий и оказывает возможную помощь группе адвокатов Михаила.
А ранее руководитель российской адвокатуры встретился с министром внутренних дел РФ Владимиром Колокольцевым и выразил свою обеспокоенность в связи с делом адвоката Михаила Беньяша.
К сожалению, должностные лица, принимающие процессуальные решения по делу нашего коллеги, то ли по причине своей обвинительной ориентации, то ли в силу резонансного страха позицию адвокатского сообщества не расслышали и сначала осудили адвоката на четырнадцать суток за неповиновение сотрудникам полиции, затем возбудили в отношении него два уголовных дела за применение насилия в отношении представителя власти и за воспрепятствование правосудию, заключив его под стражу и продолжая уголовное преследование.
Некоторые достаточно уважаемые адвокаты, считая, что предпринимаемые меры в защиту Беньяша являются недостаточными, призвали объявить бой судебной и правоохранительной системам, начав массовые протестные действия адвокатов по всей стране.
В связи с этим хотелось бы поделиться своими размышлениями на заданную тему, стараясь ничего не навязывать, а лишь предлагая разобраться в калейдоскопе разноречивых мнений.
Как мне представляется, чтобы не оказаться в плену радикальной риторики, нам нужно понять, где должна пройти демаркационная линия между должным и неприемлемым поведением адвокатов по данному делу.
Сразу скажу, что я готов встать в один строй с теми коллегами, которые приехали защищать адвоката Михаила Беньяша с разных концов страны, и полностью поддержать их в отстаивании незаконности применения насилия в отношении него сотрудниками полиции, незаконного задержания, незаконного назначения наказания в виде административного ареста, незаконного возбуждения уголовных дел, незаконного заключения под стражу и незаконного уголовного преследования.
Вопреки мнению некоторых наших адвокатов, политические взгляды Беньяша не должны иметь какое-либо значение в вопросе, помогать ему или нет. В этом смысле для нас ориентиром может быть деятельность выдающихся представителей российской присяжной адвокатуры конца XIX – начала XX вв., которые прекрасно проявили себя в различных политических процессах. При этом адвокаты, находясь вдалеке от идейных взглядов своих подзащитных, боролись «за право, а не за революцию» (Мандельштам М.Л. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. М., 1931. С. 46).
На мой взгляд, желание и способность адвокатского сообщества помочь попавшему в беду своему члену есть показатель зрелости и величия корпорации. И в этом мы должны выгодно отличаться от должностных лиц, которые моментально забывают своих оступившихся коллег и увольняют их задним числом, не желая их более знать.
Сообщество не должно оставаться равнодушным к проблемам нуждающегося в помощи своего члена. Кроме этого, следует иметь в виду, что активная реакция адвокатов по данному делу будет иметь важное превентивное значение в будущем для всего сообщества.
К этому нас обязывает как профессиональный и корпоративный долг, так и Священное Писание. «Научитесь делать добро,– говорится в книге пророка Исайи, – ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову».
Меня, как и, наверное, любого практикующего по уголовным делам адвоката, сильно беспокоит явный обвинительный уклон и низкое качество правосудия, которые проявились в полной мере, в том числе и по делу нашего краснодарского коллеги.
ФПА РФ неоднократно выражала свою озабоченность относительно работы судебной системы, в частности, в Справке о состоянии российской адвокатуры, направленной в апреле 2018 г. в Министерство юстиции РФ. В данном документе подчеркивалось, что в уголовном судопроизводстве фактически не работает установленный в законе принцип равенства и состязательности сторон, доминирует обвинительный уклон, зачастую игнорируются доводы защиты.
В связи с этим задача адвокатов по каждому уголовному делу состоит в том, чтобы настойчиво и последовательно с использованием предусмотренных законом процессуальных средств стараться изменить сформировавшуюся годами систему. А когда это пытаются делать только 5–10% коллег, а большинство исполняет свою бесславную арию в оркестре особого порядка, доведя количество таких дел до 70% от их общего числа, то нечего тогда пенять на зеркало.
Защита коллеги Михаила Беньяша, отстаивание интересов корпорации, искоренение системных дефектов нашего правосудия – вот те точки приложения силы, вокруг которых мы могли бы строить сотрудничество и которые могли бы заполнить объем допустимых законно-этических действий.
Но как только из уст наших воинствующих коллег начинают звучать революционные призывы политического характера, то мне с ними не по пути, поскольку предлагается заплыв за буйки, за которыми уже кончается закон и начинаются всякие опасности.
Легендарный Имам Шамиль говорил: «Герой тот, кто не думает о последствиях». Именно такого содержания щит имеется при въезде в его родовое село Гимры в Дагестане. С этим лозунгом бесстрашные жители этого уникального края рождались и умирали в бою.
Мне думается, что российские адвокаты, в отличие от самоотверженных джигитов, о последствиях думать все же должны.
Давайте постараемся просчитать, как будет протекать шахматная партия с властью в случае, если адвокаты начнут оказывать ей массовое противодействие.
Вопреки оптимистическим ожиданиям режиссеров бунта каких-то многоходовых комбинаций тут ожидать не придется. В отношении смелых адвокатов либо смелых руководителей палат будут возбуждены уголовные дела, а суды, не раздумывая, возьмут их под стражу и позже вынесут обвинительные приговоры, разлучив их как со своими семьями, так и с любимой профессией. Как только адвокаты начнут нарушать закон, пытаясь дезорганизовать деятельность судебной системы, государство автоматически начнет ужесточать действующие правила либо действовать не по правилам. И тут у смельчаков против человека с ружьем вообще нет никаких шансов. Партия будет проиграна без каких-либо шансов даже на ничью.
Нет никаких сомнений в том, что ради обеспечения деятельности судебной системы власть «асфальтовым катком» пройдется по «адвокатским Че Геварам», в одних случаях возбуждая уголовные дела, а в других – ставя вопрос о возбуждении дисциплинарных дел в палатах. В каких-то регионах адвокатские органы встанут на защиту адвокатов, в иных – дрогнут и подчинятся государству. Как результат, возникнет большая трещина в самом адвокатском сообществе, об его единстве можно будет надолго забыть.
Может ли адвокатское сообщество позволить такие болезненные эксперименты над собой?
Но в этой опасной игре будут и другие пострадавшие – наши доверители, которые нуждаются не в революционерах, а в профессиональных защитниках, и мы не вправе их лишать важнейшего конституционного права.
Не случайно, что согласно рекомендациям Комитета министров Совета Европы «О свободе осуществления профессии адвоката»: «Любое уклонение адвокатов от своих профессиональных обязанностей должно происходить таким образом, чтобы избежать ущерба интересам клиентов или иных лиц, которые нуждаются в их услугах» (Принцип 3 «Роль и обязанности адвокатов», абз. 4).
Выступая в прениях при рассмотрении судом ходатайства о заключении под стражу, Михаил Беньяш сделал программное политическое заявление, далеко выходящее за рамки своей самозащиты.
Его призыв научить адвокатов бесстрашию сам по себе правильный, но с той важной оговоркой, что смелость должна проявляться не в совершении противоправных действий (участии в несанкционированном митинге, попытках дезорганизовать деятельность судебной системы и т.д.), а в использовании защитником предусмотренных законом процессуальных средств. Если мы признаем наличие у суда обвинительного уклона, то почему тогда отводы судьям заявляются крайне редко, а вынесенные судебные акты обжалуются лишь в 15% случаев? Не по этой ли причине повсеместно создается негативная судебная практика?
Как видно, у сообщества еще много неосвоенных площадей и неиспользованных ресурсов для работы.
Те, кто сегодня пытается играть на революционной флейте, иногда апеллируют к опыту французских адвокатов, периодически успешно проводящих забастовки и добивающихся от власти удовлетворения их требований. Однако при этом коллеги забывают, что Франция – страна с вековыми демократическими традициями, там совершенно иной суд и иное отношение к адвокатскому сословию. Кроме этого, право на адвокатскую забастовку там прямо предусмотрено законодательством.
Индире Ганди принадлежат слова: «История – самый лучший учитель, у которого самые плохие ученики».
Иваны Сусанины, заразившиеся революционным вирусом и призывающие других прогуляться по минному полю, забывают историю.
Так, в надежде на лучшее будущее французские революционеры в 1789 г. смели власть короля и привели к управлению страной, в том числе и адвоката Максимилиана Робеспьера.
Желая демократических преобразований, российские мятежники в феврале 1917 г. разрушили монархию, и к власти временно пришел адвокат Александр Керенский.
Оба правили недолго: Робеспьер был казнен без суда и следствия в 1794 г., а Керенскому удалось бежать заграницу в июле 1918 г. За время гражданской войны в России количество адвокатов сократилось с 13 000 (в 1917 г.) до 650 человек (в 1921 г.), т.е. в 20 раз.
Революции во Франции и России привели к деградации права, упразднению адвокатуры, значительному ослаблению роли и положению адвокатов в обществе, а местами и к откровенному террору в отношении представителей этой профессии.
Правовой статус адвокатов улучшился (хотя и не достиг дореволюционного уровня) во Франции только в 1830 г., т.е. спустя более 40 лет после начала революции, а в СССР во второй половине 50-х гг. с приходом Никиты Хрущева, и тоже спустя почти 40 лет.
Октябрьская революция не просто отбросила российскую адвокатуру на десятилетия назад, она отобрала у нее важнейшие завоевания судебной реформы, в частности, суды присяжных, дореволюционная юрисдикция которых не восстановлена даже спустя век.
Наконец, нельзя допустить скатывание адвокатуры в политику. В этом отношении для нас образцовой является позиция выдающегося дореволюционного российского адвоката Николая Платоновича Карабчевского, который считал, что суть адвокатской деятельности заключается «в служении закону и морали как великая услуга для родины именно у нас в России, где и то и другое покоилось на шатких колеблющихся основаниях». Для него, как и для коллег-современников, адвокатура была вне политики: «Я считал неприемлемым для адвоката замкнутость партийности и принесение в жертву какой-либо политической программе интересов общечеловеческой морали и справедливости» (Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Ч. 2. Берлин, 1921. С.18, 28).
«Король присяжной адвокатуры» Владимир Данилович Спасович также отделял политику от защиты и считал, что адвокат должен в первую очередь защищать невиновного, а не принимать сторону оппозиции.
Он полагал, что адвокат приглашается в судебный процесс не для того, чтобы прославлять политические взгляды подсудимого, задача адвоката – защитить его от уголовного преследования. «Я за всякий прогресс, но легальный, за всякую эволюцию, но без революции, за установление порядка по соглашению всех партий на арене парламента – без кровопролития и убийств», – говорил о себе Спасович.
В соответствии со ст. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката: «Адвокаты вправе в своей деятельности руководствоваться нормами и правилами Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского Сообщества постольку, поскольку эти правила не противоречат законодательству об адвокатской деятельности и адвокатуре и положениям настоящего Кодекса».
А согласно п. 2.1.1 Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского Сообщества: «Задачи, выполняемые адвокатом в процессе профессиональной деятельности, требуют его абсолютной независимости и отсутствия какого-либо влияния на него, связанного, в первую очередь, с его личной заинтересованностью или с давлением извне…».
Принадлежность адвоката к каким-либо партиям и тем более его активное участие в политической деятельности может поставить под угрозу его независимость и создает условия для влияния на него извне. Идейные взгляды, необходимость исполнять решения партийных органов и соблюдать партийную дисциплину могут войти в противоречие с интересами защиты и представительства.
Не берусь судить о политических взглядах отдельных наших коллег, поскольку каждый имеет бесспорное право на выражение своего мнения в допустимых законом рамках. Вместе с тем считаю, что попытка растянуться в политическом шпагате для адвокатов не только крайне болезненна, но и чрезвычайно опасна, и дело нашего краснодарского коллеги тому наглядное подтверждение.
Поэтому мы должны правильно понимать, куда нас зовут и что нас там ждет.
Несмотря на сомнительные призывы, убежден в том, что наша основная задача заключается в том, чтобы не подниматься по лестнице эскалации противоречий и не проводить разделительные барьеры между адвокатами, памятуя о том, что общие корпоративные задачи требуют объединения и единства для их эффективного решения.
Римский философ Сенека говорил: «Мы рождены, чтобы жить совместно, наше общество – свод из камней, который обрушился бы, если бы один не поддерживал другого».
Источник: сайт ФПА
